Архангельские новеллы - Борис Шергин

Полковник на добра коня да пулей в деревню к Шишову дому. Не поспел наш Шишанушко увернуться. Начальство на дворе.

Людей бы на ум, а Шиша на дело. Он в клеть, достал бабкин наряд, сарафан, жемчужную повязку, ленты, накрутился и — в горницы. Полковник там. Видит, девица заходит, личиком бела и с очей весела.

Шпорами брякнул:

— Вы... видно, сестра?

— Да... сестра Шишова...

Забыл полковник, зачем приехал. Около этой сестры похаживает, похохатывает. Шиш думает — пронеси бог тучу мо'роком....

— Вы бы по лесу его, прохвоста, искали...

— Хе-хе-хе! Мне и тут приятно-с!

Шиш бутылку откупорил: «Напьется пьян, убежу...» А тот охмелел, хуже стал припадать:

— Желаю с вами немедленно законным браком.

О, куда от этого жениха деться?..

На шаг не отпускает. Сиди рядом. Стемнело.

Полковник велит постель стлать... Попал гвоздь под молот. Над другими Шиш шуточки шутит, а над собой их не любит.

Только у Шиша уверток — что в лесу поверток. Он давай руками сарафан ухлапывать.

— О, живот схватило! О, беда! На минутку выпустите меня...

— Убежишь?

— Что вы, у нас рядом! Вы даже для верности подол в дверях зажмите.

Полковник выпустил эту невесту в сени, а подолёшко в притвор. Сидит ждет.

Шиш того разу из сарафана вывернулся да вместо себя козу и впряг в эти наряды. Сам шубенку на плечи, шапку на голову, котомку в руки да и... поминай как звали.

Полковник слышит, коза у дверей топчется, думает — невеста:

— Милочка, ты что долго?

— Б-э-э-э!

...Двери размахнул, а в избу коза в сарафане. Полковник через нее кубарем да на коня, да в город. Потом год на теплых водах от родимца лечился.

«ДУРАКОВО ПОЛЕ»

Эпизоды

Поначалу-то был Иван Тетеря, как чурка дров нетесана, нестрогана. У него старший брат жениться вздумал. Со свадьбой всем дела хватило. Послали и Тетерьку в город купить горшков, ложек, соли. Парень кое-как управился и едет лесом домой. У болота пни обгорелые торчат. Он и зажалел их:

— Ах вы, старички! Вез шапок на улице! Дай-ко я вас согрею.

Свалил свои горшки с телеги да пни и накрыл. Едет дальше и видит — зайцы по кустам ушками помахивают. Парню вздумалось поиграть. Давай ложками кидаться. Ложки разбросал, в зайца не попал.

По пути река пробежала. Надо лошадь напоить. А она глядеть не хочет. Тетеря вспомнил:

— Да ведь скоту пойло всегда солят. Мешок с солью в воду и ухнул.

Уж и влетело детине дома за соль, за горшки, за ложки! Пришлось брату все самому справлять. Вот он пива наварил и наказывает Тетере:

— Мы по невесту отправились. Грей самовары, наблюдай, чтобы пироги не сгорели, шти не выкипели. Дам тебе рюмку денег да решето вина.

Тетерька посулу рад. У печки топчется, за штями смотрит, пироги караулит, самовары ставит, уголье по полу месит, в избе, как в кузнице стало.Упарился деляга. И захотелось ему пить. Погреб отомкнул, стал пиво из бочки в ковш цедить. А на дворе собака загремела. Иванко разгорячился да затычкой в нее и кинул. Пиво ручьем на пол. Догадливый парень из другой квасной бочки кран вывернул да эту заткнул. Накатало квасу выше колен. Наш Филат тому и рад. Он выбрался в корыто, веселком гребет, плавает из угла в угол да песню поет:

Вниз по матушке по Волге, ах по Во-о-олге!По широкому раздолью...

А там в избе самовары распаялись и шти сгорели и пироги — в уголь.

Наконец, брат последнего терпенья лишился. Выделил Тетере именья и прогонил его. Тетеря с матерью покамест зажил. Старший брат женат. И младший говорит — не поддамся. Упромыслил себе невесту и богату. Звать ее Улита, голова секретами набита.

Мать спрашивает:

— Далеко ли собрался, сынок?

— К невесте, маменька.

— Смотри, не сплошай, сынок, не все ври, что помнишь.

— Не сплошаю, маменька.

Ввалился к невесте, как мышь в закром:

— Здорово, Улита!

— Здравствуй, Ваничка Тетеря!

Он гостит тут до вечера. На пропитанье получил в подарок иглу. Шастает домой, а по дороге воз с сеном. Иглу ту в сено и сунул.

— Вот и я, маменька!

— Каково гостил, сынок?

— Невеста тебе поклон послала, а мне иглу дала.

— Где игла-та?

— Я в сено сунул.

— Глупо сделал! Ты бы на рукав приколол.

Вот день миновался и два прошло.

— Я к невесте, мамепька!

