Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

Вот же, перед ним - Квотриус, возлюбленный брат, отдавший все новоприобретённые силы от зелий Снейпа на него же, похотливого упрямца, хотевшего сделать, как лучше, подкрепив неприятный разговор о предстоящей свадьбе несколькими весьма пылкими поцелуями, опустившись перед любимым на колени и зажав его голову между руками… А получилось… Вот, что получилось - у Квотриуса от активных, именно, что сопротивляющихся движений головою назад, когда он желал отпрянуть от брата, предавшего его, не желая его поцелуев, открылась зияющая, глубокая рана, чудом не доставшая до сонной артерии. Тогда бы и наступило… всё. Полный конец - ни кола, ни двора. Ни самые универсальные, ни самые модифицированнные Кровоостанавливающие зелья на свете не пригодились бы, ни даже могущество Стихий, если допустить их благосклонность, во что не верилось, не помогли бы, покуда высокорожденный брат спокойно и со вкусом вкушал пищу, хвастался своими познаниями перед «первобытными» волшебниками - самоучками и преспокойно, даже с некоторым прилежанием и уж несомненно, с удовольствием, лгал.

Ну, разве, что потенциально могло спасти колдомедицинское заклинание, сшивающее порезанную артерию, и капельница из смеси двух растворов зелий, аналогичных приготовленным зельеваром, в отделении св. Мунго по реабилитации умерших, но не ушедших в Большое Путешествие. Но где же взять клинику имени святого Мунго здесь, в пятом веке? Так и потонул бы Квотриус в потоках собственной крови, не приходя в сознание. Скажете, благостная смерть? Но ему же безумно больно, там, внутри некоего кокона, в которое облеклось его сознание! Смерть попросту никогда не бывает мирной, спокойной и безболезненной. Это всегда шаг за край, по ту сторону, и переход сей исполнен великой болью, величайшей. И если вы изгибаетесь дугой и мечетесь в предсмертной агонии или, напротив, уходите в мирном, по мнению колдомедиков, магическом сне, то всё же чувствуете ту границу боли и страдания, через которую не перейти обратно. Никогда.

Да ещё и он, Сев, вовремя не пришёл на первый зов названного брата, а Сабиниус Верелий с сыновьями («А где же их жёны? Тоже не переносят «тряской дороги»?») - назойливым, не к месту и не ко времени пришедшим рефреном отдавалось в ушах несчастного высокорожденного брата.) обязательно пробудут в непрошенных гостях ещё несколько дней. Никуда бы будущий тесть, да и сыновья его, все шестеро молчаливых, не проронивших за всю трапезу ни единого слова, кроме обычного «Ave» * , от разобиженного безосновательной ревностью брата к какой-то неведомой женщине, Северуса, не ушли. А теперь Квотриуса срочно нужно отпаивать уже настоявшимися, значит, много более крепкими зельями.

Бегом к себе, поднять Накру с рогожи, в которую тот завернулся так уютно, словно в пуховое одеяло, какие у некоего излишне горделивого не по делу графа в его замке в каждой спаль… А вот если бы Квотриус узнал ненароком… чем на самом деле занимался его высокорожденный брат с Гарри… Так, опять Северус думает не о том. Вот котелки и стеклянные чаши аквелиасские. Их понесёт сам Снейп, а Накре можно преспокойно доверить котелки.

- Ступай быстро, но осторожно. Не пролей ни капли из котлов. Сие есть… Впрочем, неважно. Иди же, я пойду позади тебя.

После двойного Enervate Квотриус, к безумной радости Северуса, пришёл в себя и тут же громко и жалобно застонал от боли в только что затянувшейся снаружи ране. Но внутри-то ткани ещё не срослись! Вот и доставлял неимоверную боль глубокий, узкий порез.

- Вот видишь, брат мой, как может болеть всего одна рана, а их у тебя пять! Но в миг сей не время для чтения нотаций. Однако имел ты довольно гордости пред отцом нашим, дабы отказаться от зелий моих, кровью и потом добытых, ради тебя одного сваренных. И на поцелуи мои не ответил ты, о горделивый младший брат мой.

