Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова

— Одно лихо, пахан, все ль кенты Князя в воде держатся. Дошло до меня, что Пузырь топором плавает, — засомневался Таранка.

— Кончай трехать! Достанем и доставим. Пусть он мне тогда откажет в банке. Тряхнем и слиняем. В Чернигов и в Полтаву, там мы давно не возникали! — усмехнулся Шакал.

— Зачем по деревням? — удивился Глыба.

— По городам нас лягавые шмонать будут. Или ты по УГРО соскучился? Давно тебя там вместе с мудями в дверях зажимали?

— Ой, блядь! — невольно взвыл фартовый, вспоминая прошлое.

— То-то! В глуши нас накрыть не. обломится мусорам.

— Это Полтава — глушь? Чернигов? — изумился Таранка. И рассмеялся, ощерив редкие, черные От чифира зубы.

— Клянусь последними жевалками, там рыжухи — хоть жопой ешь! Барухи махровые и пархатых полно! А кентов! Насшибаем на полную малину.

— Кончай заливать! Хиляем! — осек Шакал. И Черная сова, едва прикрыв дверь хазы, растворилась в темноте.

Задрыга шла след в след за паханом, легко, не шурша, не спотыкаясь, словно скользила в темноте. Ни шагов, ни дыхания не слышно. Шакал радуется, что так хорошо вымуштровал Капку Сивуч.

Когда пришли к мосту, Шакал велел всем спуститься вниз. Там, под тихий шелест воды, законники выбили несущую опору. Теперь по мосту не только проехать, а и пройти стало опасно. Хотя внешне ничего не было заметно.

— Теперь бы никто их не опередил.

— Хоть бы лесом не повезли их, — крутил башкой Глыба. А Боцман, сплюнув в сторону, сказал пренебрежительно:

— Коль суждено, достанем!

Фартовые сидели под мостом, прислушивались к каждому звуку и шороху.

Вот и рассвет занялся вдали. Над рекой туман поплыл белыми рваными клочьями.

Капке так хочется спать. Голова сама на плечо валится. Все тело, словно ватное. Но кемарить нельзя, щипает себя Задрыга за плечо. И снова вскидывает голову.

Вот и солнце встает. Лучи в глаза лезут, вышибают слезы. Нельзя спать.

— А что если «воронок» в воду ухнет? Как кентов достанем?

— Их не в «воронке», в ЗАКе повезут. Это как два пальца! В тюряге нет воронов, там только падлы! — перебил Глыбу Таранка.

Едва утро набрало силу, Шакал велел кентам занять свои места.

Задрыга следила за дорогой. Она, завидев машину, должна сразу предупредить кентов. Те вмиг окончательно вышибали

основную и боковые опоры. Как только машина въезжала на мост, она тут же падала в воду. Дальше — все просто… Законники умели в секунды вытащить из машины своих.

Капка первой увидела грузную черную машину, неспешно идущую к реке. Задрыга подала знак малине и замерла. ЗАК свернул в сторону от дороги, ведущей к мосту, и шел к реке, ковыляя и хромая на всякой выбоине.

Капка похолодела. Шофер решил переехать реку вброд, не доверил мосту и вот-вот подойдет к спуску.

Задрыга бросилась в воду не раздумывая.

Фартовые, глянув на нее, не сразу сообразили, что произошло. И только увидев барахтающуюся в воде Капку, поняли, что придумала. А девчонка кружа в воронке, ныряла в воду с головой, то снова выскакивала, судорожно дергаясь, махала руками, кричала во все горло.

— Тону! Помогите!

Машина уже вошла в реку, когда водитель заметил Капку и осторожно, нащупывая дно, вел машину поближе к тонущей. Та визжала, выла, изображая страх ломала комедию. Из зарешеченного окна смотрели на Капку смеясь трое воров из малины Князя. Она их узнала сразу.

— Спасите! — дрожала, хрипела горлом Задрыга, и единственный охранник — не выдержал. Выскочил из кабины, бросился вплавь на помощь. Необычная ситуация возникла. Нельзя проехать мимо беды.

Едва приблизился к Задрыге, та ухватила охранника за руку, словно нечаянно, рванулась к нему, округлив глаза, внезапно резко поддала коленом в пах.

Охранник мешком пошел на дно. На помощь ему, не понимая что случилось, бросился водитель. Он так и не увидел, кто так больно ударил ему по шее ребром ладони.

Через пару минут на реке все было тихо. Лишь старый ЗАК, уткнувшись тупой мордой в воду, удивленно таращился на берег глазами-фарами. До него оставалось совсем немного. Да не повезло, не довели, не дожили. Лишь трое воров, выскочивших из утробы машины, бросились очертя голову подальше от машины и реки, следом за Черной совой.

