Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Это и есть северное сияние? – заворожённо спросил Эспин.

– Это верхние люди распахнули ярангу, и свет от их костра упал на нас, – сказала Тэйми. – Предки подают нам знак, зовут к себе в гости.

– Рановато нам ещё отправляться в Верхний мир, – отозвался Мортен.

– Да, Тэйми, рановато нам умирать, – поддержал его Эспин, – Там в небе не огонь призрачного костра, а всего лишь электрическое свечение верхних слоёв атмосферы.

– Ничего не знаю про твою атмосферу, – отрезала она, – а про костёр предков мне ещё бабушка рассказывала. Говорила, в Верхнем мире люди жгут костры из дурманящих трав, и потому, когда в нашем мире загорается небо в ночи, можно сойти с ума, если долго смотреть на эти огни.

– Вздор, суеверия.

Но Мортен с Эспином не согласился.

– Это вы просто не видели массово впавших в транс людей и их пляски под светящимся небом.

– Да? – заинтересовался Эспин, – И как это выглядит?

– Странно. Я бы даже сказал, жутковато. Года четыре назад я был на этом острове с одним охотником из нашего клуба. Мы тогда собирались промышлять единозуба на западной оконечности острова, и в один из вечеров небо вспыхнуло лиловыми всполохами. Я сначала не понял, почему один рыбак стал повторять за мной все движения. Я сматываю сеть, а он точно так же двигает пустыми руками. Сначала подумал, он подаёт мне какие-то знаки, на что-то намекает, потом решил, что он просто дразнится. И тут к этому рыбаку присоединился другой и точно так же начал мотать руками. Вот представьте, стоят эти двое друг напротив друга и повторяют одно и то же движение по кругу минут пять. Нас на берегу было шесть человек, мы попытались привести этих двоих в чувство, но всё было бесполезно. Разведём их в стороны, а они начинают уже другие наши движения повторять. Я в этой суматохе как-то позабыл о своём приятеле из охотничьего клуба, а он, оказывается, ушёл от нас – нигде его нет. Я отправился его искать, вернулся в селение, а там все женщины от девиц до старух взялись за руки и водят хоровод вокруг одного из домов. Дети бегают, дёргают их за одежду, кто-то ревёт, а женщины как под гипнозом – ходят по кругу и не могут остановиться. Я своего приятеля углядел далеко в тундре и кинулся следом. Бегу за ним, зову, а он не откликается и бодро так шагает вперёд. Я его только в горах нагнал, схватил за грудки, пытался привести в чувство, а у него глаза как стеклянные, даже не моргают. Спрашиваю, что с ним, а он даже слово сказать в ответ не может, только посвистывает. Прямо как эти… В общем, он рвался идти дальше в горы, пришлось его связать. И как только сияние в небе погасло, приятель мой пришёл в себя и спрашивает, что случилось, почему его ноги и руки зафиксированы ремнями. Рассказываю, он ничего не помнит, ни как шёл к горам, ни как щебетал. Когда мы вернулись в селение, там тоже все пришли в себя. Как мне потом сказали, пока небо сияет и пульсирует лиловым огнём, слабые духом теряют разум. Местные становятся послушными подражателями. Скажешь кому-нибудь, иди и прыгни с обрыва в море, он пойдёт и прыгнет. А вот пришлых какие-то неведомые силы тянут идти точно на север. Кто-то плыл на лодке, а в небе в это время вспыхнуло сияние, и он прыгнул за борт и поплыл на север, пока тело не схватила судорога, и он не утонул в холодной воде. Кто-то выбежал из палатки, в чём был, а потом его нашли околевшим в снегу. Много подобных историй я наслушался за последние годы. Что о них думать, решайте сами.

– Ой, – воскликнул Унч, сидя возле котла, где варилась последняя горстка риса от геологов, – когда на льдине наставник позвал всех идти к оси мира, в небе тоже сияли лиловые огни.

– Зов Ледяной звезды, – поддержал его Брум, – я же говорил, говорил! От него с ума сходят и идут точно на север, чтобы помереть.

– Подожди, – вмешалась я. – Дядя Руди не умер, он добрался до вулканического острова. И он мог сделать это только в ясном сознании.

– Значит, слабо сияние пульсировало, – не сдавался Брум, – мозги только наполовину отключились. Я же тебе говорил, наставник ещё пятнадцать лет назад на шхуне облучился, вот поэтому его всё время и тянуло устроить этот полёт к оси мира. Есть он, этот зов Ледяной звезды, иначе чего бы и ты сюда попёрлась.