Северус понял, что переборщил с поцелуями, вспомнив, как он нежно целовал пухлые, невинные уста Гарри и сбавил обороты, произнеся каким-то шелестящим от проникновенного шёпота голосом:

- Возлюбленный мой… Брат мой… Квотриус…

Но потом снова выпрямился и произнёс твёрдо и решительно, не мучая брата понапрасну:

- Anaestetiо localus!

- О, брат мой Северус, как же превосходно, недостижимо для меня, удаются тебе… не ведаю, как и назвать их, а-а, верно, некие сильные исцеляющие заклинания…

- Не разговаривай пока, брат мой любимый, ибо нет нужды в словесах. Снова потерял ты много крови, даже ложе твоё всё пропиталось ею.

Потом… после… нужно будет сменить его целиком, заказав мастерам изготовление нового.

Северус специально болтал об обыденном, чтобы изгнать поселившийся уже давно какой-то ненормальный, полу-панический страх за жизнь и, главное, рассудок брата. Ведь он вышел «на связь» с возлежавшим на удобных подушках Северусом ещё с час тому, но молчал отчего-то. Нет, не нужно ворошить рану, почти в прямом смысле слова. Да, и не касаться её боле, дабы срастались внутренние ткани поскорее.

Снейп даже не заметил, как начал вдруг размышлять на, в сущности, чуждом ему языке - латыни, на вульгарной версии которой, сформировавшейся в ранние Средние века, велись все международные собрания алхимиков и других волшебников. Вот Ремус, к примеру, часто путал родовые и падежные окончания и от того иногда говорил вовсе не то, что имел в виду, порою попадая в двусмысленные ситуации на конгрессах борцов с мировым злом - специалистов по ЗОТИ.

- Сам я займусь всем сим, и заменой ложа твоего, и всем, что понадобится ещё… Ты же не беспокойся ни о чём и помолчи, дай покой шее своей истерзанной и просто пей зелья мои, хоть вкус у них неприятен весьма. Об едином хочу просить тебя - не отказывайся от врачевания моего боле.

Накра! Быстро сбегай и приведи рабынь поумелее отмыть тело Господина Квотриуса от крови и переменить одеяние ему.

Да куда ж ты с котлами ломанул? Их-то оставь здесь, на месте, дурилка…

… Мистер министр Скримджер, мистер министр - миллионер, разбогатевший на перепадах котировок маггловских акций и на трендах, готов был, кажется, заавадиться, но лучше - заавадить хоть кого-нибудь, кто сейчас первым войдёт в кабинет с докладом. Лучше бы это оказался какой-нибудь секретаришка, всё равно - одним больше, одним меньше, штат нахлебников и бездельников и без того большой. А ведь на сегодня, во-первых, запланированы переговоры с правительством Аргентины, разумеется, магического маленького государства - кто же будет якшаться с магглами, их президентами да премьер-министрами после очевидно глупой и безосновательной попытки Фаджа, практически и стоившей ему министерского кресла? Во-вторых - подписание договорённостей с…

- А-а, что всё это значит сейчас, когда граждане родной страны - моей страны! Родной между прочим… читают… это… эту мерзость… и ведь, что самое обидное, правду же читают, документы, украденные каким-то хитрым, невообразимым образом из главного тайника недоступного Аурората. Подтверждение от опозорившегося Вустера уже пришло. Как, как эти недочеловеки - вервольфы из «Свободы волкам позорным!» проделывают свои фокусы?! Как они вообще попали в Аурорат?! Туда же войти сложнее, чем в Министерство магии! Значит, у них есть свой человек, да, именно, некий Аурор, имеющий доступ в тайную комнату с досье. Неужели волки позорные затесались даже в Ауроры?! В какое такое место уставился поганец Вустер, когда в штат взяли нелюдя? На свою расстёгнутую ширинку?! Подрочить захотелось вдруг и сразу?! На нелюдя?! Или наложил в штаны со страху, что живого вервольфа, не в резервации, но разгуливающего на свободе, увидел?! И как он только не понял-то своими куриными мозгами, этот Вустер, что перед ним оборотень, нанимающийся на службу в их говённом Аурорате? По запаху, что ли? И как же их излюбленная «проверялка» - Веритасерум?