Мое второе я - Татьяна Полякова

— Вы считаете, это справедливо? — сочувственно спросил он.

— В общем, да. Деньги ведь действительно были его. В этом городе у меня много друзей, и я рассчитывала, что с работой проблем не возникнет. Ваше предложение меня очень заинтересовало, прежде всего потому, что позволяет решить вопрос с жильем. Своей квартиры у меня нет, я остановилась у друзей. Если вы решите, что я вам подхожу, буду очень рада. — Я смущенно улыбнулась, старик улыбнулся в ответ.

— Условие, о котором вы говорите, не пустая прихоть. Замучила проклятая бессонница, вот я и работаю большей частью по ночам. У меня артрит, держать авторучку в руках уже трудно, толком печатать так и не научился, жена пыталась быть моим секретарем, но я вижу, ей это в тягость, вся надежда на вас, милая Маша.

— Простите, а над чем вы работаете? — задала я вопрос. Он засмеялся.

— На старости лет решил стать писателем… шучу, конечно. Какой из меня писатель? Много лет я по крупицам собирал сведения об одном выдающемся человеке. Материала накопилось достаточно, вот и подумал: почему бы не попробовать все это как-то собрать воедино, может, получится неплохая книга. Издам ее на свои деньги, а там, глядишь, кто-нибудь заинтересуется. Ну, а если нет… что ж, мне все равно этот труд в радость. Да и средства позволяют потакать капризам дряхлого старика. — Тут он подмигнул и вновь показался мне похожим на разбойника.

— А кто герой вашей книги? — спросила я.

— Вот он, — улыбнулся Никитин, подкатил кресло к противоположной стене и ткнул пальцем в гравюру в простой деревянной раме. На гравюре был изображен мужчина в круглой шапочке, длинная седая борода, морщинистое лицо.

Я подошла ближе, чтобы как следует его разглядеть. Никитин включил торшер, стоявший по соседству. Теперь портрет был хорошо освещен, взгляд мужчины показался пронзительным, а еще живым, должно быть, игра света и тени создавала такой эффект, и я вдруг обнаружила странное сходство человека на портрете с антикваром, скорее всего, из-за бороды, может, он и отпустил ее с этой целью.

— Кто это? — спросила я, продолжая разглядывать гравюру.

— Николя Фламель, — ответил Никитин с гордостью, точно тот был его близким родственником.

— Средневековый алхимик, который, по слухам, разгадал секрет трансмутации? Превращал свинец в золото и обрел бессмертие?

— По слухам? — усмехнулся Никитин.

— Вы верите, что ему это действительно удалось? — со всей серьезностью спросила я.

— Скажите, Маша, что еще вам известно о жизни этого человека?

— Да, собственно, ничего. Я видела его дом в Париже. Жизнь Фламеля окутана легендами, которые охотно рассказывают туристам.

— Он был баловнем судьбы, — весело произнес хозяин. — Не только не издержался на алхимические опыты, напротив, его скромное состояние очень быстро превратилось в настоящее богатство. Он женился на женщине, которая была старше его и к тому моменту успела дважды овдоветь, открыл небольшую книжную лавку в Париже. В то время было множество алхимических трактатов, и один из них привлек внимание Фламеля. Некий фолиант, который он приобрел за два флорина, очень старинный и объемистый. В течение двадцати лет он пытался разгадать тайну этой книги, написанной на арамейском языке. Для этого под видом паломника посещал еврейские общины Испании. В конце концов, по его собственному признанию, ему удалось открыть секрет трансмутации. Проводить эксперименты ему помогала жена. В 1382 году Фламель в течение нескольких месяцев стал собственником тридцати домов и многочисленных участков земли. Если речь идет всего лишь о легенде, откуда вдруг взялось все это богатство? Детей у него не было, и свой секрет он унес в могилу.

— Но, кажется, было завещание, в котором он рассказал о своих опытах?

— Совершенно верно. Его опубликовали двести лет спустя после его смерти. Увы, но его тайна так и осталась нераскрытой.

— Но если в завещании он рассказал о своих опытах, почему их не смогли повторить другие?

— Завещание было Фламелем зашифровано. У каждой буквы шифра четыре варианта написания, так что он, скорее всего, просто оказался потомкам не по зубам. А потом оригинал завещания был и вовсе утрачен.

— Любопытно, — кивнула я. — Уверена, ваша книга заинтересует многих.

— Надеюсь, вы будете моей верной помощницей, — улыбнулся Никитин.

— То есть вы готовы взять меня на работу? Я правильно поняла?

