Офицер - Андрей Земляной

— На кого «на нее»? — растерялся капрал.

Кирилл махнул рукой:

— А все равно, лишь бы молодая и в юбке, а не в штанах. Неплохо бы, чтобы еще и ноги раздвинула.

Матс пьяно захохотал:

— Вот теперь сразу скажешь: Джозайя Финн — настоящий моряк! Что ни случись, а он — о бабах!

Но капрала уже разобрало. Он пересел к Новикову, облапил его за плечи:

— Нет, fyr, ты подумай: когда ты еще такое увидишь, а? Ну вот представь: вернешься ты в свою Америку, и спросят тебя: «Джозайя, а что ты видел в Норвегии?» Ты им скажешь: «Осло видел, Сторсанд видел. Видел хороших норвежских парней Арне Вермандсона и Матса Снорсона. Девок норвежских видел…»

Новиков с удовлетворением отметил, что капрала уже понесло. Но тот распалялся все сильнее и сильнее:

— А тебя тогда опять спросят: «А что ты видел такого, чего нет у нас в Америке? Девки у нас такие же, как и в Норвегии. Или у них — поперек?»

— А я им так скажу: «Ребята. Я видел копов, с которыми честному моряку незазорно выпить!» Вот что я им скажу!

От таких слов оба жандарма прослезились и полезли обниматься, нещадно обдавая Кирилла могучим перегаром. Но когда закончилось бурное изъявление чувств, капрал снова свернул на свое:

— Это ты, конечно, хорошо сказал, venn kamerat, но подумай, как будет здорово, если ты им скажешь: «Я видел большевика Троцкого, который такой страшный, что сами большевики выгнали его из своей большевистской России!» Разве это не здорово?

— Здорово, — пьяно мотнул головой Новиков. — Согласен. Ведите его ко мне — мы с ним выпьем!

Жандармы снова заржали.

— Э-э, брат, это ты загнул, — отсмеявшись, сообщил Матс. — Ему выходить нельзя. Мы его как раз и стережем! — И он гордо расправил плечи. — Но показать тебе его мы можем. Тебе ж все равно устраиваться в «Сандби» — другой-то гостиницы тут нет и никогда не было.

— А-а, ладно! — Новиков хлопнул ладонью по подставленной руке капрала. — Ваша взяла, ребята! Ведите, показывайте! Только прихватим еще бутылочку… генеральным грузом…

Демонстративно покачиваясь и спотыкаясь, Кирилл шагал вместе с жандармами к гостинице «Сандби». В потайном кармане его плаща имелась желатиновая капсула с производным от ЛСД, которое он синтезировал еще в лаборатории Осинфбюро. Теперь оставалось только подобраться к объекту, незаметно скормить ему эту капсулу и чуть-чуть скорректировать направление мыслей жертвы. Все остальное он сделает сам…

В гостиницу его пропустили без звука — еще бы! — ведь он был в компании всеми уважаемых Арне Вермандсона и Матса Снорсона. «Патриархальные нравы, — усмехнулся Кирилл про себя. — Сплошная пастораль! Офицер где-то гуляет, один капрал еле на ногах стоит, второй смотрит на бутылку, словно волк на Красную Шапочку, и все остальное ему уже и не интересно, даже то, что его собственная кобура расстегнулась… Двое жандармов треплются с Матсом, и оружия, кажется, нет ни у одного… Идиллия, мать их!..» Его пригласили выпить со вторым капралом, чьего имени он не запомнил, а потом просто и без затей проводили к Льву Давидовичу. Тот что-то писал, но когда Новиков и Снорсон вошли, поднял голову:

— А-а, тюремщики пожаловали, — произнес он по-английски с акцентом восточных штатов. — А вы что — новенький?

С этими словами Троцкий отхлебнул чай из стакана, стоявшего на столе.

— Нет, сэр. — Кирилл слегка поклонился. — Простите, вы не могли бы дать мне автограф? А то мне ведь никто не поверит, что я видел самого Троцкого.

Беглый политик оживился:

— Американец? Моряк, надо полагать? Автограф? Разумеется. А что написать?

— Американец, — подтвердил Новиков. — Моряк. Вот, если не верите — могу доказать, — и с этими словами он извлек из бумажника блестящий «игль». — Это — обычный талисман американских моряков. Видите, как блестит?

И монета, словно по волшебству, начала вращаться в руке Кирилла, погружая Троцкого в лёгкий транс.

Снорсону было неинтересно разглядывать золотой кругляшок. Куда больше его интересовала судьба принесенной бутылки, а потому он спокойно вышел, оставив Кирилла наедине с Троцким. Тот уже не отводил взгляд от блестящей монетки, точно завороженный, не обращая внимания на негромкий голос собеседника:

— Вам грозит опасность. Вас могут убить. В этой деревне — все убийцы. Берегитесь. Вот что вас может спасти — на стол с тихим стуком лег браунинг, незаметно прихваченный из кобуры второго капрала. — Вам нужно быть очень осторожным. При малейшей угрозе — стрелять первым.

Троцкий молча кивнул, не отрывая взгляда от монеты, мелькавшей в руках странного визитера, и сглотнул. Новиков протянул ему стакан с уже растворившимся порошком.

— Выпейте, это подкрепит ваши силы. Так как насчет автографа, сэр? — спросил он, внезапно спрятав монету в кулак. — Дадите?

Троцкий встряхнул головой, провел по лбу ладонью:

— Да-да, конечно. Вот, пожалуйста, — он схватил листок и черканул на нем несколько строк. — Берите.

— Thanks a lot,[44] — поклонился Кирилл и вышел прочь.

И тут же попал в объятия капрала Вермандсона.

— Ну, что? Видал, Джозайя, какого мы тут тигра прячем?

— Да ну-у… — протянул Новиков. — Тоже мне — тигр. Он вроде всех боится.

— Ну так! — капрал важно кивнул. — Конечно, боится. И ты бы боялся, старина, если бы Сталин назначил за твою голову целую кучу новеньких блестящих крон!

Внезапно Кирилл решил подстраховаться. Он изобразил на лице «возвышенный полет» мыслей, а затем вдруг приник к уху капрала и зашептал:

— Слушай, Арне, дружище, а давай я его… а? Прикинь, тебе ведь нельзя, а мне — мне-то можно. И мы потом получим от Сталина эту самую кучу крон, поделим и… Ты мне только дай кольт, а уж я — я-то не промахнусь!

В голове пьяного Вермандсона некоторое время шла борьба между сребролюбием и чувством долга, но последнее все же победило. Тяжело вздохнув, он помотал головой:

— Нет, venn kamerat, нельзя. Никак нельзя. Мы же его охранять должны… Нам же сам король, — тут капрал пьяно всхлипнул, — доверил. И мы…

Дальше продолжать от избытка чувств он не смог, а потому просто проводил Кирилла в его «номер» — крохотную каморку прислуги, в которой, однако, имелись приличная кровать, тумбочка, графин с водой и чистое белье.

— Спи, старина, — Арне Вермандсон гулко хлопнул Новикова по спине. — Спи и ничего не бойся! Потому что теперь тебя бережем мы.

С этими словами он ухмыльнулся и, выйдя, закрыл дверь на ключ:

— Что будет нужно — стучи! — раздался его пьяный голос, а потом забухали тяжелые шаги.

Судя по их неритмичности, капрал был пьян до полного изумления. Кирилл слышал, как Вермандсон пару раз падал и раз десять собирался упасть, лишь в последний момент успевая схватиться за что-то. Потом все стихло.