Едва Капитолина лишила сознания водителя, Шакал бросился к машине. Капка уже нашла ключи в кармане охранника, передала Шакалу. Тот открыл дверцу, выпустил кентов, сказав короткое:

— Хиляем к Дрезине…

Фартовые Черной совы не любили тех, кто хоть однажды увидел их в лицо. Потому не вытащили на берег водителя и

охранника. Дали реке расправиться с ними, а сами торопливо заспешили в город.

Дрезина, узнав, кто просится к нему, распахнул дверь. Сам вышел навстречу:

— Ну, Шакал! Ну и пес! Вякнул и заметано! Достал! Как же ты увел их?

— Задрыга! Она доперла, что отмочить надо! Сами другое мастырили! — признался пахан.

Когда Дрезина услышал, как удалось малине вытащить законников Князя, оглядел троих фартовых и глухо сказал, обращаясь ко всем:

— Задрыгу беречь! На стреме — не морить, в шестерках — не держать! Она — наша! Пусть фартует, Сивучья подмена. Ишь, какую кентуху Подарил, хмырь облезлый! А мы ее мокрить хотели. Она ж, во, падла, чище всех сработала! Одна! За всю малину! И вы — отныне обязанники ее, — ткнул в сторону кентов Князя.

— Возьми их, Шакал, к себе! Если душа лежит. Пусть у тебя фартуют, — предложил Дрезина.

— Нет! Я не возьму! Они Задрыгу трамбовали. Неровен час, вспомнится и размажу всех. Не хочу закон нарушать и клешни марать. Я тебе слово дал. Я его сдержал. За Задрыгу — отпахал. Теперь я не должник. И Задрыга чиста перед ними. Расквитались. Теперь разбежимся, как катяхи в луже. Кентоваться с ними не будем. Душа не лежит, И в обязанниках не сдышимся. Пусть срываются от меня. Не то, коль бухну, все им вспомню, — отвернулся Шакал.

— Воля твоя, — согласился Дрезина тут же.

— У меня к тебе слово. Но без ушей, — попросил пахан Черной совы. И уединившись, настоял, чтобы разрешил Дрезина тряхнуть банк Черной сове. Тот, немного покуражившись, согласился, оговорив и свою долю от дела, если оно выгорит.

Милиция Брянска сбилась с ног, разыскивая сбежавших воров. Никто не мог понять, как сумели фартовые остановить машину, утопить водителя и охранника, сбежать среди белого дня?

А Черная сова уже забыла о недавнем, замышляла новое дерзкое дело. Шакал даже о кентах Князя не вспоминал, а уж заботы милиции его никогда не трогали.

Между тем, на помощь милиции города прислали опытных районных сотрудников. Среди них известен был один. Он проработал в угрозыске всю свою жизнь. Но возраст сделал свое, и человека отправили в район, спокойно дотянуть до пенсии.

Знали, за этим человеком охотилась шпана и фартовые. Не раз его зажимали с пером в темной подворотне. Стреляли из-за угла. Но судьба в последний момент, словно всем в насмешку, сохраняла, вырывала из рук смерти. И человек снова жил и работал, назло замышляемым расправам и врагам.

Он знал в лицо всех блатных города, помнил каждого фартового, проходившего по делу в брянском УГРО. Этой его феноменальной памяти боялись все воры.

Николай Дмитриевич Степанов ничем особо не выделялся. Разве только тем, что при нем законники не задерживались в Брянске, зная, Степанов — накроет внезапно. Из его лап — не вырваться. Слишком хорошо он знал законников. Оттого провести его было почти невозможно. Он был упрям и неподкупен.

Услышав о побеге из машины троих фартовых, он сразу сказал, что уйти им помогли свои же законники.

— Кто именно вытащил, сказать сложно. На это мог решиться любой, даже не состоящий в законе. Одно удивительно, что водитель и охранник умерли не от ножевых или пулевых ран. А значит, сами вышли из машины. Не предполагали исхода и не знали о грозящей опасности. Следовало бы подумать о какой-то уловке, хитрости. Но что это устроено фартовыми — сомнений нет! — сказал он вслух и продолжил:

— Вспомните, кто освободился, кто — в бегах. Эти за навар на все пойдут.

Вот тут кто-то невзначай сказал о Шакале и его кентах из Черной совы.

— Ну нет! Шакал — не столь глуп, чтобы вернуться туда, где был много раз судим, где его все знают. Залег теперь на дно. Пережидает время. Он скоро не объявится. Вероятнее — в гастролях мотается, — возразил следователь Васильев.

— Шакал? Он никогда «не уходил на дно». Не прятался и не боялся никого! У него прочная малина. А главное — самая свирепая и непредсказуемая — Черная сова! Дурная слава о ней от Мурманска до Магадана облетела все зоны.

— Что ж вы ее не выловили в свое время?

— Много раз. Иначе не был бы он судим. Но в том-то и беда, что попав в тюрьму иль зону, вскоре уходил в бега вместе со своими фартовыми. Шакал слишком хитер, изворотлив. Но… Постоянен в одном — люто ненавидит милицию.