Криптонит - лебрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В презентации я осветила одну из наиболее мне интересных тем — ядерных реакторов. И как из обычных реакторов на АЭС можно получить топливо для ядерных бомб.
Это действительно был взрыв. Комиссия кивала и, улыбаясь, хлопала со всеми.
В тот момент я была уверена в своей победе.
* * *
Результаты должны были объявить через два часа, а пока для нас подготовили банкет в другом зале со сдвинутыми партами. Для учителей там, конечно же, был подготовлен алкоголь. Для детей — сок. Я напряжённо пила свой. Все оживлённо поздравляли друг друга, ко мне тоже пару раз подошли и сказали, что им очень понравилось моё исследование. Похвалили Александра Ильича — он лишь лениво покивал, с его обыкновенной слегка презрительной маской.
Я неосознанно подражала ему. Действительно хорошая ученица.
— Я несколько раз запнулась. Это был позор, — глядя вдаль, процедила я, сидя вся как на иголках. Александр Ильич хмыкнул.
— Определённо. Они должны были выгнать тебя после первого же твоего слова.
— А ещё на видео было плохое качество. Думаю, им это не понравилось.
— Они были в ужасе, — вторил он мне.
— Мы готовы объявить результаты! — вошла та ведущая и тут же замахала руками. — Сидите, сидите, мы сделаем это здесь же, а призы раздадим завтра. Итак. 3 место — Илья Сидоров. Великолепное выступление, — это был тот мальчик с квантами. Я скрестила пальцы, забывая дышать. — 2 место — Юдина Юлия.
Я замерла.
Неужели я ослышалась?
Второе место? Только второе? Второе, чёрт подери?
Мне показалось, мир вокруг меня разлетелся на куски.
— Наверное, из-за плохого качества видео, — буркнул Александр Ильич. Я даже не обратила внимания. В глазах у меня помутилось.
— Это было очень актуальное, очень интересное, несомненно, великолепно проработанное исследование. Комиссия вас отметила, Юлия, у вас большое будущее.
Большое будущее? Какого чёрта они несут?
— И наконец, первое место — Валентин Юсупов!
Мальчик со спутником подпрыгнул.
Серьёзно, механика? Механика против ядерной физики?
Я ещё не в полной мере осознала, но уже чувствовала, что для меня всё разрушено. Этого варианта событий даже не предполагалось в моей голове — я его вообще не рассматривала.
В рёбрах сдавило.
— А теперь танцуйте и веселитесь! Комиссия к вам присоединится через несколько минут.
Включилась музыка, под которую нужно было танцевать, но даже она показалась мне погребальным маршем. Я даже не слышала её и всё ещё сидела, оглушённая.
— Расстроилась? — поинтересовался Александр Ильич. Я не ответила, глядя в одну точку. — А не стоит. Юсупов — сын одного из членов комиссии. Я навёл справки.
— Что? — я ожила в один момент и перевела на него замутнённый слезами взгляд. Всхлипнула. — Что? Это правда?
Это многое объясняло. В конце концов, мне ли не знать?
Во мне нарастал гнев как снежная лавина. Я была как медленно закипающий вулкан, который вот-вот взорвётся.
Не успев ничего обдумать, я подскочила с места. Комиссия уже оказалась в прицеле моих глаз, внутри я уже заряжала ружьё.
— Куда ты? — обронил Александр Ильич, но я не ответила. У меня настолько сильно билось сердце и настолько громко шумела кровь в ушах, что я его почти не слышала. Я видела только довольные, раскрасневшиеся лица членов комиссии. Как у свиней. Скоро я сделаю из них шашлык.
Вдруг непредвиденное прикосновение. Снова. Только на этот раз кожа к коже.
Он поймал мою руку, и я — сама не знаю, как, видимо, подчиняясь его неуловимой грации — оказалась прижата к нему, будто в танце. Он двинулся в такт музыке и склонился к моему уху:
— Успокойся. У тебя отберут и твоё второе место.
— Мне уже плевать, мне плевать, как вы не понимаете! — вскрикнула я, но из-за музыки это не прозвучало громко. Я подняла на него заплаканный взгляд. — Деду будет плевать, каким образом и почему я… я не первая. Я сделала всё! Но ему будет плевать! Я едва ли не ядерную бомбу создала, что им ещё надо?
— Во-первых, не создала, — хмыкнул он, и по его губам пролетела усмешка. Он пристально следил за моими эмоциями, впитывал их, изучал, будто видел что-то настолько интересное впервые. — Во-вторых, в таком мире мы живём. Думаешь, почему я в этом не участвовал?
— Вы никогда не участвовали в конференциях? — я чувствовала, как успокаиваюсь. Чувствовала, как дыхание возвращается в норму. Он вёл меня в танце легко и непринуждённо, и это выглядело так ненормально со стороны. Так неподобающе. Но впервые мне было на это плевать. Как и ему. Всегда. Мы изначально тут не были самыми нормальными.
— Участвовал. Когда мне что-то нужно было. Например, выиграть грант.
Как всегда — кратко и конкретно. Так похоже на него. Так и работал его мозг — словно прямая линия. Вижу цель, не вижу препятствий.
— И вы выигрывали?
По его губам пролетела мимолётная усмешка, когда он, до этого глядевший куда-то поверх, снова опустил взгляд на меня. Тёмные глаза. Вблизи казалось, что в них нет лезвий, словно что-то менялось, сам воздух вокруг нас. Снова эти упавшие прядки.
Он был другим вблизи. И я пыталась разгадать это ощущение, но оно было таким смутным, что мне надо было смотреть, смотреть — и одновременно я не могла.
Я чувствовала себя рассыпающимся хрусталём в его руках. И он смотрел так, будто хотел, чтобы я рассыпалась. Ждал этого.
Впервые его глаза были такими вгрызающимися и внимательными — может быть, это от приглушённого оттенка?
— Да, — только лишь и сказал он.
Я вообще не дышала, и мне так было нормально.
— В следующий раз я создам бомбу, которая уничтожит всю планету разом, — с уже почти угаснувшей злостью, но никогда не угасающим упрямством, процедила я.
Он не переставал улыбаться. Так невесомо. Но это для него это было уже слишком.
В тот момент, чувствуя, как он сжимает мои пальцы, я и поняла, насколько для меня всё было плохо. Ужасно, катастрофически плохо.
Я осознала всё в полной мере и едва не остановилась от этого осознания, который был словно удар по голове.
Так чувствуется, когда тебе сообщают о смерти родственника?
— Хочешь прославиться как Роберт Оппенгеймер?
Он улыбался, видя во мне нечто забавное. Наверное, в его глазах я действительно была смешной.
А во мне гудели сирены, как в домах города, который бомбила другая страна. Я не изобрела бомбу — я от неё пострадала сама.
Вокруг нас гудела музыка, танец ещё
