Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такой поворот событий вызвал новые пересуды у явно скучающих от безделья знатных римлянок.
– Я так и думала, Гай Марий – это просто отвлекающий маневр, а все дело в том, что Оливия устала от мужчин и желает заняться чужестранкой.
– Верно! Как мне самой это не пришло в голову. Все ясно, как солнце… Оливия выбрала эту девицу для себя, у нее же варварские черты лица… Оливия любит все необычное… хи-хи-хи…
Я прошла вслед за рабыней по темному коридору вглубь дома и даже не оглянулась на праздных болтушек, пусть дальше чешут себе языки. Стоит отметить, что двор усадьбы и само жилище изрядно отличалось от роскошных римских апартаментов Оливии.
Здесь на вилле все было гораздо проще, чем в помпезном Римском доме. Сам собой напрашивался вывод, что прежде всем тут заправлял сам Публий Котта, ныне отправившийся в «долину смертной тени».
Еще по пути в загородное поместье мой словоохотливый сопровождающий подробно рассказал мне о всех прежних порядках на вилле. Кажется, возничий с тоской вспоминал дни, когда был жив его строгий хозяин.
– Госпожа не следит за делами, а управляющие не могут договориться. К вилле примыкает школа гладиаторов, одна из лучших в окрестностях Рима. В казармах при школе живут около сотни отличных бойцов – матерых силачей, изощренных в искусстве убийства.
– И все они узники войны? Пленные мужчины из покоренных народов? – будто невзначай поинтересовалась я.
– Кто-то избрал эту долю, чтобы выкарабкаться из нищеты, есть рабы, проданные своими господами, а также неоплатные должники, проигравшие тяжбу, немало осужденных преступников. Каждый день они могут закончить свою жизнь на арене, извиваясь в агонии на кровавом песке под восторженный рев тысяч благодарных зрителей.
– Извращенцы ваши зрители, вот что я вам скажу!
– Ха… Наша прекрасная Оливия тоже не любит смертельную бойню, но посмотреть славную драку двух распаленных самцов она не прочь. Чаще всего госпожа оставляет проигравшему жизнь, особенно если он храбро сражался и хорош собой.
– Нет, подобные зрелища не по мне!
Комната Оливии, также, как и остальные покои в доме, была обставлена скромно, обрадовавшись нашей встрече, матрона заверила меня, что скоро наведет здесь свои порядки, привезет в спальню вазы и статуи, яркие занавеси и живые цветы. Первым делом я спросила о Клодии:
– А дядюшка чем сейчас занят? Почему он не при вас?
– Мой дорогой поэт отдыхает и набирается сил для любви. Но расскажи, как прошла твоя ночь? Тебе удалось хоть немного поспать или вы забавлялись с Гаем до утра? – глаза матроны горели неподдельным любопытством.
– Между нами ничего не было! – ответствовала я с нескрываемой грустью в голосе.
«По крайней мере, я этого не помню…»
– Послушай мой совет, Наталия. Давай поговорим начистоту, и обращайся ко мне запросто, мы же почти ровесницы, хотя я и старше тебя лет на десять, что совсем не заметно.
Я кивнула, полностью соглашаясь. По мне, так Оливии было все сорок пять, но я ни за что бы не произнесла эту дату вслух. Тем более матрона была явно расположена ко мне:
– Ты еще молода и очень привлекательна, Наталия! У тебя легкий, живой нрав, я уверена, что ты изобретательна и в постели. К тому же ты не глупа, и с тобой не соскучишься скоро. Ты кажешься образованной и знаешь достаточно много интересного, чтобы поддержать светскую беседу. У тебя хорошие манеры… Немного подучиться, освоить ряд тонкостей в одежде и прическах, выбрать подходящие краски для лица, ароматы для тела.
Можешь купаться в золоте, наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. И ты напрасно мечтаешь о каком-то возвысившемся легионере… Глупая девчонка! Удача сама плывет тебе в руки, забудь о Гае, он не для тебя. Каррон – мужлан, солдафон! А я сведу тебя с настоящими ценителями женских чар.
– Оливия, мне не нужны спонсоры и любовники. Я хочу быть свободна и независима.
– Полная чушь! Тебе просто не выжить одной, но, клянусь, после пары голодных месяцев ты и сама изменишь решение.
– Я не буду ничьей игрушкой! Разве мужчина может уважать женщину, которая спит с ним за деньги?
– Конечно! Если этой женщине хватает ума говорить ему, что она живет с ним ради его могучего фаллоса и прочих мужских достоинств.
– Мне нужен только Гай Марий! Я не могу думать ни о ком другом. Я влюбилась! Ты можешь называть меня глупой и говорить, что затея безнадежна, но мне нужен только этот мужчина в качестве верного спутника жизни, моей опоры, защиты, как отец моих детей, а не только хозяин моих прелестей до той поры, пока красота не поблекнет и ему не подсунут «игрушку» посвежее.
Странное дело, я, кажется, и сама начинала верить в то, что говорю… Оливия меня поняла.
– Ты сейчас совершенно безрассудна, но в то же время говоришь слова, которые разрывают мое сердце. Я никогда никого не любила, хотя у меня было много мужчин. Я искала удовольствий для тела, а душа тосковала о чем-то возвышенном, недоступном. А теперь я встретила Клодия и что-то словно расцветает у меня внутри. Я бы хотела иметь от него дитя… Жаль, что этому уже не суждено сбыться. Он нежен и ласков со мной, но порой бывает тверд и настойчив. Такие мужчины всегда были моей тайной мечтой и слабостью. Властные и податливые одновременно! Я еще не встречала таких…
Римлянка пылко схватила меня за руки, изливая душу:
– Наталия, признаюсь тебе одной – я схожу с ума в его объятиях! Я побывала во многих руках, ягненочек… И мне всегда нравились сильные руки, в рисунках и шрамах, руки, что умеют держать боевой меч, а не стило. Но Клодий… Он слаб телом, но у него дух воина – мужественного и благородного. И я трепещу перед ним, словно бабочка в паутине страсти.
"Интересно она рассуждает… Видимо, наш поэт, и впрямь, редкостный экземпляр. Кремень и глина… гладиус и писчее перо, воин и романтик, любопытно, любопытно… Я бы тоже не отказалась от такого сочетания. Пожалуй, подобные мужчины и моя слабость…"
А вслух я проникновенно произнесла:
– У вас все получится, если вы нашли друг друга и уже вместе. Скажи еще, дорогая Оливия, значит, ты и правда считаешь, что
