Создатели монстров - Марат Александрович Чернов

из дверей секционной и стремительно направился по опустевшим в этот поздний час коридорам. Всё это время они в совершенном безмолвии скрывались в секционной в кромешной темноте, дожидаясь возможности выйти, оставаясь незамеченными. Наконец им это удалось, и Жора успешно довёл Доминанта до границы нижнего этажа, остановившись перед бронированнной дверью. Здесь он приложил ладонь к панели электронного замка, отреагировавшего на отпечатки всего двух его пальцев, большого и указательного, немного запачканных в крови Лёвкина.

Миссия Петрова была более чем проста, ясна и тривиальна: выпустить Доминанта из стен института. И опять же это ему на славу удалось. Двери раскрылись, и Доминант, не подав и вида, что он чем-то обязан своему спутнику, проскользнул вместе с ним в кабину лифта. Остальное было даже проще, чем могло показаться на первый взгляд. Они поднялись на лифте на верхний этаж подземного комплекса, прошли мимо комнаты охраны, в которой в тот момент мирно посапывал всего один дежурный. Здесь Петров открыл сенсорный замок наружной бронедвери, и Доминант тихо проскользнул дальше, ступая босыми ногами по мягкому ковру, устилавшему пол в вестибюле.

Всего пять минут — и подопытный оказался за пределами тусклоосвещённых строений научного объекта. НИИ «Биотехнологий» был обнесён металлической оградой метровой высоты, лишний раз напоминающей сотрудникам института, что дальше лучше выезжать на машине или под защитой брони БТР.

Доминант ловко, под стать обезьяне, перемахнул через ограду и очутился на пустоши, отделявшей институт от внешней высокой электрической ограды. Несколько минут он стремительно шагал по пустоши, окутанной ночной мглой, как вдруг сразу со всех сторон в темноте возникло множество светящихся бешеных глаз.

Одна из пар этих глаз, в которых отражались блики луны, застывшей на чёрном безоблачном небе, молниеносно метнулась к нему. Послышалось злобное рычание невидимого во тьме животного, которое с минуту неуверенно прохаживалось вокруг Доминанта, словно выбирая момент для прыжка.

Наверное, неосторожное движение подопытного послужило толчком к броску, и животное с рёвом набросилось на него из тьмы. Они сцепились вместе в отчаянной схватке; не прошло и нескольких секунд, как сторожевой пёс тревожно взвыл, почувствовав мощь своего противника, когда Доминант одним невероятно мощным ударом сломал ему шею. Вероятно, это поняли или почувствовали остальные животные, стоявшие поодаль, потому что больше ни один из псов не посмел приблизиться к этому непонятному существу, хитроумно выдававшему себя за человека.

Вряд ли сторонний наблюдатель мог бы логически объяснить всё, что случилось этой ночью, однако ночная тьма, казалось, не нуждалась ни в каких объяснениях, напротив, лишь поощряя то, что при свете дня лучше было бы и не увидеть вовсе.

Окончательно разобравшись со своими противниками, Доминант быстро направился дальше по пустоши, выбрав ему одному известный путь, освещённый слабым мерцанием луны. Сторожевые псы некоторое время ещё следовали за ним на некотором расстоянии, но вскоре отстали, словно осознав, что это двуногое существо стало чем-то похоже на них самих, яростных и злобных гибридных тварей, и след его надолго затерялся в кромешной темноте.

15

Костя Пришвин очнулся от ощущения чего-то невыносимо холодного, скользкого и в высшей степени неприятного. Он не сразу понял, где находится и с минуту щурился, пытаясь разглядеть что-то в полутьме. Это было какое-то тёмное место, насквозь пропахшее сыростью и гнильём. Более противного места он не мог бы себе и представить.

Пришвин, к счастью, никогда не был в тюрьме, однако много читал, и то, что он увидел, навело его на мысль о худшем из мест заточения. Пока его глаза привыкали к темноте, в его памяти всплыли последние события. Вместе с этим он вспомнил последнее крайне неприятное чувство, охватившее его до того, как ему всадили в плечо иглу шприца, — вспышку убийственной ярости по отношению к профессору и его архаровцам в чёрной нацистской униформе.

Костя нервно потёр место укола; то, что ему вкололи могло быть наркотиком или сильным снотворным. Неудивительно, что теперь у него нестерпимо раскалывалась голова, и во всём теле чувствовалась ломота и слабость, так что ему стоило труда даже встать на ноги.

Значит, это был подвал… Хотя, скорее, это напоминало Преисподнюю в восприятии средневековых живописцев. Осмотревшись, Пришвин увидел, что находится за решёткой в какой-то тесной камере. Тусклый свет от единственной лампочки, подвешенной где-то под потолком за пределами камеры, сюда почти не проникал. Но зато Костя смог различить, что находилось по ту сторону решётки: там виднелся узкий проход, за которым располагались такие же камеры, в какую был заключён и он сам.

Более того, Костя заметил, что там будто что-то двигалось: какие-то бесформенные тени, почти полностью поглощённые тьмой. Из камер до него донеслись приглушённые стоны и вздохи; казалось, они раздавались со всех сторон и в них было крайне мало от человеческого. Вполне определённым было одно: подвал оказался намного более оживлён, чем можно было себе представить вначале.

По спине Кости пробежали холодные мурашки. В этом промозглом месте не было ничего, что заставило бы его пробыть здесь хоть одну лишнюю минуту, и он что есть мочи закричал:

— Эй, здесь есть кто-нибудь? Я требую, чтобы меня выпустили! Эй, позовите профессора или доктора!..

Его голос отозвался эхом, которое поглотили безмолвные своды подвала, — и больше ничего. Только тихие шорохи и бессвязные вскрики из соседних камер стихли на минуту, словно он вспугнул невидимых привидений. Никто так и не отозвался членораздельно на его мольбу.

Очевидно, здесь не было даже охраны. Пришвин подошёл к решётке и, нащупав железные прутья, понял почему: настолько толстую и прочную решётку не сразу взял бы и автоген. Замок на двери камеры даже в полутьме впечатлял своей неприступностью и был способен охладить пыл любого заключённого. Однако Пришвин случайно нащупал на тяжёлой двери, видимо, сваренной из листов столь же прочного металла, что и решётка, глубокие вмятины, и это навело его на смутные подозрения.

Лишь теперь Костя до конца осознал, насколько серьёзны были намерения профессора. И если доктор и Савва Багров с ним заодно, то, видимо, придётся ему здесь оставаться до скончания времён. Возможно, Гриша Самойлов и выручит его, но сколько надо ждать, пока его приятель не подсуетится и приведёт помощь?

Пришвин решил обследовать камеру, по крайней мере, чтобы согреться в этой промозглой сырости и не дать конечностям занеметь. Он стоял на бетонном полу — в камере не было ни стула, ни самой примитивной койки. На его ногах осталась та же обувь, спортивные кроссовки, но шнурки из них были предусмотрительно вынуты, — знакомый по криминальным фильмам тюремный приём. Костя