Огненный шар - Геннадий Эсса

– Я не хочу мгновения, я хочу постоянства.

– Хорошо, как скажешь, – согласился Жан.

– Я тетушке все скажу, чтобы она этого не делала! – заявила Елизавета.

– Ты не скажешь, если меня любишь. Но это будет все потом. А сейчас мы все приняли решение и уезжаем завтра в Кронштадт.

– Хорошо, – согласилась Елизавета, вытирая слезы. – Но сегодня ты останешься со мной? Я тебя так все это время ждала.

– Ты так хочешь?

– Очень хочу. Я хочу снова и снова чувствовать тебя. Я просто схожу без тебя с ума. Представляешь, когда ты исчезнешь навсегда, что со мной будет?

– Я все понимаю, – сказал Жан. – Для этого я и пришел. Я тебя тоже люблю. Ты же у меня первая.

Елизавета обняла Жана, награждая поцелуями.

– Милый мой, – шептала она, – как хорошо, что ты есть на этом свете.

Глава 12

Ранним утром вся пристань у крепости была заполнена людьми. В домике Петра шло совещание. Государь дольше всего выслушивал военачальника графа Николаева.

Граф, высокого роста, подтянутый, с военной выправкой и строгим решительным взглядом, склонился вместе с государем над картой, лежащей на столе, и рассказывал о предстоящих событиях.

Петр слушал внимательно, не перебивал, лишь задавал некоторые вопросы, на которые тут же получал исчерпывающие ответы.

– Хорошо, – сказал Петр и выпрямился. – Ты мне скажи, как укомплектованы гроты?

– По солдатам полностью и два командира на каждый. От восьми до двенадцати пушек и снарядов в полном объеме.

– Командиров почему по два? – спросил Петр.

– Это мера, проверенная прошлыми боями, – объяснил Николаев. – Если один погибает, второй берет командование на себя, а не как в прошлые разы, когда погибает командир и начинается паника.

– Согласен. Что с провизией и водой?

– Обеспечены на десять суток.

– Мало.

– Дай бог, продержались бы хоть это время. Дальше подвезем.

– Надо не допустить врага до береговой линии, – приказал Петр. – Стоять всем насмерть. Буду ждать от тебя сообщений, а сам буду в Кронштадте до твоего возвращения. Обо всех решениях сообщать мне немедля.

– Будет исполнено, – ответил граф.

Петр выглянул в окошко и увидел причаливающих три больших корабля.

Всегда, когда Петр видел свое детище – корабли, в построении которых часто принимал участие и сам, он радовался. Глаза его светились, и прибавлялось решимости. Он резко обернулся.

– Гагарин, – обратился он к князю, сидящему рядом с Меньшиковым. – Люди к отправке готовы?

– Да, государь.

– Сколько этой ходкой увезут?

– Триста три человека, – ответил князь.

– Почему так неровно – триста три?

– Так получилось, государь, появились добровольцы.

– Хорошо. Подготовка в Кронштадте не менее трех дней, и в море. Все должно быть предусмотрено. Наша задача – неожиданность. Сам прибуду в день отхода кораблей в море, чтобы проводить и благословить на победу. Всех добровольцев закрепить за солдатами и матросами и чтобы принимали активное участие в боевых действиях.

– Есть люди, готовые хоть сейчас идти в бой, – сказал князь Гагарин.

– Это опытные и бывалые вояки?

– Нет, государь. Как раз молодежь. Я таких порывов еще не видел. Они рвутся в бой, как бешеные, поднимают дух остальным.

– Молодцы! Ты, Меньшиков, набирал людей?

– Конечно, Петр Алексеевич. Это моя работа. Я таких собрал, что будут холку врагу чистить, пока она не рассыплется.

– Хорошо! Вот такие нам нужны солдаты, – одобрил Петр. – Ну что, в добрый путь! Занимайся посадкой.

Петр подошел к Меньшикову, взял его за плечо и взглянул ему в глаза. – Когда наконец-то кончится эта война? Как она мне уже надоела. Столько работы мирной на берегу, а тут эти паразиты так и прут… – Он взглянул на графа Николаева. – Кто мне об этом скажет? Не дают спокойно жить и город строить. Стереть сволочей со свету, всех потопить, и пусть вся Европа знает, что Россию на колени не поставить. Как говорится: или грудь в крестах или голова в кустах – так сражаться, а там уж за мной не станет, всех героев вознагражу. Ну, с Богом! – Петр махнул рукой, и все вышли из домика.

Государь сел за стол, уставился в карту и еще долго рассматривал нарисованные на ней кораблики – план военных действий.

Жан стоял в стороне от Ника и Ин, ждал Елизавету, которая должна была появиться с минуты на минуту, чтобы проводить его на боевое крещение. Он с тревогой смотрел по сторонам, заодно высматривал и ее отца. Наконец появилась Елизавета и сразу бросилась Жану на шею.