— Именно так. Вы мне нравитесь. И мой герой, как мне кажется, вас тоже заинтересовал.

— От философского камня я бы не отказалась, — смеясь, заявила я. — Тогда проблем с покупкой квартиры у меня бы не возникло.

— Уверен, к тому моменту, когда мы закончим работу над книгой, вашу проблему совместными усилиями разрешим.

— Когда я могу приступить к работе? — спросила я.

— Завтра, если вы не против, конечно, — улыбнулся он.

— Я не против.

— Отлично. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили комнату, и в десять утра жду вас.

— Спасибо. — Я поднялась с намерением попрощаться, но задала еще вопрос: — Простите, мужчина, который меня встретил, ваш родственник?

— Геннадий? Это мой водитель.

— Он тоже живет в вашем доме?

— Вообще-то нет, у него квартира здесь неподалеку, но иногда я прошу его остаться. Несмотря на свою внешнюю суровость, он прекрасный человек. Очень добрый и услужливый, у меня работает более десяти лет, так что успел фактически стать членом семьи.

Я кивнула и, переминаясь с ноги на ногу, произнесла:

— Что ж, я пойду.

— Да-да, конечно. У нас еще будет время для разговоров. Гена вас проводит.

Дверь бесшумно открылась, и появился Геннадий. Надо полагать, все это время он стоял под дверью и подслушивал.

— Всего доброго, — пробормотала я, направляясь к двери.

— До завтра, — ответил хозяин.

Сопровождаемая шофером старика, я спустилась на первый этаж, все это время он молчал, но когда мы шли к калитке, произнес с насмешкой:

— Ты его очаровала.

— Я здесь не в прислугах, — ответила я. — Так что «тыкать» мне не смейте. Хотя приличные люди и прислуге не «тыкают».

— Я помню, что у тебя есть характер, — ухмыльнулся он.

— Старайтесь и впредь не забывать об этом.

— Я глаз с тебя не спущу, — распахивая калитку, пообещал он.

Прозвучало это довольно зловеще. Калитка захлопнулась, но этот тип продолжал стоять с той стороны, наблюдая за мной. Взгляд жег затылок, мне потребовалось сделать усилие, чтобы не оглянуться. Я свернула за угол соседнего дома и, оказавшись в переулке, вздохнула с облегчением. Последняя фраза произвела впечатление. Интересно, он в принципе подозрителен или это я ему чем-то не понравилась? Присутствие в доме подобного типа настораживало, теперь действовать придется с оглядкой. Хотя старик назвал его добрым и услужливым, мне он таковым отнюдь не показался, хотя я и допускала, что внешность обманчива. Ладно, поживем, увидим.

Арсений прогуливался неподалеку от машины, заметив меня, пошел навстречу.

— Как успехи?

— Завтра в десять утра приступаю к работе, — отрапортовала я. Он едва заметно поморщился. — Ты как будто не рад? — спросила я с обидой.

— Была надежда, что, если старик заартачится, мы махнем к теплому морю… впрочем, и это сомнительно, зная твою настойчивость.

Я приподнялась на носки и его поцеловала.

— У нас вся жизнь впереди, ты что, забыл?

Он улыбнулся и, подхватив меня под руку, повел к машине.

— Рассказывай.

— Старик похож на разбойника в инвалидном кресле. У него есть водитель, зовут Геннадий, узнай о нем всю подноготную. По мнению старика, он добрый парень, но у меня в том сомнения. Больше никого из домочадцев не видела.

— Общее впечатление?

— Вполне возможно, что старик имеет отношение к убийству, то есть записная книжка принадлежала ему, и он захотел вернуть ее любым способом. Интуиция подсказывает, что здесь не обошлось без водилы. У доброго парня физиономия киллера из комиксов.

— В таком случае в дом тебе лучше не соваться.

— Ты же знаешь, если я почувствую опасность, тут же сбегу.

— А если они сработали оперативно и уже знают о твоей дружбе с Раисой?

— Ну и что? Старик взял меня на работу, следовательно, надеется выйти через меня на записную книжку. Это в том случае, если они действительно в курсе нашей дружбы с Раисой. Они будут приглядываться ко мне, а я к ним. Кстати, он собирается писать книгу о некоем Фламеле.

— Что за тип?

— Средневековый алхимик, который научился добывать золото из ничего.

— О господи… только не повторяй это при Раисе. Она обожает сказки, ее доверчивость иногда умиляет. Не могу понять, как это до сих пор не нашлось ушлого парня, который бы женил ее на себе и понемногу травил мышьяком в ожидании наследства.