Энеолит СССР - Вадим Михайлович Массон

Двуречья на среднеазиатскую терракоту, использование характерных элементов которой (подпрямоугольные плечи, сложенные на животе руки, налепы на плечах женских статуэток) в сочетании с местной традицией изображения сидящих женщин (в убейдских комплексах они стоящие) в конечном итоге и привело к формированию терракот третьего типа. Элементы эти настолько специфичны, что едва ли может идти речь об их конвергентности. Еще в большей мере это касается мужских статуэток с цилиндрическим основанием и косой перевязью через плечо. Не вызывает сомнений и тот факт, что разнообразие зооморфных мотивов керамики карадепинского стиля исходным прототипом имело соответствующие мотивы керамики центральноиранских памятников, причем отмечено даже механическое подражание этим образцам. Это хорошо видно на примере пятнистых барсов, которые в Иране изображались двупалыми в профиль, а в Средней Азии были переосмыслены как четырехпалые, хотя точечное заполнение по-прежнему давалось в расчете на профильную двупалую фигуру. Новые материалы по расписной керамике Центрального Ирана показывают, что здесь постепенно формировался тот анималистический стиль, который вошел как один из компонентов в карадепинский керамический комплекс (Maleki V., 1968). Однако в целом карадепинский стиль во всем его разнообразии не только не представлен на иранских памятниках, но даже, как есть основания полагать, оказал воздействие на одновременную расписную керамику Гиссара (Deshayes J., 1975, р. 109).

В значительной мере это относится и к восточной группе позднеэнеолитических памятников, где распространена аналогичная терракота, а в керамике геоксюрского стиля лишь отдельные мотивы, в частности геоксюрский крест, имеют отчетливые и более древние месопотамско-эламские прототипы. Отметим, что названный мотив очень специфичен, поскольку семантически восходит к изображению четырех козлов на углах центрального ромба (Массон В.М., 1963) и потому никак не может быть искусственно создан путем простого сложения ромба и треугольников, как полагает И.Н. Хлопин (Хлопин И.Н., 1966), ранее также горячий сторонник западного прототипа (Хлопин И.Н., 1962б, с. 7–8, 18). Вместе с тем геоксюрский стиль в целом не имеет истоков как законченный, устойчивый комплекс. Более того, по мере развертывания работ в Восточном Иране, Афганистане и Пакистане, все отчетливее выступает его существенное влияние (вкупе с карадепинским стилем) на расписную посуду оседло-земледельческих племен этих районов (Массон В.М., 1964в, с. 439; Dales G.F., 1973, р. 166; Biscione R., 1973, р. 108–114; Массон В.М., 1977б, с. 187). Все это заставляет вернуться к вопросу о возможном использовании в карадепинской и геоксюрской росписях композиций и мотивов, выработанных в ткачестве или в других художественных ремеслах. Действительно, ряд мотивов росписи явно указывает на подражание аппликациям; не случайны аналогии и с ковровыми орнаментами (Сарианиди В.И., 1967; Кирчо Л.Б., 1975). Показательно, что из 15 типов композиций геоксюрской керамики 7 — двусторонние, а 5 отсутствуют в среднем энеолите.

Таким образом, на начальной фазе позднего энеолита в культуре среднеазиатских оседло-земледельческих общин происходят важные сдвиги, ведущие к сложению сначала на востоке, а затем посредством комплекса Кара 1Б и на западе совершенно новых керамических стилей. При этом использованы отдельные мотивы ирано-месопотамского культурного круга, но они были органически включены в местный керамический стиль. Наличие нового антропологического типа на Карадепе, появляющегося как раз в это время, позволяет предполагать, что имела место и частичная инфильтрация нового населения, во всяком случае, в западной группе памятников. Показательно, что в Средней Азии в это время не наблюдается культурной интеграции. Напротив, своеобразие восточной и западной групп памятников не только сохраняется, но и обретает новые формы. Даже в керамических комплексах, где мы видим следы бесспорного воздействия со стороны, сохраняется набор местных форм сосудов, отличный от Ирана, не говоря уже о Месопотамии. Во всех отношениях воздействие со стороны было менее значительным, чем в пору раннего энеолита, когда складывался комплекс типа Анау IА.

Глава пятая

Основы хозяйства и общественный строй энеолитических племен Средней Азии

Кардинальный хозяйственный переворот, приведший человечество к эпохе производства продуктов питания, в Средней Азии завершился еще в пору неолита, и в этом отношении неолитическая джейтунская культура является достаточно ярким примером ранних оседло-земледельческих обществ, в хозяйстве и культуре которых еще много неизжитых архаических черт (Массон В.М., 1971в). Поэтому энеолитические племена Средней Азии уже на самых ранних этапах своего развития выступают как общество со сложившейся земледельческо-скотоводческой экономикой, где все большую роль начинают играть различные производства, развивающиеся по линии профессиональной специализации и постепенно перерастающие в ремесла.

Судя по всему, в пору Анау IА земледелие носило характер полуполивного, использующего разливы постоянных и временных водотоков, с обваловкой полей для удержания воды и устройством небольших канав для регулирования орошения. Во всяком случае, на это указывает уже само расположение поселений в зоне дельтовых разливов небольших рек и ручьев. Так, на Овадандепе под руинами домов времени Анау IА отмечены чередующиеся натеки темной иловатой глины и желтого песка, свидетельствующие, что эта территория, охватывающая дельтовый участок ручья Карасу, регулярно затоплялась. Восточная группа поселений этого времени сосредоточивалась в районе достаточно полноводных рек — Мианасая и Чаачасая. Наличие на Чакмаклыдепе значительного числа углей тополя и карагача (Лисицына Г.Н., 1964б; 1968а, с. 53) свидетельствует о большой облесенности и соответственно обводненности территории. Судя по характеру материковых наслоений, поселение Чакмаклыдепе было основано на аллювиальных отложениях. За время своего существования оно подверглось катастрофическому наводнению, в результате которого руины домов оказались погребенными почти под полуметровым слоем глины, разделяющим культурные слои (Лисицына Г.Н., 1965, с. 152). Для регулирования поступления воды на поля использовались мотыги с массивными наконечниками, впервые появившиеся в Южном Туркменистане в пору Анау IА (табл. IX, 27). Урожай собирался серпами с прямой основой, куда вставлялись кремневые вкладыши, обработанные ретушью и имеющие иногда зубчатые лезвия (Коробкова Г.Ф., 1969, с. 47).

Ограниченность определений остеологических материалов затрудняет характеристику раннеэнеолитического скотоводства. В материалах северного холма Анау отмечены кости мелкого и крупного рогатого скота, а также, по определению В.И. Цалкина, верблюда (Ершов С.А., 1956б, с. 32). Большое число пряслиц, составляющих характерную черту Анау IА как археологического комплекса, косвенно указывает на широкое развитие овцеводства. Вместе с тем число кремневых скребков для обработки шкур весьма незначительно (Коробкова Г.Ф., 1969, с. 47), что может быть поставлено в прямую связь с распространением медных изделий.

Из домашних производств определенный прогресс наблюдается в изготовлении тонкостенной глиняной посуды, хотя в литературе ведется дискуссия по поводу того, имелись ли уже специализированные горны для ее обжига (Сарианиди В.И., 1963б; Хлопин И.Н., 1964б, с. 116). Но наиболее важным, безусловно, было внедрение металлургии, открывавшей широкие возможности для профессиональной специализации. Исследования, проведенные Н.Н. Тереховой, показали, что в пору Анау IА применялись такие приемы металлообработки, как литье в