– Я тебя умоляю, – разревелась она. – Не уезжай, не бросай меня.

– Лиза, ну хватит. Чего ты на самом деле? Я вернусь, точно тебе говорю. Вернусь и сразу к тебе. Всего пару месяцев, а то и меньше.

– Но каких месяцев, – шептала Елизавета. – Для меня они будут самые долгие и страшные. Ты подвергаешь меня таким испытаниям, которых я могу не вынести. Запомни, Жан, самые прекрасные дни и мгновения в этой жизни у меня были только с тобой. Если что с тобой случится, мне никто не нужен – уйду в монастырь, чтобы не видеть этого белого света.

Жан обнял девушку, поцеловал в дрожащие губы.

– Дорогая, я обещаю к тебе вернуться, и мы с тобой еще многое успеем сделать. Я обещаю и клянусь.

– Какая я несчастная на этом свете! – снова полились из ее глаз слезы.

– Твой отец идет, – заметил Жан.

– Пусть идет, пусть видит, что я тебя люблю, – она еще сильнее вцепилась в его плечи своими маленькими ладошками.

Князь Зотов подошел, остановился, строго взглянул на Жана.

– Если она обещает, то будет ждать, – сурово сказал князь.

Жан улыбнулся, ожидая услышать упрек в свой адрес, но произошло иначе, и его сердце забилось уверенно. Он обнял Елизавету и, взяв ее за голову, взглянул ей в глаза.

– Я тебя люблю, – сказал он так, чтобы слышал князь. – Слышишь меня, я тебя люблю, а значит, я вернусь. – Он поцеловал ее и обратился к Зотову. – Спасибо, что у вас есть такое сокровище!

Зотов, хотя и суровый человек, но в этот момент был растроган. Он хлопнул Жана по плечу и сказал, прижимая к себе дочь:

– Да хранит тебя Бог! – и перекрестил молодого человека. – Ступай себе с Богом, идет посадка.

Жан догнал Ника и Ин, которые поднимались по трапу. Следом спешил Павел.

– А ты куда? Государь отпустил? – удивился Ник.

– Как и вас, с благословением, – ответил Павел.

– Брешешь? Самовольно свалил, – сказал растроганный вниманием князя Зотова Жан.

– Жан, где ты набрался таких слов? – удивилась Ин.

– Потом скажу, смотрите, чтобы Меньшиков не видел нас. Вон он на берегу ходит, высматривает кого-то.

– Это он тебя, Пашка, ищет, – сказал Жан. – Сбежал, теперь лес валить некому. Когда вернешься, остров опять деревьями зарастет, все сначала начинать надо будет. Но в первую очередь государь тебя за ослушание выпорет как следует, чтобы работу не оставлял.

– Болтаешь много, за борт вывалишься, – ответил Павел.

Через полчаса корабли стали отчаливать от берега.

Ник смотрел на провожающих, что столпились на берегу, и ему становилось грустно.

Жан пробрался к Нику поближе и встал рядом.

– Ходил когда-нибудь в море? – спросил Жан.

– Никогда.

– Я тоже. Наверное, будет интересно.

– Очень, особенно в бою с противником.

– Ты как на прогулку едешь, – заметил Ник. – Как ты будешь воевать, когда такая качка?

– Научат. А если нет, то жить захочешь, сам научишься, – ответил Жан.

– Не зря ли эта затея? – спросил Ник.

– Испугался? С нами ничего не случится. Нас же еще нет на свете. Зато за Россию постоим, будет о чем вспомнить.

– Все равно никто не поверит.

– Главное, чтобы мы верили друг другу. Представляешь, когда вернемся туда, к себе, за триста лет вперед, будем вспоминать, как воевали. Сейчас там у нас со шведами вроде порядок – мирно живем.

– В нашем времени – да, – согласился Ник. – Здесь другое дело. Я думаю, ты тогда не станешь им объяснять политику на триста лет назад?

– Пользуйся моментом, пока здесь. Хоть немного с ними повоюем. Когда еще придется! – Жан плюнул в пенящуюся воду под кормой. – Морды, может, придется им побить… У нас же там не получится.

– Смотри, чтобы тебя не набили, хрюшку, – предостерег Ник. – А Ин где?

– Да вон стоит со своим лесорубом, – Жан кивнул в сторону. – Тоже мне вояка! Ему только топором махать.

– Ты сам-то к пушке смотри спереди не подойди, полководец хренов. Будешь, как Мюнхгаузен, на ядре летать.

– За меня не беспокойся, буду проситься в заряжающие. Нас должны там по кораблям распределить.

– Да, но мы должны быть все вместе, понял?

– А этот дровосек?

– Он что, тебе мешает? Будем вчетвером.

Ин молча смотрела на волны и слушала, как кричат чайки. Павел стоял рядом и тоже молчал. Каждый думал о своем. Кто-то затянул песню. Она была печальная и отражалась на настроении других.