Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это было далеко, почти стерто под вихрями страстей и несчастий, которые из них проистекали… Вдруг эти воспоминания вызвали благословенные образы, которые навязывались нам со вкусом материнских поцелуев на наших поникших лбах… Глубокая тоска расширила наши мысли, предрасполагая их к нежности величественного момента, который предлагался нам как благословенная возможность…
Было бы долго перечислять все детали учений и опыта, которые мы получили с того памятного вечера, составлявших наше деликатное лечение, своего рода доктрину или моральную терапию, решающую для необходимых реакций нашего перевоспитания.
На этом первом занятии мы подверглись столь тонким операциям, проведенным в нашем внутреннем понимании, что они рассеяли любые сомнения относительно духовного состояния, в котором мы находились. Мы полностью убедились в нашем качестве Духов, отделенных от физического тела, что до тех пор для большинства было причиной горьких замешательств и непонятных страхов. И все развивалось просто, мы сами были живыми примерами, использованными для великолепных инструкций. Давайте посмотрим, как эрудированные наставники это осуществили:
Белармино де Кейрош и Соуза, который, как мы знаем, обладал обширной интеллектуальной культурой, а также был приверженцем философских учений Огюста Конта, был приглашен, как и другие позже, подняться на помост, где должен был состояться прекрасный поучительный опыт. Следует отметить, что брат Теокрит участвовал в этой деликатной церемонии в качестве почетного президента, выдающегося профессора действующих преподавателей.
Бывшего преподавателя языков поставили перед светящимся аппаратом, который привлек наше внимание по прибытии, и соединили его с ним диадемой, связанной тонкими нитями, похожими на невесомые искры света. Пока Алсест подключал его, Ромеу сообщил ему, что он должен вернуться на несколько лет назад в своей прошлой жизни, координируя мысли в последовательности воспоминаний, начиная с того самого момента, когда трагическое решение овладело им. Чтобы достичь этого, он помог ему, усиливая его разум щедрыми эманациями, которые извлекал из самого себя.
Белармино повиновался, пассивный и послушный авторитету, которому у него не было сил противиться. И, вспоминая, он заново пережил страдания от туберкулеза, которым он болел, борьбу с самим собой перед идеей самоубийства, безутешную печаль, агонию, которая овладела им из-за конфликта между желанием жить и страхом перед болезнью, мучившим его без передышки, и срочностью самоубийства, чтобы, по его болезненному образу мышления, более мягко достичь конца, к которому болезнь тянула его под жестокими страданиями.
По мере приближения развязки, однако, философ-контист уклонялся, сопротивляясь полученному приказу. Его широкий лоб мыслителя был покрыт холодным потом, где все больше и больше проступал ужас, отпечатывая выражения отчаяния с каждым новым воспоминанием…
Самым удивительным было то, что на фосфоресцирующем экране, к которому он был подключен, воспроизводились сцены, вызванные в памяти пациентом, впечатляющий факт, который позволял ему самому, как и присутствующим, видеть, присутствовать при всей горькой драме, предшествовавшей его акту отчаяния, и волнующих и прискорбных деталях ужасного момента. За этим следовали последствия поступка, бурные ситуации в Загробном мире, отвратительная драма, которая застала его врасплох, и смутные ощущения, которые так долго держали его в безумии.
В то время как первый инструктор помогал пациенту извлекать воспоминания, второй комментировал их, объясняя события вокруг самоубийства, до и после его совершения, как профессор своим ученикам. Он делал это, показывая феномены, возникшие в результате отделения разумного существа от своего тела, подвергнутого насилию из-за катастрофического жеста, совершенного против себя самого.
Мы стали свидетелями удивительной и мрачной одиссеи, пережитой духом, изгнанным из плотского существования под собственную ответственность, убегающим как безумный бунтарь от закона, который он нарушил, попавшим в чудовищные щупальца неизбежных последствий, созданных нарушением естественных, мудрых, неизменных и вечных законов.
Эти необычайные сцены аннулировали материалистические убеждения философа-контиста, уже значительно уменьшившиеся, позволяя ему осознать, при тщательном рассмотрении, отделение его собственного астрального тела от телесной оболочки, которая его покрывала, выживая в сознании, несмотря на самоубийство, при разложении трупа.
Благодаря этому эффективному методу, большинство присутствующих смогло понять причину невыразимого жжения страданий, через которые они проходили, мучительных физических ощущений, которые все еще сохранялись, многочисленных беспокойств, которые препятствовали спокойствию или забвению, которые они ошибочно надеялись найти в могиле.
Среди прочих наблюдений, одно заслуживает особого комментария — факт, что все мы несли в астральной конфигурации, когда были еще в Долине, светящиеся фрагменты, как если бы от порванного электрического кабеля отделялись тонкие нити, из которых он состоял, без того, чтобы энергия иссякла. Наставники объяснили, что в этом любопытном явлении заключалась вся степень нашего несчастья, поскольку этот шнур при естественной смерти был бы мягко развязан, отсоединен от связей, которые удерживают физическое тело, благодаря заботливому уходу работников Виноградника Господня, ответственных за святую миссию помощи умирающим, в то время как при самоубийстве он насильственно разрывается и, что еще хуже, когда жизненные источники, подготовленные для иногда долгой жизни, делали его более прочным, сохраняя притяжение, необходимое для равновесия той же самой.
Нам сказали, что для того, чтобы избавиться от глубокого дисбаланса, который этот факт производил в нашей флюидической организации (не говоря уже о моральной дезорганизации, еще более болезненной), нам будет необходимо вернуться, чтобы оживить другое физическое тело, поскольку, пока мы этого не сделаем, мы будем существами, несогласованными с законами, управляющими вселенной, лишенными какой-либо возможности реализации, которая позволила бы нам прогрессировать. Между тем, Белармино метался, охваченный рыданиями и спазматическими конвульсиями, заново переживая мучительные страдания, которые его постигли, в то время как присутствующие сочувствовали ему, извлекая ценные выводы из этой ужасающей демонстрации.
Инструктор прокомментировал нам:
— Друзья мои, вы можете заметить, что хотя человек и желал убежать от планетарного существования через обманчивые утесы самоубийства, он не избавился полностью ни от одной из горьких ситуаций, которые его беспокоили. Напротив, он добавил новые, более жгучие и острые несчастья к багажу бед, которые раньше его затрагивали, и которые были бы терпимы, если бы прочное нравственное воспитание, основанное на исполнении долга, вдохновляло его повседневные действия.
Это направляющее, советующее и, следовательно, спасающее от таких катастроф, как та, о которой мы сейчас скорбим, воспитание человек не приобретает на Земле, потому что не хочет его приобретать, хотя вокруг него существует множество наставлений и учений, способных направить его шаги к добру и долгу.
Неосторожный земной путешественник всегда предпочитал растрачивать благотворные возможности, предоставленные Божественным Провидением для его морального
