Решимость: почти святой Брайан - Анастасия Сагран

– А-а-а… – снова протянул Хант, но уже тоном выше. Потом энергично вскочил. – Что я с ним вообще рядом делаю? Ходу отсюда, хо-ду!..

Все, будто заразившись энергией Юго-Восточного Царя, бодро двинулись прочь.

Вайсваррен остался.

– Платье, шикарное платье, требует времени, Брайан, – сказал принц, – так что поторопись с принятием решения. И лучше, гора-а-аздо лучше, если оно будет положительным.

Брайан не смог удержать брови на месте. Брат всегда высоко поднимал брови, когда его что-то безмерно удивляло. Надо сказать, такое происходило почти каждый день. А в обществе – каждые полсвечи.

– Ты как будто мне угрожаешь. Но я не могу в это поверить, – изложил Брайан причину своего удивления.

– Я не угрожаю.

– Хайнек, я не буду попустительствовать греху, – подражая своему отцу в этом приёме, Брайан разыгрывал усталый вид.

– Греху? О чём ты?

– Платье, – намекая, произнёс Брайан.

– Платье, – с удовольствием произнёс Вайсваррен, улыбнулся и кивнул, но стало ясно, что мужчины друг друга абсолютно не понимают.

– Когда мой брат покупал для леди платье, это обычно значило…

– Да и нет, – Вайсваррен теперь понял, о чём речь, – по меткому выражению Ханта от кусочка Морганы никто бы не отказался, однако я достаточно ещё верю в Бога, чтобы его не гневить… я имею в виду только платье…

– Платье? – Брайану показалось, что он начинает сходить с ума. А так точно случится, если кто-нибудь повторит это слово ещё раз.

– Хочу сам проследить за этим делом. Когда я вижу красивую женщину, я всегда хочу её раздеть… потом одеть… и снова раздеть… и, знаешь, одеть снова. Но только разница между мной и остальной тысячью мужчин с подобными желаниями в том, КАК я хочу её одеть, ну, ещё, в зависимости от обстоятельств, например, если она чья-то жена, я могу её не трогать. Мне нужно, необходимо, страшно хочется! увидеть её в том образе, который сам создам. Женщина, ты не поверишь, способна иметь тысячу лиц…

Брайан слушал древнейшего Хайнека Вайсваррена ещё очень долго. Последнего звали принцем-убийцей за то, как тихо, быстро и незаметно он уничтожает врагов. Но, похоже, никто никогда не понимал этого крылатого по-настоящему. Тайное увлечение этого мужчины состояло в самой странной страсти для легенды кровавых сражений – шитье платья. И только красивейшая из женщин могла вдохновить настолько, чтобы заставить Хайнека открыться перед кем-то.

А от Брайана зависело, сможет ли Вайсваррен удовлетворить свою страсть и последний так и продолжал рассказывать Его Святейшеству всё, что считал нужным – так оплыло полсвечи.

Когда Брайан ощутил, что у него немеет лицо, принц вдруг сказал самое главное:

– А ещё я могу делать одежду особенной. Могу придать ей кое-какие свойства. Скажем, защитить эскортесс от кислоты…

– Что же ты раньше молчал-то?! – Брайан так оживился, что даже покалывание в теле ощутил. Вайсваррен захихикал, но тут же взял себя в руки и предупредил:

– Есть одно но, очень логичное, но о нём все всегда забывают – сорви с неё одежду, и она останется беззащитна перед кислотой.

– Всё равно, считай, что лично я уже согласен. Осталось только с Сапфиром… послушай, дорогой друг, а можно ли как-то, с помощью платья, защитить её от этого самого греха, а? Скажем, пусть она флиртует с Классиком, но хотелось бы от его постели её всё-таки сберечь.

– Я мог бы зачаровать её платье таким образом, чтобы Классик не вызывал у неё никаких импульсов. Однако тут от неё мало что зависит… Классик… он хуже, чем когда-либо был твой брат, я полагаю. Крылатые и фиты, в отличие от других видов, женщин не способны насиловать.

– Так считается, – кивнул Брайан. – Думаешь, Классик может так поступить?

– Знаешь, откуда у принца Хоакина это прозвище – Классик?

– Он родоначальник классической школы литературной критики. Ещё, я слышал, он немалый вклад внёс в искусство фехтования.

– Сапфир говорит иначе. А он старше, чем само понятие литературной критики в нашей культуре, так что ему можно доверять.

– Так что он говорит?

– Он говорит, дословно: «Хоа – классический мерзавец. Всё, что схоже у большинства подонков всех знакомых мне видов во всех знакомых мне Вселенных – всё имеется у Хоа в комплекте».

– Ну, тогда всё должно быть просто. Прекрасно подходит противокардифская схема. Следует просто держаться наготове и не дать ему увести жертву из виду.

– Нужно, чтобы этим занялся тот, кто знает, чего от него ждать.

– Любой из древнейших крылатых может схлопотать от него дыру в голове просто в дань вражде. Лучше этим я займусь лично, – сказал Брайан. Но Хайнек покачал головой.

– Ты слишком… ангел. Ты всегда жил в окружении крылатых, так что не знаешь, что может выкинуть старый грязный развратник вроде Классика. И, что важно, ты до сих пор толком не знаешь, на что способны перевёртыши в целом.

– Главное, чтобы не совратил Моргану и попутно не убил никого, так?

– Так. Но я буду тебя прикрывать, думаю, что должен, – Вайсваррен слегка ссутулился.

– Спасибо, друг. Я приму это, – Брайан нащупал рукой крест. – Мы уже всё обсудили, осталось только выслушать, что скажет Сапфир… Кстати, не знаешь, у него это тоже прозвище?

Вайсваррен посмотрел в сторону, но вернулся взглядом к Брайану и, заблестев глазами, рассмеялся:

– Это настолько длинная и запутанная история, что её нельзя рассказывать просто так, без подготовки.

– Без подготовки? – переспросил Брайан. – Мы, живущие с ним в одном доме, разве не достаточно подготовлены?

– Не знаю точно, а потому буду молчать. Но одно совершенно точно – Сапфир Сильверстоун не его имя.

– Что же? Наша фамилия должна звучать иначе? Забавно, что я узнаю об этом даже не от члена семьи.

– Да нет, для этой вселенной всё подходит.

– Точно.

Все Сильверстоуны отличались тем, что после смерти по ряду причин превращались в колотое чистейшее серебро. Тогда как другие крылатые в этом мире становились речным песком, с немалым, правда, содержанием золота. Впрочем, Рэйн Росслей утверждал, что в его мире после смерти все крылатые обращались мелкими сферическими кристаллами. Но это действительно могло иметь место, ведь Рэйн внешне не слишком походил на крылатых. Не говоря уже о тщательно скрываемых коротеньких рожках, которые, все знали, прячутся в его извечно завитых локонах.

Расставшись с Вайсварреном, Брайан поспешил встретиться со своим приятелем Элайном и определить, какие дела у него на данный момент в приоритете. Но не успел за них засесть, как в кабинет к нему вошёл Сапфир собственной персоной.

– Господа, леди Аргиад, – кивнул Сапфир присутствующим, и без предисловий