И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все из-за слишком хитрого канцлера и слишком наивного императора. Бисмарк45 вынудил Луи-Наполеона играть в шахматы на своей доске и с меньшим количеством фигур. И переиграл. Как?
Франция и Пруссия давно хотели войны друг с другом. Формальных причин воевать до июля 1870 года вовсе не было, но были неформальные, обусловленные историческим и экономическим развитием двух государств. Взаимное желание друг друга ослабить; нежелание Наполеона III увидеть когда-нибудь на карте единое германское государство; заинтересованность Бисмарка в войне, дабы получить мандат на это самое объединение Германии.
Ну а прямой причиной для войны стала т.н. Эмсская депеша, с которой интересующийся читатель просто обязан ознакомиться. Суть ее, если быть кратким, заключалась в требовании французского посла (а через него – непосредственно императора) письменно подтвердить прусским королем свое намерение не поддерживать кандидатуру на испанский престол своего родственника из католической ветви Гогенцоллернов, поскольку его избрание угрожало интересам Франции. Также посол потребовал от короля Вильгельма обязательства не посягать на достоинство Франции, что уже являлось открытым насмехательством над статусом прусского монарха. И все бы ничего, потому что прусский король пошел на беспрецедентные уступки Франции в данном, откровенно говоря, провокационном вопросе. Но опять партию выиграл Бисмарк, напечатав ту самую депешу в газетах и намеренно исказив ее содержание в части дальнейших разбирательств между французским послом и прусским королем: в опубликованной переписке король отказался от дальнейшего обсуждения вопроса и проигнорировал требования Франции; в действительности же король сообщил, что обсуждение данного вопроса будет продолжено в Берлине. Хитроумный ход, фактическая прямая манипуляция дипломатической перепиской и даже настоящая лживая провокация с одной лишь только целью – добиться войны. Прусский канцлер был готов даже на это, чтобы достичь своих конечных задач.
Но даже Бисмарк не стал той фигурой, что предрекла своими действиями конец Второй империи. Фигурой этой стал сам император. До последнего существовала возможность избежать совершенно глупой войны, но Наполеон III, хоть и хотел поднять собственный престиж в глазах народа с помощью какой-нибудь межгосударственной победы (слишком тяжело было признавать Люксембургский провал46), но не решался поначалу на провокации в адрес пруссаков. Однако он поддался на увещевания своего окружения, в частности, августейшей супруги и военного министра Эдмона Лебёфа47, торжественно сообщившего однажды императору: «Мы готовы, мы совершенно готовы, у нас в армии все в порядке, вплоть до последней пуговицы на гетрах последнего солдата!» Многообещающе, не так ли? Так сладко и уверенно редко говорят военные министры.
А что же на самом деле?
А на самом деле лишь милитаристские настроения среди армейского командования находились в постоянной подпитке и были, что называется, на высоте. Сами солдаты были совершенно не готовы к войне, приготовления не были завершены даже на половину. В количественном соотношении регулярные прусские войска превосходили французские почти в два раза, к тому же пруссакам требовалось намного меньше времени на всеобщую мобилизацию, нежели французам.
Но император и депутаты законодательного корпуса поверили Лебёфу и, на волне возмущения после прочтения опубликованной депеши, война Пруссии была объявлена 19 июля 1870 года.
Стоит также сказать, что Лебёф имел некоторые весьма интересные мысли о возможной войне еще задолго до инцидента в Бад-Эмсе. В частности, во время праздничного ужина, посвященного годовщине создания ордена Почетного легиона, он сообщил об этом кратко Сеньеру и рекомендовал в ближайшие пару лет поскорее закончить свои дела в германских государствах и осесть с цирком где-нибудь ближе к центру Франции, иначе «безопасность всех сотрудников гарантировать будет невозможно в случае начала масштабных боевых действий», как сказал генерал. Сеньер не обратил на эти слова должного внимания и лишь простодушно рассмеялся, продолжив пить шампанское за императора и за самого себя.
Если говорить о войне, то достаточно будет одного лишь слова, дабы описать все то, что происходило на фронте летом и осенью: катастрофа. Без преувеличений! Когда Наполеон III со всей армией неблагополучно сдался в плен при Седане, в Париже вспыхнула буря негодования и ненависти к дряхлому старику, проигравшего все сражения. Развернулись антимонархические выступления. Уже упомянутый Гамбетта объявил в парламенте о низложении династии Бонапартов и провозглашении республики.
А как все хорошо начиналось. Сколько было построено железных дорог, сколько рабочих мест даровано людям, проведена Всемирная выставка…
Сентябрьская революция48 положила конец монархии во Франции; потом еще несколько лет монархисты сохраняли свое положение, но в итоге смирились и подчинились стремлению людей идти к выборности и демократии. А эпоха Луи-Наполеона Бонапарта закончилась так же спонтанно, как и началась. Хотя, кто знает, бывают ли революции спонтанными?..
Глава II
На одном месте и камень мхом обрастает. 10 апреля «Парадиз» выехал в Шартр. Смерть доктора Скотта хоть и оказалась для всех неожиданной и поначалу даже трагической, но, когда подробности оной, а также всей запретной деятельности Германа, как ни старались их скрыть члены Ближнего круга, стали известны большинству работников цирка, встречена была с неким одобрением. От кончины Фельона отличалась кончина Скотта тем, что первая была встречена с серым безразличием. Здесь по-другому получилось. Как смерти всякого тирана радуется угнетаемый им народ, так и простые люди, жившие и служившие в цирке, действительно радовались, что такой страшный человек наконец получил по заслугам.
Во время традиционного прощания с почившим, проходившего, однако, в Малом шапито (и не в том, что принадлежал группе Лорнау), начались массовые беспорядки. Люди стремились прорваться к телу Скотта, намереваясь разорвать его на части, а сотрудников лазарета, знавших о его преступлениях, требовали заключить под стражу и судить по внутренним законам цирка, что обязательно подразумевало в итоге либо казнь, либо страшное наказание от рук Безымянного палача. Надзирателям пришлось остановить церемонию прощания и заставить людей разойтись. Кремация была проведена наспех, не было даже отпевания. Отец Дайодор очень хотел отпеть доктора, но Луа ему не позволил, объяснив запрет тем, что разъяренная толпа так еще больше разгневается и снесет Малое шапито к чертовой матери.
Хозяин до самого отъезда не покидал своих покоев и находился в состоянии удрученности и возмущения. Его возмутили не жуткие эксперименты Скотта, о которых он и так все время знал и прикрывал его, потому что тот изготавливал для него эффективные лекарства. Напротив, Сеньер возмутился поведением работников цирка, выступивших с требованиями