Спорить я с ним не стала. Ведь знает, что я приехала на Полуночные острова исключительно ради дяди Руди.

После ужина при свете северного сияния, все отправились спать. Просвечивающие через тент отблески не давали мне покоя.

– На вас зов Ледяной звезды не действует, – заматывая Мортену руку, заключила я. – А что, если вы заснёте, а я ночью убегу из палатки? Прямо на север.

 – Ну, хочешь, привяжу тебя за ногу к каркасу. Далеко не убежишь.

В тусклом свете я сумела разглядеть улыбку на его губах, но всё равно обиделась.

– Вы неисправимы. Я вам о таких серьёзных вещах говорю, а вы только дурачитесь.

Закончив с повязкой, я завернула остатки мха в тряпицу и спрятала её в рюкзак, после чего поспешила залезть в спальный мешок и лечь лицом к тенту. Никаких поцелуев на ночь. Обойдётся. Я обиделась. А если ночью я впаду в транс, убегу из палатки и замёрзну насмерть в горах, то сам будет виноват.

– Принцесса, – после затянувшегося молчания, раздался над самым ухом тихий голос Мортена, – ну, прости старого солдафона. Я так долго жил в казарме, что уже и не помню, как правильно общаться, с симпатичными молоденькими девушками. Вот теперь с тобой пытаюсь вспомнить.

Сначала мне хотелось просить, о каких казармах речь, если он офицер, но я быстро поняла, что не время придираться к словам, если и так понятно, что хотел сказать мне Мортен.

– Лучше скажите, как пережить эту ночь и не поддаться на зов Ледяной звезды. Вам-то он не страшен, а остальным?

– Остальные могут спать спокойно. Сегодня не то сияние, что вызывает массовый психоз. Во всех историях о зове, что я слышал, всегда говорили о пульсирующем лиловом сиянии.

– А жёлто-зелёное, значит, безопасное? – не спешила верить я.

– У него явно другая природа. Обыкновенная. Так что можешь спать спокойно. Я за тобой пригляжу.

Перед поцелуем на ночь я всё же не устояла. Да и как устоять перед лаской, от которой кровь быстрей бежит по жилам и кидает в жар. Теперь я знаю, что любовь согревает.

Глава 86

Проснулась я под звуки заливистого лая и копошения под боком: это Мортен выбрался из своего спального мешка, натянул унты, схватил ружье, и выбежал из палатки. Вскоре снаружи послышались звуки выстрелов и ругань в два голоса – Эспин тоже выбрался наружу.

Теперь настала моя очередь одеваться, чтобы выйти из палатки. Снаружи царил хаос, даже в густых сумерках это было отчётливо видно. Собаки с лаем разбежались вокруг лагеря, грузовая нарта с припасами лежала на боку, шкуры и куски разделанного оленя валялись в снегу. Так, а где второй олень, ещё не рубленный и не еденный?

– Тэйми, – крикнул издали Мортен, возвращаясь к лагерю, – зови и пересчитывай своих собак. Все на месте, все целы?

Что опять случилось? Холхуты? Да нет, зачем им мясо. Значит, хищник. Очень большой хищник, раз смог похитить целую тушу оленя.

Зоркий и остальные собаки нехотя вернулись к лагерю, но всё же продолжали лаять, поглядывая в сторону гор. Защитники наши. Только кого они пытались отогнать?

– Росомаха? – неуверенно предположил Эспин, кидая обратно в нарту обрубки мяса. – Сейчас утащит и будет зарывать нашего оленя. Надо бы её выследить пока не поздно и вернуть тушу.

Мортен вернулся, чтобы разыскать в своих вещах бинокль, взять в руки керосиновую лампу и обойти с ней лагерь. Бродил он, глядя себе под ноги, долго, пока не замер возле цепочки следов, после чего поставил лампу на снег и взялся за бинокль, чтобы направить его в сторону гор.

– Ну вот, Крог, – обратился он к Эспину, – а вы сомневались, что он существует.

Знакомые отпечатки круглых лап с четырьмя пальцами соседствовали со следами волочения. Не может быть, неужели…

– Красавец… – протянул Мортен, нацелив бинокль на крутые скалы, – чтоб он подавился.