Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Клодий ухватил меня за руку и заплетающимся языком промямлил:
– Она хочет провести со мной эту ночь…
– Кто? – изумилась я.
– Богиня!
Я невольно возвела взор к высокой мраморной статуе, что украшала угол атриума, не иначе сама Юнона возжелала поэта печального образа.
– Так не теряйся. Ты же у меня – лев!
Клодий схватился за голову и замычал:
– Какой я лев… я – осел, я тупой, никчемный осел…
– Вот и прекрасно, ослы очень выносливые животные! Иди скорее к ней, я в тебя верю.
– Я не смогу, я ни на что не годен, я не умею обращаться с благородным женщинами, я привык к дешевым шлюхам, – причитал мой щепетильный товарищ.
– Ну, ты дурак, уж прости меня, дядя Кло, но пора бы уже понять что к чему в этом вертепе. Твоя «богиня» давно пресытилась всякими изысками, отшлепай ее как следует по пышному заду, а потом возьми грубо и жестко, и при этом назови как нибудь… э-э-э… как можно более неприлично… ну, вроде того… ты моя похотливая сучка… ну, не ослица, конечно, Оливии, думаю, не понравится сравнение с копытным животным.
– Вот, значит, каковы твои пристрастия, отшлепать и обозвать… Значит, именно это тебя возбуждает?
Я чуть не подпрыгнула. Гай Марий стоял рядом и слышал мои дружеские советы. Это же подло вот так подкрадываться из-за спины и наносить удар. Мне надо взять себя в руки и держаться независимо. Оправдываться будет не с руки.
– Я волнуюсь за своего робкого родственника и хочу помочь в его амурных делах. Хоть кого-то пристроить из нашей непутевой семейки, авось повезет… А что до меня… Мне нравятся заботливые и ласковые мужчины. Еще настойчивые и в меру строгие, такие как ты. Ничего не могу с собой поделать, Гай Марий Каррон. Ты – мой идеал! А ведь мы едва знакомы, может, у тебя множество дурных привычек. Поэтому, не вздумайте гордиться, генерал… то есть консул…
Будто густое вино ударило в голову, а ведь я почти не пила. Высокий чернокожий раб подошел к нашему стихоплету, низко поклонился и что-то прошептал, указывая на желтые занавеси, ведущие в соседние покои. Надеюсь, Клодий не оплошает, ему бы только начать… Более чем уверенна, поэту и трудиться не придется, страстная матрона сама выжмет из него все поэтические соки.
– Ступай, Клодий, – и пусть твой «гладиус» будет столь же могуч, как орудие самого Приапа.
Хорошо же я выразилась. Приап! Вон его мозаичное изображение на одной из стен дома. Низенький крепкий божок с фаллосом небывалого размера. Где же найти подходящую пещеру для такого огромного бивня… Но у Богов свои причуды. Есть объемный фаллос, найдется и вместительное лоно.
Вокруг меня раздались пьяные голоса:
– Красавица… нимфа… идем к нам, у нас есть вино и сладости… я подарю тебе целый ауреус…
– Наталия… мой дом всегда открыт для тебя… вернемся же в него вместе…
– Наталия… я готов бросить к твоим ногам ларец с драгоценностями… все равно на моей старухе они смотрятся мерзко… иди сюда… покажи свои ножки…
Я с ужасом оглядывалась по сторонам, пытаясь увернутся от цепких рук, которые пытались ухватить меня за одежду, голова кружилась от терпких, тяжелых запахов, над атриумом нависла пелена сладковатого дыма из курильни, раб нарочно бросил на тлеющие угольки щепоть белого порошка.
– Гай, выведи меня отсюда, умоляю!
Я почти без сил рухнула на руки консула, и он тотчас подхватил меня, направляясь обратно в сад. Там я немного пришла в себя и томно спросила, обнимая его за шею одной рукой:
– Гай, что это за противный запах в доме?
– Индийские снадобья, в последнее время многие в Риме ими увлечены. Они дают чувства легкости и веселья, да ты видела все сама… Скверная забава. Утром многие и не вспомнят, с кем провели ночь. Вот почему мне так не по душе этот дом и общество, что здесь собирается. Это не для меня.
– Я бы хотела вернутся к себе. Уже темно, а как доберусь? Гай, ты ведь не бросишь меня одну? Мне страшно… я ничего и никого не знаю в Риме. Только тебя и Клодия. Если со мной что-то случится – ты будешь виноват. Клянусь Пречистой Афродитой, с которую еще не смыли первородную пену…
– Я виноват? И с какой стати? Ты – взрослая женщина… – добродушно усмехнулся Каррон.
– В душе я дитя. Разве не заметно…
– Если вспомнить, что ты здорово лазишь по заборам и кидаешься камнями, твои слова не далеки от истины, Наталия.
– Можешь звать меня Ната… или Наташа.
– Наташа?
Как нежно, как интимно он повторил сейчас это слово. И скользнувшее по его губам, оно тотчас коснулось моей души.
– Гай… ты просто чудо! Ты такой славный, добрый… красивый.
Но договорить хвалебную оду мне, к сожалению, не дали. К консулу подошел пожилой коренастый слуга, с поклоном поведал, что конь господина ожидает хозяина у ограды.
– Сейчас мне нужна лектика, я провожу свою соседку домой!
Оказывается, мы уже подошли к воротам, точнее, Гай Марий подошел, а я по прежнему лежала на его крепких руках и мне это состояние очень нравилось. Я чувствовала себя комфортно и безопасно. Гай никому не даст меня в обиду, он храбрый солдат, он всегда меня защитит. Не о таком ли мужчине я мечтала с той поры, как вообще начали появляться в моей голове девчачьи розовые грезы о прекрасном принце.
А как интересно он сейчас сказал, как уютно – «провожу соседку домой». Какой мужчина… вместо того, чтобы напиваться и обжираться как поросенок, хватая за цветные юбчонки смазливых танцовщиц, Гай Марий собирается отвезти меня в усадьбу дяди Клодия.
Я счастлива! О нет, не отпускай, только не это… я бы даже уснула на твоих руках… от тебя возбуждающе пахнет мужчиной… что со мной … неужели я наглоталась этого странного дыма и сейчас куда-то плыву…
Гай, держи меня за руку! Я хочу быть с тобой.
* * *
Темно-красный паланкин, поддерживаемый крепкими рабами – самнитами, уносил все дальше по улице растрепанную чужестранку, которая жадно хваталась за консульскую тогу, не желая расставаться с опорой. Гай и сам не хотел ее отпускать, но так будет лучше. Завтра она еще чего доброго станет стыдиться и хныкать, что он затащил ее в постель, лучше просто отвезти Наталию домой.
Сам Каррон ехал рядом на своем коне, следуя за факельщиком, освещавшим путь ему и мерно
