Звезда Аделаида - 2 - GrayOwl

- Северу-ус! Приди! Молю! Я умираю! Стихии… они… Не… могу больше. Сие последние словеса мо…

- Извините, высокорожденные патриции и Господа, но мне необходимо покинуть вас на время некое, не медля. Я сыт, вы же вкушайте, чтоб вам лучше спалось. Вернусь я в общество ваше достойное к винопитию, как думается мне, не позже. Но если случится мне задержаться - пейте и славословьте богов дома, Господином коего мне воистину посчастливилось случиться.

- Куда же ты, сыне мой Северус? - возмутился Папенька, догадавшись, что произошло что-то дурное, исходящее от Квотриуса, на которого отец небезосновательно злился сейчас, после «фокусов», учинённых им при славословии. - Неужели к брату - бастарду своему? Ведь здрав же он. Сам излечил ты его чародейством, не стоило бы нынче и скрывать сие пред новыми родичами своими. Разве не так сие? Так зачем спешить к нему во время пира семейного, благословенного, заради славословия превосходного, кое соделал ты нашим домашним добрым и заботливым богам, и помолвки своея с невестою знатной, патрицианкою высокорожденною, прерывая его? Знатные гости у нас сегодня, и негоже было бы остав…

- Узнал я лишь несколько секунд назад, что снова плохо стало брату моему воз… бастарду.

Потому-то и спешу на помощь, оставляя сотрапезников моих на время некое лишь. Не волнуйтесь только, не берите близко к сердцу, ибо не затянется отсутствие моё.

Папенька в душе испугался за жизнь любимого непокорного сына и лишь кивнул в ответ, отпуская странного сына - чародея на помощь ставшему не менее странным чародеем - сыну-бастарду, тем не менее, принятому в род Снепиусов, что было подтверждено ещё в первый день счастливого - а счастливого ли? - появления истинного наследника и высокорожденного патриция по праву происхождения, но не воспитания, им самим, добровольно.

А кто их знает, как они, маги, передают словеса друг другу? Это не его забота. Главное, чтобы Квотриусу не поплохело до полу-смерти. О большем Папенька и не соизволил подумать, отпуская непутёвого сына взмахом руки.

Но тут вмешалась, воркуя, Маменька, явно не желая отпустить «сыночечка» , возлюбленного, единородного пока что сыне из трапезной на помощь этому бастарду, прижитому её высокорожденным, как и она сама, теперь только её собственностью, как она полагала - супругом, от невежественной, безграмотной, нечестивой дикарки, не читавшей и не знавшей даже о существовании прекрасных стихов и од Цицерона, ни шаловливых басен Лукана… Самой что ни на есть колдуньи - а теперь к её уродливому сыну - бастарду Квотриусу. Уж она-то поняла… куда и к кому спешит направить стопы свои «сыночек». И что с того, что сам единородный сыне её перенял фокусы свои от вовсе невежественных варваров? Кто знает, о чём поют их «друиды», поклоняющиеся не истинным, могущественным ромейским богам, но каким-то замшелым деревьям и мутным источникам? Могли бы и научить черноволосого, черноглазого, умного ромейского мальчика - сироту, для начала - своему бедному, куда уж там их разглагольствования, языку, а после - и своим воистину пустым псевдо-«премудростям».

- Но вкусил ты так мало пищи превкусной и приятно насыщающей и вина, столь вкусного, что даже я - я! А ты ли не знаешь обстоятельств моих? - пью его без опасений, о сыне мой возлюбленный, даже тельца своего любимого не доел. Отчего же бежишь ты от нас, родителей твоих? Неужли ради безумного и невоспитанного брата - бастарда своего? Не пойму я, и зачем избегать общества высокорожденных патрициев, кои собрались здесь все вместе семьёю большою, ради грязного полукровки? Они живучи, бастарды. Подождёт Квотриус твой, страшный, аки ламия в истинном обличии, до окончания трапезы общей.

- Ошибаешься ты, о матерь моя, высокорожденная патрицианка Вероника Гонория - вино сие не надобно пить тебе, да и сводный брат мой давно уж вернул себе лик прежний, прекрасный, - спокойно солгал Снейп, как он уже привык делать в «этом» времени.

Никогда он столько не лгал, все порции его лжи перед Волдемортом были отвешены и отмерены вместе с хитрым на это дело Дамблдором.

- Да-да, превелико будем возмущены мы, вся семья моя, и я, и сыны мои единодушно, все шестеро, ежели покинешь ты, о Снепиус Северус - кудесник многомудрый, умеющий творить, кажется мне, невозможное - нас, патрициев высокорожденных ради спасения жизни существа низшего, возжелавшего, - Верелий деланно и противно захихикал, - нечистому, недостойному грязнокровке соединитися с пречестною девицею, дщерью моею единственною, невинною, но возомнившего о себе безосновательно с пребольшим излишком. С высокорожденной патрицианкой! - чуть ли не возопил попробовавший коктейльчика Наэмнэ, подававшемуся к тельцу, сейчас особенно противный Верелий. - В коленах множественныих, поистине уходящих в древность необъятную, глазом не простирае…

Но Снейп молча встал, свысока, делая вид оскорблённой невинности, кивнул всем присутствующим и проронил лишь:

- Такова воля моя Господина дома сего, дома Снепиусов славных.

Глава 55.

Северус повернулся, держа прямо спину, в которую сейчас вонзилось около десятка пар глаз - ненавидящих, непонимающих, осуждающих - неестественно прямо, даже не как на уроках Продвинутого Зельеварения и Основ Алхимии перед великовозрастными болванами или даже ненавидящими его орденцами за низкую и гнусную, в их пуританском представлении, роль шпиона, парии, убийцы и вынужденного отравителя детей, а тут-то покруче будет - что публика, что обстоятельства, что мнения по поводу его отсутствия! - и покинул трапезную спокойным, размеренным шагом, не роняя высокого достоинства Господина всего и вся в доме.

- Нельзя ронять… нельзя ронять достоинства перед этими… хоть и магами, но перворождёнными какими-то… Я же чистокровный волшебник в -цатом поколении, я же граф, в конце-то концов! Я чувствую эту грубость их «волхвования», чувствую лживость слов Верелия, а чутьё у меня выработалось за годы двойного шпионажа ого-го какое, чую, что первое поколение магов Сабиниусов - долгозаживун Верелий и, возможно, но маловероятно, его супруга - ещё не миновало. Лжёт медоточивый Верелий о своих родителях - волшебниках, ох и лжёт! Подонок! Все они подонки, стервецы и стерва, затесавшаяся между ними. И Папенька, долго тянувший время до позволения ему, Северусу- Господину дома! - отлучиться, а ещё и к любимому сыну, с Маменькой - брюхатой ебливой сучкой, ну с ней-то всё ясно и понятно! Как только Квотриус заболел, все они - высокорожденные ещё, называются! - отвернулись от бастарда. Покарайте их за это, о милостивые и незримые, прекрасные и бесплотные боги волшебников!

Когда же оказался он в длинном коридоре, где у дверей пустых господских опочивален камерные рабы видели уже третьи сны, то галопом, подпрыгивая на полном скаку, благо тело молодое, и одышки не будет, помчался в комнату брата, где ещё несколько часов назад спокойно говорили они друг с другом к кажущемуся удовольствию обоих. Но удовольствие это, как понимал сейчас Северус, было только односторонним. Ведь Квотриус даже в конце утешительных речей Снейпа не посмотрел прямо в глаза высокорожденному брату… Верно, братец узнал, что творилось в комнате Северуса вкупе с «Гарольдусом».