Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

А-а, если я только вякну, на это она мне сейчас же скажет, что у неё фигура такая или что ветерком надуло, или что от какого-нибудь особо похотливого и прилежного до рода людского, слабой его половины, бога забеременела. Расплачется ещё, мол, не по нраву она пришлась телостроением будущему супругу. Всё это, конечно, напоказ, но я не переношу женских слёз и… женщин вообще, со времён разлада с Нимфадорой.

Адриана совсем невысокого роста для, обыкновенно, статных ромейских женщин, мне всего лишь по плечо. А в остальном - совершенно обыкновенный, ничем не выдающийся образчик римской внешности. Белокурая - ф-фу, ну и везёт же мне на блондинок, поцелуй меня Дементор! Сначала Нарцисса доставала за нечастыми домашними обедами в Мэноре, когда прознает - хитрющая, как лисичка - о больно уж ценном подарке Люциуса чего-то, из ряда вон, всё лепеча чепуху по-французски. Сейчас маячит повсюду, словно обретшая новую жизнь, как лазиль, поживевшая Маменька - похотливая старая сучка, ей даже поздняя беременность не в тягость, а в радость - опекает на каждом шагу «сыночка», а теперь вот ещё одно белокурое несчастье - будущая липовая «жена».

Волосы по обычаю низко спускаются на лоб плотной, искусно завитой чёлочкой - ромеи ещё с эпохи Республики не любят высокого женского лба, считая его некрасивым. И может быть, они правы. Ну хоть в чём-то ромеи должны быть правы, не так ли? На голове будущей карпогенной* * невестушки наворочен какой-то невъебенных размеров колокол маггловский церковный из волос, разумеется, с шиньоном, да не одним, а может… Да нет, своих бы не хватило, хоть расти их все двадцать три года жизни, попросту состригли густых, чёрных, длинных волос с бритток - рабынь и обесцветили какой-то краской или с помощью простейшей алхимии. Ан, может, Адриана-то и в парике вовсе - кто ж её разберёт? А ночью её разденут, и под высоченным сгустком не своих, надеюсь, хоть промытых от рабыниных вшей, волос окажутся хлипкие три с половиной волосинки, того и гляди, выпадущие во время сношения с… Квотриусом… А с кем же ещё? Не со мной же в самом деле. «Я тебя не трону - ты не беспокойся», - как поётся в заводной шотландской песне по обращению к шотландцам же, но горцам. И если в первые недели, покуда, я надеюсь и уповаю на это, Квотриус не придёт в себя, поскорее стряхнув пелену безумия, Адриану никто, кроме домочадцев - похотливого Таррвы и, обязательно, моего почти-что-друга Фунны - не тронет, то потом за дело примется истинный, де-факто, как сказали бы сенаторы, муж - Квотриус. Да, но он же откажется, следуя ромейским обычаям, прикоснуться к беременной, пусть и не от него, женщине… Он - не Папенька, которому любую - порожнюю, что бывает редко, или брюхатую бабу для утех подавай, даже если это касается собственной, вроде, как любимой пока, супруги. А-а, ладно, что-нибудь решу я по этому поводу, обязательно решу, и уже в о-о-чень скором времени, я и не сомневаюсь.

Глаза у «пречестныя девицы» совсем маленькие, кругленькие, с оплывшими верхними веками. Кажется, серо-голубые изначально, но выцветшие и неживые какие-то, холодные, так и бьёт из них непонятным отчуждающим чувством - видно, либо женишка долгожданного не рада или стесняется узреть, либо беременность плохо переносит. Для простоты расчётов будем считать, первое - я ей не понравился. И я, окажись случаем женщиною, не приведите, всемогущий Мерлин, пресветлая Моргана и все боги волшебников, парящие вечно в небесах, бесплотные, бесполые, на её месте поступил точно также. С моей-то мордоплюнцией и в женихи к беременной бабе. Какой моветон!

