И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром люди занимались делами, привычными для моментов, когда заканчивается буря: разгребали баррикады, ремонтировали поврежденные шатры, чистили дорожки. Многочисленные трупы складывали на телеги и увозили в лес, где сваливали в кучи и сжигали прямо в одежде, не обращая внимания на то, что было на людях. И даже густые высокие ольхи не могли спрятать огромный вал дыма. Местами непроглядно-черный, местами отливающий бледно-розовым и зеленоватым светом, густой, плотный, он клубился и извивался, будто змея. Люди, вынужденные смотреть на это, стояли на коленях и молились.
Врачи и санитары без устали помогали раненым: кому-то просто повязку наложить или обработать рану, а кому-то и операцию провести. Повара заняты были готовкой легкоусвояемой пищи, в основом, простой похлебки и гарнира; но люди радовались и такой еде. Никто и не помышлял о грандиозном пире в честь победы. Из людей словно высосали всю инициативность, будто высушили души. Но при этом в людях было умиротворение, желание отдохнуть и успокоиться. Блуждая между ними, Омар всячески старался подбодрить особо апатичных. Не понимая, от чего в них образовалось столько равнодушия, он обеспокоенно искал своих друзей, с которыми творил маленькую революцию. Зайдя в зверинец, бен Али увидел, насколько тот пострадал за время восстания. Несколько павильнов и шатров выгорели полностью, три вольера наполовину разрушились от яростного пламени, лишив крова пару десятков животных. Совершенно очевидно, что на восстановление зверинца были брошены основные ресурсы цирка. Омар надеялся найти здесь Петра. Зная о его любви к животным, а также о его тяге помогать наиболее пострадавшим «кварталам», бен Али несколько минут гулял по зверинцу и глядел в разные стороны, выискивая среди многочисленных циркачей усатого великана. К тому же именно Петр руководил освобождением зверинца от надзирателей, так что кому как не ему заниматься и восстановленем его. Долго искал его Омар, пока наконец не разглядел среди плотников, обсуждавших проекты реставрации вольеров для слонов, человека на две головы выше самого высокого из них.
– Петр, здравствуй! – сказал Омар, подойдя ближе. – Ты занят?
– Как видишь, – угрюмо ответил Дубов. – Крыши вольеров для слонов обрушились настолько, что для полного их восстановления потребуется очень много денег и стройматериалов.
– Ты уже говорил об этом с казначеем?
– А кто у нас сейчас казначей, Омар? Непонятно, кто теперь официально цирком управляет, что уж до остальных должностей…
Петр отвел Омара в сторону, чтобы не мешать плотникам.
– Они трудятся в поте лица ради помощи животным, – произнес Петр, показывая на всех людей. – Если потребуется, мы пойдем на «Гору» и залезем в сейфы Сеньера сами, без чьей-либо поддержки.
– Ты настолько хочешь помочь животным? – удивился Омар. – Можно же их продать, разве нет?
– Можно, конечно. Но что это тогда, если не проявление слабости? Животные не совершили греха, они не знают даже, что такое грех, в отличие от людей, в которых грехи живут изначально. Я обязан им помочь. Именно наши люди сожгли половину зверинца, потому наша обязанность обеспечить им кров.
– Петр, вероятно, ты – самый благородный человек из всех, что я знал, – сказал Омар и улыбнулся. – Ты достоен восхищения.
– К сожалению, или к счастью, Омар, не человеку решать, чего он достоин, – промолвил Петр. – Такое прово только у Бога есть. Человек же служит Богу и своими поступками очищает свою душу от грехов. Если Бог посчитает человека благородным и достойным, он его наградит и возьмет к себе после кончины. Я стараюсь делать все возможное, чтобы получить благословение Господа. Я честно трудился в России, честно тружусь и здесь.
– Ты останешься в цирке или покинешь его? – неожиданно спросил Омар. – Ты очень часто упоминаешь свою Родину. Видно, что ты очень сильно тоскуешь по родным местам. Так не лучше ль уехать обратно?
Петр усмехнулся и покрутил усы.
– Да, я уеду, – согласился он. – Давно уже решил, что нужно покидать чужие мне страны. Я превосходно владею французским и германским языками, но они мне совершенно чужды. Я давно не говорил на своем родном языке, а очень хочу вновь услышать его согревающее звучание. Только я сначала помогу восстановить цирк от последствий восстания. Меня попросили помочь не только в зверинце – и я помогу. А после, если Бог позволит, уеду домой, в родную Тулу, где мне было всегда комфортно и свободно по-настоящему…Ну а ты, Омар? Останешься?
– Не смеши меня, – сказал Омар и вновь улыбнулся, но намного слабее, с грустью. – Как я могу оставаться здесь? Зная, что здесь жила Марин, я не буду спокоен. Мне будет казаться, что дух ее преследует меня. Простить себя за ее гибель я не смогу никогда, но попытаться вымолить лучшей жизни для нее там, на небесах, – я могу. Поэтому я буду искать очищения в разных местах мира, путешествуя.
– Господь поможет тебе. Обязательно.
– Будем молиться и жить дальше.
Крепко обнявшись, Петр и Омар разошлись. Петр вернулся к плотникам, которые начали ругаться друг с другом из-за разногласий по вопросам стройки. А Омар покинул зверинец и отправился к Малым шапито. Он хотел встретиться с Альфонсом, которого не видел несколько дней, хотел поговорить и извиниться перед ним за гибель Блеза и Карла.
По пути Омар увидел Лазара Буффле, который стоял около шатра-оружейной и начищал ружья с пистолетами. Вокруг него стояли деревянные столы, заваленные патронами, банками с порохом и мазутом, теми же ружьями с пистолетами, тряпками, десятками шомполов и полупустыми бутылками. Сам Буффле параллельно поглощал карибский ром, который полюбил еще во времена службы на Мартинике. Когда Омар подошел к нему, он добродушно поприветствовал его и предложил выпить, но Омар отказался.
– Эти ваши порядки так иногда раздражают, – подметил Буффле, поставив бутылку на стол. – Я, когда служил в Алжире, пытался споить одного араба, что работал почтальоном в городе, но тот постоянно отнекивался. Два года я за ним охотился, если можно так сказать, ха-ха. Ведь как было: в самом городе арабы и французы смогли ужиться, но чем дальше от Алжира, в смысле города, тем сильнее были противоречия между нами. А потому я к этому арабу
