Религия - Тим Уиллокс

Он отрицательно покачал головой. Потом взглянул на Тангейзера.

— Это скверное дело лучше всего похоронить поглубже.

— Дайте мне ваши гарантии, и я похороню их всех, — сказал Тангейзер.

— Гарантии? — переспросил Старки. — Если Людовико уцелеет, а вас схватят живым, никакого разговора между нами не было. Вас почти наверняка повесят.

Тангейзер на мгновение удивился, потом мысленно посмеялся над собой за то, что надеялся на какую-то справедливость. Он же знает этих тварей. Он же, в конце концов, тот человек, которому поручили убийство внука султана. Поручил сам султан. Султан, Ватикан, Религия. Ислам или Рим. Все эти культы искали только власти и возможности подавлять людей. Сами же люди, маленькие люди, такие как он сам, как Гуллу Кейки, как Ампаро, были просто зерном на их мельницах. Ла Валлетт, Людовико, Папа, Мустафа, Сулейман — какие же они подонки, все до единого. Окруженные роскошью, устраивающие кровавые бойни только для того, чтобы потешить свое немыслимое тщеславие. Будь его воля, он убил бы их всех, без малейшего снисхождения, и считал бы, что оказал человечеству величайшую услугу. Вот только количество желающих занять их место никогда не сокращается, и не принимать во внимание этот факт — ошибка, достойная глупца.

Тангейзер кивнул и сказал:

— Ну конечно.

— Людовико отправился в Мдину с отрядом кавалеристов, — сказал Старки. — Они собираются участвовать в нападении на отступающих турок. Если ему случится погибнуть на поле боя, этот скандал умрет вместе с ним.

У Тангейзера и его ружья появился новый работодатель.

— А Бруно Марра? Эскобар де Корро?

— Больные и гнилые ветви необходимо отсечь от древа Религии, — заявил Старки. — Они сопровождают своего нового хозяина в поездке в Мдину.

— Леди Карла была с ними?

— Этого я не знаю.

Тангейзер передал ему факел.

— Не спускайте с Пандольфо глаз.

— Его проводят от дверей церкви прямо в Гуву.

Тангейзер сдвинул крышку с полки своего ружья, чтобы заложить свежую порцию затравочного пороха. Потом он закинул нарезное ружье за спину. Вытащил пистолет и проверил механизм. Он прочистил оба дула и сам зарядил каждое двойной порцией пороха.

— Почему Людовико доверился вам? — спросил Старки.

— Ему особенно важно превратить меня в своего пса. — Холодная ярость всколыхнулась в нем. Руки и ноги обрели легкость, голова была ясная. Он сунул пистолет за пояс. Подумал о Гуллу Кейки и взглянул на Старки. — Но он просчитался, недооценив моих союзников.

— Наверное, недооценив и ваш характер тоже, — заметил Старки.

— Нет, — возразил Тангейзер. — Мой характер он оценил удивительно точно. Если бы Гуллу Кейки не согласился мне помочь, ваш великий магистр был бы уже покойником.

Небо на западе было цвета индиго. Кассиопея восседала на своем троне над фортом Сент-Эльмо. На юге ярко горел Сириус. Над куполом Сан-Лоренцо ночное небо уже побледнело до сиреневого оттенка. На востоке, там, где на фоне неба вырисовывался округлый силуэт Сальваторе, бледно-золотой нимб засветился над светлой полосой зари. Тангейзер шел по улице к зданию суда.

Это было двухэтажное здание из песчаника, в величественном портике которого зияли бреши. Турецкие пушки оставили свои следы повсюду. Тангейзер задумался о своих возможных противниках: двое знакомых из Мессины, Тассо и Понти, и испанец Ремигио. Опытные бойцы, других в городе давно уже не осталось, но они не ждут его прихода. Он взял в одну руку меч, своего Бегущего Волка, а в другую — закаленный дьяволом кинжал. Он поднялся по лестнице. Двустворчатые входные двери стояли широко распахнутые. С потолка приемной свисал на цепи фонарь, очень похожий на корабельный. В его свете Тангейзер не увидел ни одного человека. Он ожидал встретить какого-нибудь часового — кого-то, кто должен подать знак убийце Ампаро, если возникнет необходимость, — и его отсутствие встревожило Тангейзера. Он вошел внутрь.

Влево и вправо от приемной тянулись коридоры. Лестничный пролет уводил в темноту прямо над головой. Поиск может занять больше времени, чем у него осталось. Он решил потревожить крыс прямо в их гнезде. Тангейзер закричал встревоженным голосом, подняв его на октаву, чтобы его не узнали сразу:

— Великий магистр мертв!

Он подождал. Прошло несколько секунд, и он услышал поспешные шаги из коридора слева. Он затаился у входа. Тангейзер услышал приглушенный разговор. Смех. Из коридора вышел Ремигио. За ним, бок о бок, шли Тассо и Пойти. Кираса была только на Понти. Убранные в ножны мечи они несли в руках. Ремигио что-то дожевывал, у Тассо на шее была салфетка, словно они оторвались от завтрака.

Тангейзер всадил двенадцать дюймов стали ковки Пассо в живот Ремигио и крутанул рукоять. Руки Ремигио потянулись к клинку, но все уже было кончено: Тангейзер полоснул испанца по горлу кинжалом, зажатым в левой руке, распарывая ему шею до позвоночника, и шагнул в сторону, когда Ремигио упал. Тассо он ударил в лицо, и меч легко прошел через предплечье Тассо, который вскинул руку, пытаясь защититься, острие меча проскользнуло между костями руки и ударило его в губу под носом. Тангейзер ловко выдернул меч, прикрылся, уколол Тассо кинжалом в причинное место и поставил ему подножку, опрокидывая на пол. Когда тот уже касался каменных плит, Тангейзер успел оставить у него на груди неглубокий порез. Затем он отступил назад.

Понти отступил, чтобы выбросить ненужные ножны, но вступил в бой, когда Тассо упал. Тангейзер парировал удары — атака была прямолинейная и яростная: голова, бедро, рука, голова, бедро — и потом отступил к центру площадки перед входом, чтобы лишить Понти равновесия, заставить его по инерции пролететь вперед; затем он нацелился в голову противника, поскольку кираса блокировала удары, но в итоге рванулся вперед и сцепился с ним врукопашную; их нагрудники с грохотом ударились друг о друга, мечи были подняты высоко; вес Тангейзера давал ему преимущество, он теснил Понти, Понти тянулся левой рукой к горлу Тангейзера, и Тангейзер ударил его головой в лицо. Острие его кинжала нашло отверстие в кирасе под мышкой у Понти, и Понти крепко вжал локоть в бок, заставляя кинжал убраться, после чего он оставил попытки схватить Тангейзера за горло, поскольку у того была слишком толстая шея, вместо этого он вцепился ему в мошонку. Тангейзер ударил его кинжалом в ладонь и проткнул собственное бедро, когда Понти дернулся назад. Тангейзер поставил ногу между коленями Понти и обхватил его икру, ударил от бедра, и Понти опрокинулся на спину, размахивая мечом, — в это время Тассо как раз поднимался; когда Понти ударился о плитки пола, Тангейзер уколол его в пах, Понти перекатился, и Тангейзер уколол его снова, под колено, но так и не смог нанести смертельного удара. Он ответил на выпад Тассо, ударом с поворотом, потом отступил, сильно, глубоко рубанув Понти по локтю правой руки; пока тот поднимался на колени, Тангейзер сделал два-три шага по приемной, затем еще раз повернулся и остановился, переводя дыхание.