— В добрый час, дитятко!

Пришел к Улите.

— Здорово, Улита!

— Ах, здравствуй, жала'нчик! Гостинчик принес?

— Гостинцы за нами не пропадут.

Ну, чаю попил да поел. Улита и подарила жениху ножик.

Он воткнул нож в рукав и айда домой. Мать забранилась:

— Нет у тебя ума-та с наперсток! Рукав изрезал... Добрые люди ножи в карманах носят.

Опять через день:

— Я к невесте, маменька.

— Смотри, не подгадь, сынок!

— Небось, не подгадим!

Явился перед невесту:

— Здорово, Улита!

— Здорово, дружок! Гостинца принес?

— Какие у нас гостинцы! Гостинцы все у тебя.

На прошшанье добрая Улита и ташшит поросенка.

Детина вбил поросенка в карман и является к матери.

— Я пришел, маменька.

— Что хорошенького, сынок?

Тетерька тянет из кармана поросенка, а тот еле пышет! Задохся.

Мать загудела:

— С оглоблю вырос, а ума не вынес!.. Не хватило догадки животину на веревку привязать!

Опять день миновался и два прошло. Жених за шапку берется. Мать строжит:

— Подбери губы-те! Жениться идешь!

Притопал к Улите:

— Здорово, невеста!

— Здорово, жених! Принес гостинцев?

— Гостинцы ты припасай!

Она и свесила Тетерьке масла. Умник привязал масло на веревку и поволок домой. Сколько было в деревне собак, все на масло. В минуту расхватали. У Тетерьки в руках веревка да бумаги лоскут. Мать ругалась, рот с утра до вечера не запирала:

— Ах ты, балда! Собакам масло скормил! Нес бы на пустой своей башке, дак не достала бы ни одна собака.

При новом свидании щедрая Улита вывела жениху теленка. Тетеря бестолков, да памятлив. Теленка на голову и взгромоздил. Тот приправил лягаться. Пока парень к дому правился, невестин подарок ему лицо сплошь копытами проштемпелевал.

Мать испугалась:

— Кто тебя, дитятко, испечатал?!

— Ы-ы! Теленок всю дорогу копытами звонил... Ы-ы-ы!

— Мало тебе, мало! Худо назвонил! Так тебе и надо! Что, ты не видал, как телят — палкой ли, чем ли в хлев гонят?

Когда опять Иван Тетеря к невесте заявился, она ему шиш показала, ничего не дала, сама в гости запросилась.

Только с крыльца спустилась, Иванко выдернул из огороды жердь и давай невесту по дороге посылать. Так до женихова дома и летели. Только пыль клубом стелет. Навозные ворота настежь. Тетеря в хлев невесту загнал и ворота на запор. Мать в соседях добыл:

— Мама, я к невесте ходил.

— Чем опять наделила?

— Сама прибежала.

— Сама? Где она, Улитушка?

— В хлев положена.

— Околел бы ты, Дурова голова! Выпускай скорее! Веди в горницу под-ручку!

Только хлев открыли, не поспели слова сказать, пулей вылетела оттуда разъяренная Улита, съездила навозным лаптем жениху по мордасам и покатила к себе домой без оглядки.

От судьбы не уйдешь. Вскоре после Улиты, выиграл Тетеря в лоторею свинью. Из-за нее деляге и жизнь не мила открылась. Матка, разгорячившись на Ваньку из-за Улиты, упорола к старшему сыну. Тетерька один со своей свиньей. А свинья — то в чужи гряды полезла, то соседску изгородь разворотила, то в канаву усела. Бывало, парень до полдня за самоварчиком проклажается в потяготку да в распояску, а теперь за свиньюшкой глазами ходи да с погонялкой бегай.

Напротив Тетерина дома Акуля жила, отецкая дочь, и тоже свинью пасла. К полудню вылезет из калитки, зевнет, да подумает, да посидит, тогда к полю тронется не спеша.

Тетеря и догадался:

— Посватаюсь я на Акулюшке. У нее носик востренький и глазки есть. Она со своей свиньей и мою упасет.

Акулины родители без памяти рады дочку с рук сбыть. И свинью ей в приданое отвалили.

Настало у Иванка желанное времечко. Ни о чем заботы нет. Одна работа осталась — глазами хлопать да языком трепать, коли не спится. Однако и у Акули лень впереди Акули родилась. Недельку побродила молодка за свиньями, и вдруг ей комар ногу отдавил, да еще муха крылом задела. Тетерина хозяюшка и слегла. Невдолги отлегчило, да встать не охота. Вот и запричитала:

Ох и горькая судьбинушкаПоутру рано вставать,ясны очи утруждать,со свиньями, с грязавами,молоды годочки провожать!

Иванко жену зажалел:

— Акулина, не реви, слушай, что муж надумал. Давай выбросим свиней соседу, а промену спросим улей пчел. Поставим улей на солнышке позади дома — да и печаль вся. Пчел ни в поле гонять, ни дома кормить. Сами слетают, сами наедятся.