Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

- Представь себе, о Сабиниус Верелий многомудрый и велеречивый, - поддел Снейп будущего мордредова тестя… поцелуй его Дементор! - ведаю вполне и могу распоряжаться даже жизнями людей, и высокорожденный отец мой может подтвердить слова мои отнюдь не хвалебные, но воистину правдивые. Ибо варваров многих убивал я с помощью волшебства, вот с этой волшебной палочкой в одной руке, и благородным клинком в другой.

- Воистину, так сие, ручаюсь я честью всадника. Даже различил я слова Убийственные некии, кои изрекал сын мой законнорожденный и наследник, кидаясь в толпу варваров, леопарду хищному уподобясь. И словеса сии звучали, насколько мог я расслышать, диковинно, на языке незнаемом: «Авада кавадра».

- Avada kedavra? Так ты, о Снепиус Северус, знаешь даже самые сокровенные Убийственные словеса?

- Да, и не только. Знаю и могу свершать все три Непро… заклинание Распятия, заклинание Подвластия и множество иных такого же толка, но из Тёмных Искусств. Хотя могу и оживить упавшего без сознания простым Enervate.

У всех семерых Сабиниусов округлились глаза - они даже пищу вкушати перестали. А делали они это, столь манерно обращаясь с хлебами - «ложками» и ножами - «вилками», при этом… невежественно, смачно и громко чавкая и разбрызгивая слюну, даже некрасивее и громче, чем Поттер. Тот, по крайней мере, хоть и чавкал, но негромко, и слюна у него не свисала с «клыков», он просто глотал куски лепёшек ли, баранины ли, столь излюбленной им, никогда не притрагиваясь к соусам, почти не жуя. Наблюдая с отвращением за процессом манерного и… отвратительного вкушения пищи незваными и нежеланными гостями, Северус со своей известной практически только в «своём» времени ироничностью, подумал:

- Верно, они и в уборной над очком с таким же умным, величественным и напыщенным видом сидят. Как Гарри, наверное. Какая шальная мысль! Та-а-к, а мы, значит, Сев, опять всех по Поттеру равняем? Опять мысли о нём из головёнки шальной не уходят. Взяли и перестали думать о… Гарри, нет, Гарольдусе, и только. И почему я всегда вспоминаю о тебе так некстати, Гарри мой Гарри? Именно так, и никаких «Гарольдусов» больше! - изумился про себя собственной смелости, граничащей с отвагою, Северус. - Лучше и… да, безопаснее, думать о жрулях и чавкунах, которые окружают меня в данный момент.

Он никогда не упускал шанса поглумиться над магами - выскочками и недотёпами, что и проделывал обычно на конференциях и семинарах европейских и британских алхимиков. А тут - такой типаж да в таком антураже. Грешно, право же, упустить такую возможность.

Снейп принял самый грозный вид и продолжил бахвалиться не хуже самого Верелия, но, в отличие от слов последнего, всё сказанное Северусом было истинной правдой.

- Да и сам изобретаю я заклинания, сиречь чародейские словеса, помогающие людям - простецам обычным, не деля род человеческий на волшебников и маггл… повторюсь, простецов обычнейших. Умею я преотлично ещё варить зелья всеразличные - от ядов страшных, убивающих то мгновенно, то медленно и мучительно, до Кроветворного зелья и Укрепляющего, подымающих недужных с одра болезни их быстрее и проще, нежели знахарки и даже врачеватели самые многознающие. Ведаю действие Живой воды и воды Мёртвой, свойства трав, цветов, соцветий, мхов всеразличных. Знаю и различаю я одиннадцать видов папоротников лишь. И сие есть не одни только мои познания во владениях Флоры Цветущей…

Мастер Зелий решил, что поставил зазнавшуюся семейку Сабиниусов на подобающее им место и завершил свои словоизлияния:

- Много ещё чего ведаю и умею я, но сие еси разговор для посвящённых токмо. Иным же, вот как высокорожденным патрициям и благочестивым родителям моим, сие внимания никоего не составляет, и разговор наш непонятен им и скучным кажется. Так не будем же умножать сущности… И поговорить ещё успеем мы, как положено волшебникам… Времени у нас много - вы же, все семеро, не на день единый или два приехали…

Но патокомёдоядоточивый Верелий тут же пришёл в себя и таки выкрутился из тупиковой, как могло показаться, ситуации. Он просто-напросто сделал вид, что вдруг, внезапно… позабыл недавний пылкий рассказ будущего свата о неведомой жизни старшего сына у дикарей и его путешествиях по Ойкумене всей да и за её пределами - далеко на восток, и торжественно произнёс:

- Горжусь я тобою, о великий и славный полководец Снепиус Малефиций Тогениус. Воистину воспитал ты достойного сына и наследника своего. И по праву в лета столь ранние стал он у тебя Господином дома, ибо и хитроумен, аки змея, и мудр есмь, аки ворон священный - Альбиона покровитель по словам тунеядцев сих и рабов будущих - бриттов, кочующих по всему острову нашему благородному.

- Да он, в самом деле, кажется мне провидцем, а не просто бахвалистым, кичливым пустомелей, хоть и говорил о себе лишь, как о простом, хотя и чистокровном волшебнике и столь же благороднейшем ромее. Ведь змей Салазара Слизерина - символ моего Дома. А ворон, которого он, чистокровнейший ромей родом ещё из неразрушенного, непобедимого, кажущегося неприступным и вечным, Рима, как и варвары Британии, считает священной птицей - покровителем Альбиона - моя анимагическая форма! С ним надо бы поосторожнее, не особо распространяться, как я уже начал хвастаться с подпития, верно, о знаниях и умениях моих… А зря я это, бахвальство никогда не приводило к добрым делам или результатам. Сходил бы ты, что ли, к брату, а, Сев?

А может, это просто образное совпадение, как когда-то Квотриус говорил обо мне, как о вороне, а я ещё накричал на него сгоряча, как всегда, не подумав, и сильно оскорбился на тогда ещё маггла… Вот, как сейчас. За что я обиделся на Квотриуса? За то, что он нам с Папенькой в лицо сказал, что думает на самом деле о моей женитьбе? Что он любит меня? Что он плакал, пока я старался обучить, вопреки поговорке, молодую собаку старым фокусам? Поттер… нет, мой неопытный и от того ещё более страстно любимый Гарри совсем ничего не умеет, только пламенно любить и… столь же страстно убивать. Но разве этого так уж и мало! - подумал Северус.

Снова ментальная связь. Да это просто шквал какой-то! Уши закладывает, но в голове ясно звучат, отдаваясь по всем закоулкам мозга, словно звук гигантского маггловского колокола на лондонском соборе… их святого Павла и причиняя жуткую боль, вымученные, еле выговариваемые слова Квотриуса. Нет, это уже мольба, причём мольба отчаянная, поистине не ложная, а самая, что ни на есть, искренняя. От неё пахнет кровью и смертью.

- Северу-ус! Приди! Молю! Я умираю! Стихии… они… Не… могу больше. Сие последние словеса мо…

- Извините, высокорожденные патриции и Господа, но мне необходимо покинуть вас на время некое, не медля. Я сыт, вы же вкушайте, чтоб вам лучше спалось. Вернусь я в общество ваше достойное к винопитию, как думается мне, не позже. Но если случится мне задержаться - пейте и славословьте богов дома, Господином коего мне воистину посчастливилось случиться.