О положении вещей. Малая философия дизайна - Вилем Флюссер

Но на заднем плане этого футуристического комплекса скрывается официально не признанный Свободный город (Cidade Livre): своего рода Дикий Запад, в котором встречаются торговцы и старьевщики, бордели и дискотеки, деревянные хижины и немощеные улицы, болезни и нищета, песни и танцы, надежда на Бога и на авось. Там живут рабочие, которые строят Бразилию, туда спасаются бегством функционеры. Это город людей, и больше ничего о нем говорить не надо. Такие вещи знакомы – даже при том, что нынче всё стало частью того пустынного лунного пейзажа, которое еще у Гимарайнса Розы получило название Nonada – «нигдешность».

Всё, что создано руками человека, – произведение искусства. В том числе и Бразилиа – и она, возможно, является крупнейшим произведением последних десятилетий. Всякое рукотворное можно считать произведением искусства потому, что его анализ выявляет концепцию, на основании которой оно членится. Но даже при столь поверхностном анализе при взгляде на Бразилию вырисовываются сразу две концепции, местами противоречащие друг другу.

Первая из них – геополитическая, в ней прослеживается следующая схема: вычисляем геометрический центр страны. Делаем из него геополитический центр, невзирая на все экономические, социальные, этнологические и политические обстоятельства. Смелость планетарного масштаба, от которой захватывает дух. Сложно подобрать сопоставимый пример, даже если пересмотреть всю историю человечества.

В данную концепцию включены следующие отдельные аспекты: население Бразилии необходимо переманить с побережья вглубь страны. Там это население необходимо расселить, чтобы из этой исходной точки оно могло осваивать территорию страны. Затем необходимо преодолеть огромный социальный, экономический и этнический разрыв между населением северо-востока и юго-востока страны. Для этого в центре государства необходимо столкнуть сознание голодающих масс северо-восточного населения с сознанием зажиточных граждан юго-востока, чтобы из их смешения создать новую бразильскую ментальность. И наконец, всё это должно происходить согласно общенациональному решению, должно стать выражением воли нации. От этого не должно пострадать естественное развитие страны, напротив – ему тем самым сообщается новый импульс. Итак, исходя из данного проекта, Бразилию можно представить как перекресток, нанесенный на карту в месте, где располагается географический центр. Там он должен пульсировать, как кровь в сердце пробудившегося великана, чтобы проложить логистические артерии по всему его телу и образовать новые средоточия населения. И действительно, за приблизительно шесть лет в Бразилию переместилось около полумиллиона людей, по большей части с северо-востока.

И действительно, появились автомобильные и железные дороги, ведущие на юго-восток, строится дорога на север (в Белен), намечается путь в сторону северо-запада страны (в Манаус). Но в какой степени эти отдельные достижения свидетельствуют об успешном воплощении в жизнь первоначального замысла, остается пока что под большим вопросом. Ибо данная концепция вообще ставится под вопрос, если принять во внимание второй проект, легший в основу Бразилии.

Это – проект антропологический, и схема его такова: дана возможность образовать новое общество, состоящее из людей, утративших свои социальные корни. Требуется достичь такой формы общественного устройства, благодаря которой был бы преодолен гуманитарный кризис, спровоцированный технологией. Таким образом, строится город, представляющий собой модель мира, в котором люди наконец могли бы вести осмысленную, созидательную жизнь, не испытывая материальных нужд. Может быть, по своей утопичности, предвосхищающей грядущие столетия, эта концепция еще грандиознее первой.

Итак, во вторую концепцию включены следующие аспекты: необходимо разработать архитектуру революционного типа, город, в котором не было бы перекрестков, но были бы центры, соответствующие всем жизненным функциям, то есть такой город, который, будучи на самом деле своего рода идеальным механизмом, способствовал бы преодолению чисто инструментального мышления, предоставляя человеку возможность впервые обрести здесь истинную свободу. Кроме того, символически подобная архитектура должна выйти за пределы самой себя. К примеру, план города, напоминающий самолет, символизирует отправление в будущее, а разделенные полушария зданий парламента – независимость обеих палат, образующих при этом единое целое. Наконец, президентский дворец – Дворец Авроры (Palácio da Alvorada) – символизирует рассвет нового дня. В самом деле, когда за стеклянными стенами дворца восходит огромное солнце, его словно охватывает пламя, и метафора обретает зримое воплощение. Наконец, согласно данному проекту люди должны быть объединены в небольшие органические сообщества с соблюдением своего рода «динамической иерархии». Группы эти предполагаются разноуровневыми, но обязаны предоставлять возможность полноценного развития каждой отдельной личности.

То, что два этих проекта противоречат друг другу, совершенно очевидно: целью первого является создание «Великой Бразилии», целью же второго – создание «нового человека». Но Великая Бразилия суть идеал человека прошлого. И город отражает это противоречие.

Но, возможно, именно поэтому переживание Бразилии настолько не сопоставимо ни с чем по своей силе. В нем не только находит выражение созидательная сила, на которую способна воля человека, не только неординарный полет фантазии. Этот город одновременно демонстрирует и принципиальные границы возможностей человека – может быть, даже более явственно, чем полеты на Луну. Границы, которые сегодня устанавливаются преимущественно не внешним миром, а нашими внутренними противоречиями. В Бразилии они становятся заметны.

Городская планировка

1997

Набросок сродни сети, которую наш разум набрасывает на обстоятельства с целью изменить их. Нити, из которых сплетена такая сеть – это правила, согласно которым планируется изменить обстоятельства, а сам набросок сосредоточен в ее узлах. Набросок диктует, что и как должно быть; это повелительная форма. Обстоятельства демонстрируют, что и как существует; это – изъявительная форма. По мере воплощения проекта эти две формы сливаются, объединяя то, что есть, и то, что должно быть, действительность и ценность. При реализации проектов ценности воплощаются в действительность, а действительность подвергается оценке. Посредством набросков разум будто бы внедряет ценностные представления в окружающую действительность.

Анализ всего созданного человеческим трудом выявляет заложенный в основе проект, поскольку лишь благодаря проекту создаваемое обретает структуру. В самом деле: анализ некоего труда прежде всего стремится обнаружить ту самую изначальную планировку – и только потом сопоставляет набросок с результатом, дабы определить степень воплощения замысла в действительность.

Но время от времени происходит так, что анализ показывает: в основе труда лежат несколько накладывающихся друг на друга проектов. Одно и то же обстоятельство в стремлении придать ему значение оказалось поймано двумя и более сетями. В таком случае становится неясно, по каким критериям следует оценивать этот труд. Еще больше сомнений вызывает ситуация, когда ценностные представления, лежащие в основе наслаивающихся набросков, частично противоречат друг другу и итоговый труд представляет собой результат соперничества между различными проектами. Примером труда, способного озадачить критика, может служить город Бразилиа.

Мне удалось установить, что любой, даже самый поверхностный анализ этого города выявляет как минимум два проекта его создания, и поэтому я ограничусь