Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Элеанор Янега

Введение

В конце XIV века архидьякон Праги Павел из Яновича отправился в поездку по приходским церквям важного имперского города, чтобы выяснить, не накопилось ли у прихожан каких-нибудь вопросов о вере и религии или проблем, которые они хотели бы решить. В приходе Св. Андрея Великого в Старом городе архидьякону донесли на «одну женщину по имени Домка». По словам прихожан, эта Домка, хотя и была замужем за одним из королевских прислужников, жила в доме мужчины по имени Генрих вместе с несколькими «подозрительными женщинами» и, более того, верховодила ими. Домка и ее соседки жили тем, что собирали лечебные травы и продавали их людям, которые жаловались на головные хвори1.

Все это по меркам верующих было «подозрительным» по ряду причин: во-первых, Домка жила свободной от власти и призора своего мужа, а остальные женщины и вовсе не были вверены заботам какого-либо мужчины, разве что своего домовладельца; во-вторых, хотя закон не запрещал им собирать травы, сам факт, что этим занимается группа женщин, рождал подозрения, что, прикрываясь травничеством, они варят колдовские зелья; в-третьих, несколько живущих вместе женщин производили впечатление хозяек подпольного борделя, где сами они и работали.

Подозрения местной общины в адрес Домки и ее соседок показывают нам, что в средневековой Европе женщинам приходилось нелегко, но не так, как думает большинство из нас. Мы потому знаем, что женщинам тогда жилось тяжело, поскольку наше общество построено по образу и подобию средневекового и женщины по- прежнему находятся в невыгодном положении по сравнению с мужчинами. Современные женщины сталкиваются со многими несправедливостями: за ту же самую работу им платят меньше, чем мужчинам; на женщин взвален груз домашних дел; медики недоверчиво относятся к нам, когда мы говорим о силе своих болей; от нас ожидают, чтобы мы всегда выглядели сексуально, но при этом занимались сексом исключительно с теми, кого нам для этого предназначили, и строго в том количестве, которое от нас потребуют; к тому же мы в повседневной жизни рискуем стать жертвами сексуальных домогательств, сексуального и физического насилия. Если даже сейчас, в эру феминизма, нам на долю выпадают такие испытания, разве не логично предположить, что средневековым женщинам жилось намного хуже, так как у них не было таких современных благ, как противозачаточные средства, закон о равных правах и «С девяти до пяти»1 с Долли Партон. И все же мы редко находим время, чтобы лучше узнать, как воспринимали женщин во времена Средневековья и почему с ними так обходились. Мы просто считаем, что они сталкивались с теми же проблемами, что и мы, но только с их более драконовской версией. В какой- то мере так оно и есть, ведь добрые прихожане не преминули донести на Домку и ее соседок архидьякону, который, между прочим, мог своей властью отлучить их от церкви и приказать домовладельцу вышвырнуть их на улицу. Однако с Домкой и ее подругами, похоже, ничего плохого не случилось. Вызывали ли эти женщины подозрения, давали ли местной общине повод для косых взглядов и пересудов? Безусловно! Намеревалась ли Церковь применить к «нарушительницам» какие-либо меры? Да никаких! В конце концов, эти женщины всего лишь занимались тем же, чем якобы в силу своей природы занимались все женщины, — сомнительными делишками. И реальных способов изменить их сущность не было.

Если мы оставляем без внимания такого рода исторические факты и принимаем как должное, что в обществе во все времена было одно и то же отношение к женщинам, которое мы только сейчас начинаем преодолевать, то тем самым признаём, что наше общество всегда было таким и, разумеется, таким же должно оставаться. Наш мир, во всю историю человечества, всего лишь реагирует на присущие женскому полу несовершенства и формирует такой уклад жизни, чтобы приспособиться к ним. Мы готовы признать, что сейчас наше общество начинает преодолевать эти изъяны. И все же мы предполагаем, что с женщинами в прошлом обращались так же, как сейчас с нами, и по тем же самым причинам, просто тогда женщины не располагали благами современного мира, чтобы скрывать свои врожденные особенности и естественные недостатки.

Такая покорная вера в предопределенность женской доли возмутительна. Ах, как это удобно — считать, что так всегда было заведено и что наши общественные ожидания в отношении женщин сложились в силу некой непреложной истины относительно более чем половины человечества. Но самое главное, эта точка зрения ошибочна и лишена исторических оснований. Какими бы ни были сейчас проблемы с женщинами, в целом мы уже не считаем их созданиями настолько похотливыми и еретичными, что только предоставь их самим себе — и оглянуться не успеешь, как они уже устроят бордель, а в придачу начнут торговать колдовскими травками. Очевидно, что кое- что с тех давних пор все же изменилось.

Если мы хотим понять, каким образом у западноевропейского общества выработались нынешние воззрения на женщин, нам надо проследить вехи этого пути, начиная со Средневековья. К сожалению, историю этой эпохи мы нередко воспринимаем как свод туманных, а то и вообще бесполезных знаний. Понятие «средневековый» чаще всего употребляется как синоним «отсталого», «дремучего» или «варварского», как нечто, из чего мы уже извлекли уроки, что оставили в далеком прошлом, изжили и в итоге сами сделались лучше. Основательно засевшая в нас уверенность, что, загляни мы в глубины средневековой истории, ничего нового в ней не найдем, отбивает у нас всякий интерес к этой области знания. Между тем подобное отношение мало того что неверно, но еще и выступает одной из причин, которая препятствует движению нашего общества к равноправию и справедливости в будущем.

В буквальном смысле «средневековье» означает «срединные времена», которые охватывают исторический период длиной примерно 1100 лет, начиная с падения Римской империи в 476 году и заканчивая приблизительно XVI столетием, что занимает промежуток между Античностью и Новым временем. Иными словами, Средневековье выступает своего рода историческим мостом между античным миром и современным, оно объясняет — или объяснило бы, прояви