Обычные люди: 101-й полицейский батальон и «окончательное решение еврейского вопроса» - Кристофер Браунинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже по нацистским меркам 1942 года депортация из Мендзыжеца проводилась с исключительной жестокостью. В период с 22 июня по 21 сентября того года из Варшавы было депортировано около 300 000 евреев. За те же два месяца общее количество евреев, погибших от огнестрельных ран, официально составило 6687 человек{261}. Таким образом, в Варшаве соотношение расстрелянных на месте и депортированных составляло приблизительно 2 к 98. В Мендзыжеце это соотношение выглядело как 9 к 91. Евреи Мендзыжеца не были «овцами, покорно бредущими на бойню». Их туда гнали с поистине невообразимой беспощадностью, что отпечаталось в памяти даже у все больше черствевших участников акции из 101-го резервного полицейского батальона. Это был не тот случай, о котором можно было бы сказать «с глаз долой – из сердца вон».
Чем же объясняется такая разница между относительно спокойными и потому незапомнившимися депортациями из Парчева и акцией в Мендзыжеце, притом что их разделяла всего неделя? Со стороны немцев ключевым фактором было численное соотношение преступников и жертв. На более чем 5000 евреев Парчева у немцев приходилось две роты полиции порядка и подразделение «хиви» численностью от 300 до 350 бойцов. В Мендзыжеце для депортации вдвое большего числа евреев немцы задействовали пять взводов полиции порядка, силы местного отделения полиции безопасности, а также подразделение «хиви» – всего 350 или 400 человек. Чем выше была нагрузка на участников зачистки гетто, тем больше жестокости и насилия они проявляли при выполнении задания.
Поспешная попытка Глобочника начать депортации в Треблинку из северных районов округа Люблин на фоне продолжающихся депортаций из округов Варшава и Радом привела к тому, что пропускная способность лагеря смерти была превышена. В конце августа там скопилось огромное количество заключенных, которых еще только предстояло убить, и трупов, от которых невозможно было быстро избавиться. Перегруженная машина смерти вышла из строя. Депортации из округов Варшава, Радом и Люблин были временно приостановлены, в частности отменен поезд, который начиная с 28 августа должен был совершить две поездки из Лукува в Треблинку{262}. Глобочник вместе с подчиненным ему инспектором лагерей уничтожения Кристианом Виртом срочно прибыл в Треблинку для проведения реорганизации лагеря. Из Собибора (который из-за ремонта железнодорожной ветки практически бездействовал, принимая евреев только из ближайших к нему населенных пунктов) вызвали Франца Штангля и назначили новым комендантом. 3 сентября, после продлившейся целую неделю реорганизации, депортации в Треблинку возобновились – сначала из Варшавы, а в середине сентября и из Радома. Тем временем личный состав 101-го резервного полицейского батальона наслаждался короткой передышкой. На севере округа Люблин массовые убийства возобновятся лишь в конце сентября.
Глава 11
Расстрелы конца сентября
Незадолго до возобновления программы депортаций в округе Люблин 101-й резервный полицейский батальон принял участие в нескольких массовых расстрелах в северной части сектора. Первой стала карательная акция в деревне Серокомля, расположенной примерно в девяти километрах к северо-западу от Коцка. В мае 1940 года Серокомля уже пережила одну расправу, бывшую делом рук этнических немцев из отрядов так называемой «самообороны» (Selbstschutz). Эти подразделения создавались на территории оккупированной Польши осенью 1939 и весной 1940 года под руководством Людольфа фон Альвенслебена, близкого друга Генриха Гиммлера. Проведя серию карательных операций, включая ту, что произошла в Серокомле, «самооборона» была преобразована в «особую службу» (Sonderdienst) и передана под начало местных районных глав гражданской администрации{263}.
В сентябре 1942 года немцы вновь наведались в Серокомлю. Взвод лейтенанта Бранда из 1-й роты базировался в близлежащем Коцке. Бранд приказал гауптвахмистру Гансу Келлеру с десятью бойцами провести облаву на евреев на выселках вокруг Серокомли и доставить их в деревню{264}. Рано утром 22 сентября взвод Бранда выехал из Коцка и остановился в ожидании на перекрестке к северо-западу от города. Вскоре к ним присоединились другие части 1-й роты под командованием капитана Волауфа, прибывшие из Радзыня, что в 20 километрах к северо-востоку, а также 1-й взвод 3-й роты под командованием лейтенанта Петерса, размещавшийся в Чемерниках, в 15 километрах восточнее. Общее командование принял Волауф, и полицейские резервного батальона двинулись в Серокомлю.
Перед самой деревней Волауф остановил колонну и раздал приказы. На двух холмах на окраине поселения, откуда можно было держать под наблюдением всю территорию, установили пулеметы. Нескольким полицейским из взвода Бранда поручили оцепить еврейскую часть деревни, а остальных отправили проводить облаву{265}.
На тот момент Волауф еще ничего не сказал о казнях, кроме того что действовать нужно как обычно – непрямое, но понятное указание на то, что всех пытающихся спрятаться или бежать, а также неспособных самостоятельно передвигаться следует расстреливать на месте. Однако же взвод лейтенанта Петерса, который до этого держали в резерве, был отправлен меньше чем за километр от деревни на участок, где добывали гравий и куда сваливали отходы. Гауптвахмистру Келлеру, который мог наблюдать за перемещениями частей с высоты пулеметных точек на холмах, стало очевидно, что евреев Серокомли собираются расстреливать, хотя Волауф говорил полицейским лишь о «переселении».
К 11 утра все еврейское население Серокомли – около 200–300 человек – было собрано в одном месте. Разгорался теплый солнечный день, и тут «внезапно» Волауф объявил, что всех евреев необходимо расстрелять{266}. К гравийному карьеру на помощь стрелкам из взвода лейтенанта Петерса отправили полицейских из 1-й роты под командованием гауптвахмистра Юриха*. Около полудня остальные полицейские 1-й роты приступили к конвоированию евреев, выводя их из деревни группами по 20–30 человек.
Во время акции в Юзефуве взвод лейтенанта Петерса стоял в оцеплении, поэтому его бойцы не попали в расстрельные команды. Не было их и в Ломазах, где расстрелы производила 2-я рота. Но в Серокомле пришел наконец их черед.
Без помощи опытных «хиви», как это было в Ломазах, Волауф организовал процесс по образцу расстрелов в Юзефуве. Евреев группами по 20–30 человек поочередно отводили к гравийным ямам, где их принимали такой же численности специальные команды Петерса и Юриха. Таким образом, каждый полицейский опять стоял лицом к лицу с тем, кого ему предстояло застрелить. На этот раз