Нос у неё с истинно римской переносицей, выдающей породистость и древность настоящей благородной фамилии, действительно прямой и некрупный, как у всех Сабиниусов, не такой большой, как у Снепиусов или, к примеру, у меня, но этот наивный хрюшкин пятачок с крупными, каким-то неведомым образом вывороченными кверху ноздрями, портит весь облик. А так нос, как нос, только противный очень. Адриана в моих глазах превращается в более-менее молодую свиноматку. И на первородящую она вовсе не похожа, а это значит, что и раньше были романы с плодовитым исходом. Устраивала ли она выкидыши или младенца вне зависимости от пола, как китайцы новорожденных девочек, рабы закапывали у себя на огороде, в данном случае, в «преогромном, премного плодоносящем яблоневом саду», о котором хвастался Верелий. Кажется, так или что-то вроде этого он говорил при передаче кольца? Или передавали нагулянного младенчика рабыням на вскармливание и воспитание, чтобы и дальше влачить рабскую жизнь, но уже навеки в рабской каморе? Не знаю, не знаю, не знаю, не знаю и знать не хочу. Мне к этим мерзким, пухлым… главное, женским губам прикоснуться всё равно, что испить чашу медленного, мучительного яда, какими я баловался, будучи шпионом. Да-а, весёленькое у меня прошлое.

А губки, губки-то ярко-розовые, накрашенные препротивнейшим, мещанским, как сказали бы в «моё» время, бантиком. А всё-таки интересно было бы посмотреть, но… разумеется, только взглянуть на неё с распущенными… только своими, наверняка, жиденькими волосами, без обильного макияжа, который сейчас, как штукатурка, налепленная неумелыми малярами, грозит осыпаться в любой момент, как только Адриана заговорит или состроит мину. А, главное - увидеть её раздавшуюся плоть от обильных, развратных застолий с тельцами, баранами и множеством выпивки, хоть и дрянной, без этой стягивающей весь корпус зоны. Наверняка, она почти лысая,сколько же можно парить собственные волосы под многочисленными шиньонами или париком, но очень приятная и мягкая… на ощупь. У неё же такие… припухлости и округлости, что меня прямо сейчас так и тянет её пощупать да помять ей жирные бочка задолго до того, как придёт Квотриус/Таррва/Фунна исполнять своё «законное» дело… Никто из них не откажется.

Эй, о чём это я подумал?! Неужели нечестная девка, которую тебе, сиятельному графу, навязали какие-то магглы и первобытные маги в невесты, до… такой необычайной степени понравилась? Нет, Сев, так дело не пойдёт - ты должен немедленно, сейчас же! - преодолеть это не пойми, откуда пришедшее тлетворное желание - касаться женщины. Она же попросту хрюшка!Она должна, нет, просто обязана казаться отвратительной для тебя - практически вот уже пятнадцать лет, как упёртого женоненавистника, после неудачного романа с Тонкс!

Ну а с этим непрошенным гостем из весёлого и, должно быть, богатого на любовные утехи прошлого невестушки я справлюсь на брачном пиру - только живот немного поболит, а потом - раз, и нету ничего. Ну, поболит матка после внезапного выкидыша… Может, ей и не впервой варить для себя Абортирующее Зелье? Поболит, так ведь перестанет же, и скоро. Переживёт. За всё хорошее надо расплачиваться. И из-за этих - да благослови их, пречестная Моргана! - болей она не станет приставать ко мне в первую брачную ночь, а просто свернётся калачиком возле меня после всех церемоний ромейского брака, уставшая. Ну, может, поскулит, поплачет немножко - она же баба - как-нибудь переживу, я и сам косой буду после грёбанного действа сверчков, и всё ведь на публике, при большом стечении этих чванливых высокорожденных патрициев! - а после быстро уснёт… а тут такая смена караула - весёлый и в меру похотливый от выпитой для храбрости ышке бяха названный брат… Ну, а если и не он, то кто-нибудь из немерено гордых Господским доверием в столь тонком, интимном вопросе, свободных домочадцев. Через какое-то время у Адрианы от плотного общения с мужчиной отойдут крови, и она сможет забеременеть вновь, но на сей раз - исключительно от Квотриуса, которого надо только поднатаскать, хоть напомнить ему, как это делается-то.