Борись за нее - Лиз Плам

— В чем дело? — спрашиваю я, поворачиваясь к Элайдже. Я очень стараюсь вести себя спокойно.

— Хочешь, я притворюсь, что этого не было?

— Не стану возражать.

Он улыбается, однако улыбка исчезает вместе с вопросом:

— Почему ты не спрашиваешь меня о слухах?

Я знаю, что плохо скрываю свое изумление.

— Я же говорила тебе, что не верю в слухи.

— Справедливо.

— Ты не это хотел услышать?

— Может, ты и отличаешься от других девушек, Скарлет, но каждый человек любопытен. Мне трудно поверить, что ты не хочешь знать правду.

— Хочу.

Вот только меня волнуют не слухи.

Элайджа, кажется, удовлетворен. Он кивает, погружаясь в комфортную тишину.

Я шаркаю ногами по полу. Возможно, Элайджа относится к тем людям, кого устраивают простые ответы. Я же чувствую необходимость все прояснить. К тому же мне хотелось бы услышать больше вопросов и исчерпывающих ответов.

— Мне любопытны не слухи, — продолжаю я.

Мое замечание привлекает его внимание.

— Я уже говорила, что считаю тебя загадочным типом. У тебя изранены руки; ты всегда носишь свободные толстовки, скрываешь лицо — вот что мне интересно. Меня не волнует, куришь ты или принимаешь наркотики. Я никогда не спрашивала раньше, потому что ты явно не из тех людей, которые любят откровенничать, — говорю я, чувствуя странную потребность объясниться.

Когда наши глаза встречаются, я вдыхаю.

— Меня никто и не спрашивает.

— Я спрашиваю.

— От любопытства кошка сдохла, — вдруг заявляет Элайджа.

— Повезло кошке, у нее девять жизней.

Несмотря на остроумное замечание, Элайджа отвечает только усмешкой. Он по-прежнему молчит, поэтому я решаю не поднимать больную для него тему. Разговор, конечно же, воспламенил в душе любопытство, и, чтобы отвлечься от блуждающих мыслей, я возвращаюсь к машине. Быть может, Элайдже нужно время, чтобы честно ответить на интересующие меня вопросы.

Элайджа встает, но поскольку я сосредоточена на диагностике, я не реагирую на его движение. Я снова подпрыгиваю, когда слышу его голос:

— Насколько все плохо? Скажи честно.

Все мое тело вздрагивает.

— Неужели настолько? — Элайджа опирается руками на машину, явно забавляясь моей реакцией.

Я качаю головой, стараясь избавиться от легкого ужаса, в который меня только что повергли. Вот только сосредоточиться на ясных мыслях — когда Элайджа стоит менее чем на расстоянии вытянутой руки — весьма нелегко.

— Мне понадобится время, чтобы разобраться. Я не привыкла работать с двигателями до 90-х годов.

Он улыбается.

— Хорошо.

Я чувствую, как лицо заливается краской, но, к счастью, волосы удачно спадают мне на лицо, пряча щеки от взгляда Элайджи. Кто бы мог подумать, что именно мне предстоит познакомиться с Элайджей Блэком? Конечно, я понимаю, что наш разговор не дал ответа ни на один вопрос, но, помимо слухов и тайны, есть и другие нюансы, которые я хотела бы прояснить.

— На днях ты упоминал о маме.

Я замечаю, как ожесточается его лицо: он явно предугадывает, к чему я веду.

— Но ты ничего не говорил об отце. Какой он?

Элайджа напрягается. Он отступает от машины, устремив взгляд куда-то вдаль.

— Тут нечего сказать. Он работает в полиции Хьюстона. Я не видел его больше двух лет, с тех пор как умер Оливер.

Я испытываю глубокое сочувствие. Я и понятия не имела. Да, я полагала, что Элайджа столкнулся с трудностями, но, похоже, дела у него шли гораздо хуже, чем я думала.

— Мне жаль.

Элайджа не видел отца несколько лет, да еще и потерял брата из-за наркотиков. В довершение всего ему приходится ежедневно иметь дело с Джеком и его друзьями, которые без конца к нему придираются. Не думаю, что мое определение силы сравнится с его вариантом.

Элайджа вздыхает.

— Жизнь — трудная штука.

Закончив работу, я предлагаю Элайдже подвезти его до дома (папа разрешает мне брать машину, чтобы доехать до мастерской), но он отказывается, заверив, что его подвезут. Я жду вместе с ним, надеясь хотя бы одним глазком заглянуть в его жизнь.

Все мои надежды рушатся, когда машина останавливается далеко. Элайджа направляется к ней. Помахав напоследок рукой, он садится, и автомобиль уезжает.

Глава 9

Резко открыв глаза, я вздрагиваю и жадно вдыхаю воздух. Мне приснился кошмар. С момента смерти Макса кошмары снятся все реже и реже, но, к сожалению, до конца я от них не избавилась. Более того, каждый из них кажется мне хуже предыдущего.

Глубоко вздохнув, я несколько раз моргаю, чтобы глаза быстрее привыкли к темноте. Свет исходит лишь от часов на тумбочке, показывающих 3:06 утра слишком яркими для глубокой ночи цифрами.

Когда я была младше и мне снились кошмары, Макс всегда слышал мой плач. Он приходил ко мне в комнату, отводил вниз, делал попкорн, а я тем временем рассказывала все, что меня напугало. К тому времени, когда миска становилась пустой, я уже смеялась, совершенно забыв о страшном сне, cтавшем причиной горьких слез.

—Скарлет? — Я слышу голос, зовущий меня с порога, и мгновенно вытираю слезы.

Дверь со скрипом открывается. Свет из коридора врывается внутрь, освещая мое лицо и образуя сияние вокруг стоящей в дверном проеме высокой фигуры. Он напоминает мне ангела.

— Привет, малышка, — нежно говорит Макс, заходя внутрь. — Плохой сон приснился?

Моя семилетняя сущность хнычет в ответ.

— Мне приснилось чудовище.

Я слышу его хриплый смешок, хотя из-за свечения все еще не вижу лица.

— Как насчет попкорна, а? Расскажи, что случилось.

Я по-детски качаю головой, боясь встать с кровати: я знаю, что монстр прячется прямо под ней.

— Ну же, не бойся. Ты же знаешь, что разговор поможет. — Макс идет ко мне.

Притворяясь, что слишком устала, я протягиваю руки, чтобы он поднял меня.

— Тебе уже семь