Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Элеанор Янега

Притом что волнения по поводу моральной пагубности косметики кажутся чрезмерно паническими, сильнее всего мужчин тревожило другое ухищрение женщин, менявшее их внешность. Депиляция, о ее моральной опасности яростно писали десятки мужчин. Но их беспокоили не столько женские ноги и подмышки, сколько женские лица. Уж очень желанными представлялись мужскому воображению дугообразно приподнятые брови и чистый высокий женский лоб, и потому мужчин страшила мысль о том, что всего этого можно было добиться с помощью уловок.

Вот и у рыцаря де Ла Тур Ландри, что неудивительно, нашлись истории, призванные рассказать его дочкам об опасностях, которые они рискуют навлечь на себя, если будут выщипывать лишние волоски на своих лицах. Он вспоминает историю некоего рыцаря, вдовца, горько оплакивавшего свою почившую супругу. Желая пообщаться с ней и убедиться, что ее душа упокоилась с миром, он нанял молиться за ее душу одного отшельника. Честный отшельник столь истово молился об усопшей, что ангел даровал ему видение, показавшее, как протекает ее загробная жизнь, — к его удивлению, несчастную пытали демоны:

Он узрел, как демон вцепился ей в волоса и в косы одним из своих когтей, точно терзающий добычу лев… а потом всадил кинжалы и раскаленные иглы в ее брови и в виски и в ее лоб прямо до самого мозга, и несчастная страждущая пронзительно вскрикивала от боли всякий раз, как в нее вонзалось раскаленное железо… А когда она исстрадалась, претерпевая эти мучения, длившиеся весьма изрядное время, к ней явился другой демон, еще омерзительнее прежнего, с огромными торчащими наружу безобразными клыками, и ими он впился ей в лицо и начал глодать и жевать его, а после приволок огромные горящие головешки и жег ее и тыкал ей в лицо так безжалостно и болезненно, что бедный отшельник сам сотрясался от страха и омерзения112.

По какой же причине несчастная подвергалась пыткам? Оказывается, она выдергивала волоски во всех местах, куда теперь ее так беспощадно разил кинжалом демон, и ангел определил это наказание как «вполне заслуженное». Неудивительно, что встревоженный кавалер настойчиво предостерегает своих дочерей от безрассудных попыток подделать свою красоту в угоду ожиданиям общества.

Даже люди, безразличные к тем последствиям неосмотрительного выщипывания бровей, которыми устрашала религия, и те считали уместным высмеивать эту женскую уловку. Чосер отдельно упоминает это пристрастие красотки Алисон из «Рассказа мельника»: «Чтоб брови глаз дугою огибали, / Она выщипывала волоски, / И вот, как ниточки, они узки / И круты стали [и точно терн черны]»113. Этим Чосер дает понять, что Алисон явно простого происхождения, причем из низов, поскольку если бы она родилась красавицей от природы, ей не пришлось бы выщипывать брови, а будь она из семейства более благородного, ее воспитали бы в сознании, что подобное производить над собой не следует. Современным эквивалентом этого может быть слишком сильный искусственный загар или чрезмерно выщипанные брови. Алисон видится скорее легкомысленной героиней любовной интрижки, чем классической красавицей, какой она стремилась стать.

Пристрастие выщипывать волоски вызывало крупное беспокойство и у клириков. В руководстве XV века по принятию исповеди его автор, архиепископ Флоренции Антонин, наставляет священников на исповеди спрашивать у женщин, «выщипывали ли они когда-либо себе волоски на шее, бровях или подбородке, ибо это есть смертный грех»114. Католическая церковь подтверждала вслед за рыцарем де Ла Тур Ландри, что удаление волос — это порочное действо, которое может обречь на адские муки.

Если святые отцы предостерегали против удаления волос, то медики предполагали, что чрезмерная волосатость женщины может указывать на ее нездоровье. Рост волос представлялся им одним из следствий нечистоты гуморов, вырабатываемых печенью. Организм мужчины справляется с ними за счет обильной волосатости тела, тогда как женский организм, как считалось, должен исторгать их через менструации, из- за чего женское тело менее волосисто, чем мужское. Всякая женщина с неподобающей по меркам того времени растительностью на лице рисковала быть заподозренной в том, что ее лоно ядовито. Как отметил историк Джон Блок Фридман, женщины, послушно следовавшие запрету удалять волоски, навлекали на себя опасность, что их признают «дурной партией для брака по причине вероятного бесплодия и склонности к доминирующему поведению»115.

Так что вопреки протестам священнослужителей женщины вовсю выщипывали лишние волоски, и это считалось обычным делом, хотя подчас создавало реальную угрозу здоровью. Желающим выше поднять линию волос и добиться бровей желанной дугообразной формы та же «Тротула» предлагала рецепты с такими составляющими, как негашеная известь. Там же приводилась оговорка, что если подобные смеси надолго оставить на лице, то это может вызвать сильное жжение и ожог кожи. На случай, если такое произойдет, женщинам рекомендовалось обрабатывать ранки розовым или фиалковым маслом или соком живучки, она же семпервивум116. Тот факт, что составы для удаления волос причиняли женщинам травмы, подтверждает и средневековый врач Арнольд из Виллановы (1240–1311), рекомендовавший на случай, «если от сильного действия депилятора лицо дамы шелушится, обожжено, раздражилось, огрубело или покрылось волдырями, ей показаны умывания смесью из крови петуха, меда и камфары»117. Если косметические средства могли вызывать химические ожоги, то не стоит удивляться, что заботливый кавалер де Ла Тур Ландри предупреждал дочек, что от косметики женское лицо со временем может быть испорчено.

Помимо косметики сшитые по моде времени туалеты тоже давали женщинам шанс придать больше привлекательности своему облику и фигуре. В моде разобраться еще труднее, поскольку по своей природе она изменчива. Если мы можем точно сказать, в чем состоял средневековый эталон красоты лица, то определить, какие фасоны одежды целый континент считал модными на протяжении чуть ли не тысячелетия, будет гораздо труднее. Как показатель вкуса и положения в обществе, средневековая мода менялась столь же непредсказуемо, как современная. И тот факт, что средневековая экономика Венеции, Гента, Флоренции и Лондона была построена на производстве тканей, указывает, что люди той поры чутко прислушивались к новым направлениям моды.

С учетом вышесказанного мы можем проследить некоторые веяния средневековой моды по произведениям изобразительного искусства, литературным описаниям и, наконец, по позднесредневековым «альбомам моделей одежды», которые и покажут нам, какие фасоны пользовались популярностью в разных странах. Средневековая литература со временем уделяла все большее внимание описаниям одежды, которую носили люди вообще и персонажи в частности. Это позволит нам сделать кое-какие обобщения. До XII века мода по большей