Офицер - Андрей Земляной

— А зато клинок хороший, — вскинулся Василий. — Мне отец говорил — старинный! И вообще.

— Да, клинок неплохой, — Новиков аккуратно вынул кинжал из руки юноши и поднес к глазам, изучая разводы дамасской стали. — Тысячи две слоев, я думаю.

— Три, — негромко произнес Сталин, внимательно следивший за разворачивавшейся перед ним картиной. — Три тысячи, товарищ Новиков, три.

— Это очень хорошо, товарищ Сталин, — произнес Новиков, — но у дамасской стали есть, кроме всем известных плюсов, один серьезный минус. Воды она боится. Клинок нужно постоянно маслом смазывать или салом натирать. Иначе коррозия пойдет, а из-за слоистой структуры она будет развиваться неравномерно. Кроме того, во внутренних слоях могут оказаться посторонние включения, и если клинок скорродирует как раз по такому включению — переломится на раз. Мяу сказать не успеешь.

По лицу Сталина пробежала легкая досада, но он тут же взял себя в руки:

— Я обязательно это учту, когда буду дарить сыну другой клинок, — спокойно сказал Вождь. — Спасибо вам, товарищ Новиков, за хороший совет. Очень метко сказал о таких советах знаменитый узбекский поэт Омар Хайям: «Яд, мудрецом предложенный, прими. Брать от глупца не стоит и бальзама». Очень верно сказано. И русский народ говорит верно: «Век живи — век учись!»

Он с шутливым сокрушением покачал головой:

— А вот когда вы в следующий раз придете к нам в гости, товарищ Новиков, я вас попрошу показать моему Васе ваш собственный нож.

— Я и сейчас могу, — сказал Новиков спокойно. — Если, конечно, у меня есть еще пара свободных минут.

При этих словах в его руке словно бы из ниоткуда возник нож — типичный «Ка-Бар», и запорхал в пальцах. Власик, увидев этот из воздуха взявшийся клинок — черный, матовый, хищный, даже на взгляд! — чуть не подавился и схватился за сердце. Лишь через две минуты он сумел выдавить из себя каркающе:

— Как?.. Как?.. Как?..

В этот момент он был так похож на встрепанную ворону, что Берия и Молотов не сумели сдержать улыбки, а Ворошилов просто расхохотался. Не удержался и Сам. Сталин смеялся негромко, словно стесняясь своего смеха, но веселые искорки в глазах явственно свидетельствовали: Вождь откровенно веселится.

— Как же это так вышло, товарищ Власик? Товарища Новикова ваши подчиненные досматривали-досматривали, а нож просмотрели?

Николай Сидорович, явно не ожидавший такой «подлости» от Новикова, наконец пришел в себя и с укоризной спросил Кирилла:

— Зачем же вы так, товарищ Новиков? Ну зачем?

Тот пожал плечами:

— Да вот, видите ли, товарищ Власик, я за столько лет с оружием, можно сказать, сроднился. Я без него себя точно голый чувствую. Ну не мог же я в гости голым пойти?

Чем вызвал новый приступ веселья.

— Вот видишь, Василий, ручка — из специального каучука, и в руках она не скользит. А прочность хвата — определяющая для точности наносимого удара.

Младший Сталин кивнул, крепче ухватил нож и тут же нарвался на новое замечание:

— А вот так сильно давить не надо. Знаешь, один умный человек сказал как-то: «Шпага — это птица. Будешь держать ее слишком крепко — задушишь, слишком слабо — она улетит».[28] Специфика ножевого боя в том, что нужно быстро нанести резаную рану противнику и не нарваться на контратаку. Примерно вот так. — Двигаясь словно в замедленной съемке, Кирилл показал несколько базовых связок и, остановившись, внимательно посмотрел, как пацаны усердно машут руками в попытке повторить движения Новикова.

После двадцатиминутной тренировки Кирилл решительно поднял руку:

— Так, на первый раз достаточно, а не то завтра с постелей не встанете. Мышцы ныть будут. — И увидев огорченные физиономии ребят, усмехнулся: — Переходим к культурной программе. А ну, брат Василий, показывай: где у вас тут гитары водятся. Бойцы, вперед!

Светланы откровенно скучали. Оба кукленка-голыша уже были выкупаны, одеты, накормлены «кашей» из песочницы, снова раздеты и уложены спать. Большая французская кукла с фарфоровой головой и настоящими волосами, которую подарил дядя Паша,[29] уже восемь раз причесана, семь раз переменяла платье и шесть раз — туфли. Щенок Кутька вырвался и убежал к охранникам, которые фальшивыми голосами утверждали, что не видели своего любимца, а серый котенок Мурзик, насмотревшись на страдания Кутьки, залез на высокую березу и отказывался слезать, даже когда ему предложили кусок колбасы. Было ужасно скучно и даже хотелось подраться, но девочки точно знали, что вот уж в этом случае им перепадет по первое число. И, может быть, даже березовой каши. А потому, когда совсем рядом раздался рокот гитарных струн, девочки подхватились и опрометью бросились туда, откуда раздалась музыка.

— Давным-давно на белом свете жили не только глупые короли, — распевно, но как-то очень задушевно говорил незнакомый командир с тремя шпалами в петлице, — прекрасные принцессы и страшные лесные разбойники, но и веселые трубадуры. Трубадуры бродили по дорогам, пели песни, и народ их очень любил.

Новиков поудобнее перехватил гитару и запел песенку с грампластинки, которую в детстве умудрился выучить наизусть:

Ничего на свете лучше не-е-ету,Чем бродить друзьям по белу све-е-ету!Тем, кто дружен, не страшны тревогиНам любые дороги дороги!Нам любые дороги доро-о-оги!

Внезапно он заметил две любопытные детские мордашки, осторожно выглянувшие из-за угла. Он прервал припев и махнул им рукой:

— Красавицы, давайте к нам! — И уже ребятам: — А ну, бойцы, потеснись!

Светланы осторожно подошли и уселись на край скамейки, на которой уже разместились Василий, Серго и Тимур. Кирилл старался, как мог. Не умея играть на гитаре как один из авторов «Бременских музыкантов», он выжимал максимум из своего голоса, старательно подражая Олегу Анофриеву. И заразил весельем мультяшной истории не только ребят. Полина Жемчужина подошла, послушала, села к стоявшему в зале роялю и подхватила мелодию, а Нино Берия вдруг присоединилась к песне своим сильным и чистым голосом. Даже Власик, обычно невозмутимый и сосредоточенный точно изваяние языческого божка, внезапно пошептался о чем-то с младшим лейтенантом госбезопасности, и тот приволок гармошку. Николай Сидорович взял гармонь, пробежал пальцами по клавишам.

Только взял боец трехрядку,Сразу видно — гармонист!Для начала, для порядку,Кинул пальцы сверху вниз,

— выдал, улыбаясь, Новиков, прервав на мгновение историю бродячих артистов. Власик хмыкнул, чуть улыбнулся: