Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

По мере того, как она созревала, ее сходство с Джералью Тинзи становилось все более поразительным. Она в самом деле была Джералью Тинзи, и ее присутствие вызывало у Наварта мучительные воспоминания.

Прошло двенадцать лет, но Виоль Фалюш не появлялся. Тем не менее, Наварт никогда не надеялся, что Фалюш забудет о его подопечной; напротив, поэта непрестанно преследовала уверенность в том, что рано или поздно Виоль Фалюш вернется и заберет девочку. Время от времени Наварт пытался объяснить ей опасность, угрожавшую со стороны Фалюша, но не был убежден в том, что она понимала величину этой опасности. Поэт пытался держать ее взаперти — что было очень трудно, учитывая непредсказуемые повадки девочки — и увозил ее в самые отдаленные уголки Земли.

Когда девушке исполнилось шестнадцать лет, они жили в Эдмонтоне, в Канаде, куда стекались толпы паломников, желавших полюбоваться на Священную Голень. Наварт надеялся, что там, среди нескончаемых процессий, празднеств и ритуальный церемоний, они могли оставаться незамеченными.

Наварт ошибался. Каким-то образом Виолю Фалюшу становилось известным их местонахождение. Однажды вечером телеэкран в комнате Наварта вспыхнул, и на нем появилась темная фигура на фоне мигающего ярко-голубого фона, не позволявшего разглядеть черты лица. Наварт, тем не менее, сразу узнал Фалюша и мрачно включил видеокамеру на своем конце.

«Что ж, Наварт! — произнес Виоль Фалюш. — Что ты делаешь в Святом Городе? Неужели ты стал таким набожным почитателем Кальцибаха, что вынужден жить практически в тени Голени?»

«Я изучаю тексты, — пробормотал Наварт. — Прилежное рвение позволяет забыть о бесцельности бытия».

«Как поживает девочка? Я имею в виду Джераль. Надеюсь, она жива и здорова?»

«Вчера вечером она чувствовала себя хорошо. С тех пор я ее не видел».

Виоль Фалюш впился взглядом в лицо Наварта — глаза его блеснули на темном овале неразличимого лица: «Ее никто не осквернил?»

«Откуда мне знать? — грубо откликнулся Наварт. — Я не нанялся следить за ней днем и ночью. Тебе-то какое дело, в любом случае? Проваливай ко всем чертям!»

Взгляд Фалюша стал еще пристальнее: «Это мое дело во всех отношениях! В такой степени, что ты даже представить себе не можешь!»

«Ты предаешься несбыточным фантазиям, Фогель, — презрительно обронил Наварт. — Тебя невозможно принимать всерьез».

Виоль Фалюш тихо рассмеялся: «Когда-нибудь ты побываешь в моем Дворце Любви, старина Наварт! Когда-нибудь ты станешь моим гостем».

«Только не я! — воскликнул Наварт. — Я — новый Антей! Никогда нога моя не оторвется от матери-Земли! Если потребуется, я паду ничком и вцеплюсь в нее обеими руками!»

«Что ж, позови девушку. Позови Джераль к экрану, чтобы я мог на нее полюбоваться», — странная нотка появилась в голосе Фалюша: заботливая нежность, обремененная почти невыносимой яростью.

«Как я могу ее позвать, если не знаю, где она? Она бродит по улицам или катается по озеру в каноэ — или валяется в чьей-нибудь постели...»

Рассуждения Наварта прервал хриплый булькающий звук. Но голос Фалюша оставался вкрадчиво мягким: «Никогда больше не говори ничего подобного, Наварт. Я передал девочку под твою опеку; я настоял на том, чтобы ты ее хорошо воспитал. Ты выполнил мои инструкции? Подозреваю, что нет».

«Только сама жизнь дает правильные инструкции! — заявил Наварт. — Как тебе известно, я не педант».

На какое-то время наступило молчание, после чего Виоль Фалюш спросил: «Ты понимаешь, почему я отдал девочку на твое попечение?»

«Меня приводят в замешательство мои собственные побуждения, — ответил Наварт. — Почему бы я разбирался в твоих?»

«Я объясню. Потому что ты меня хорошо знаешь, потому что ты прекрасно понимал, о чем я говорил, и вдаваться в подробности не было необходимости».

Наварт моргнул: «Я не рассматривал этот вопрос с такой точки зрения».

«В таком случае, нерадивый Наварт, ты не выполнил свои обязательства».

«Меня все, кому не лень, обвиняли в нерадивости и безответственности — что с того?»

«Теперь ты знаешь, что от тебя ожидается. Надеюсь, ты успеешь исправиться».

Экран погас. Вне себя от возмущения, уязвленный до глубины души, Наварт отправился разгуливать по Большому Нефу — крытому проспекту, соединявшему площадь Заповедей Блаженства с Храмом Голени. Но непрерывный напор толпы пилигримов раздражал его, и поэт укрылся в чайхане, где ему пришлось выпить четыре пиалы крепкого чаю перед тем, как к нему вернулась способность размышлять.

Главным образом Наварта беспокоил вопрос о том, чего именно ожидал от него Виоль Фалюш. Фалюш испытывал романтический интерес к девушке, он хотел, чтобы внушение сделало ее подготовленной и восприимчивой. Наварт не смог удержаться от диковатого презрительного смешка, привлекшего к нему удивленные взгляды других посетителей чайханы, в большинстве своем пилигримов в черных сутанах.

Виоль Фалюш хотел, чтобы девушке было внушено предвкушение великой чести, каковая будет ей оказана в ближайшем будущем, чтобы она ждала этого события, стремилась к нему с пылким нетерпением... Пилигримы, только что вернувшиеся из храма, где они участвовали в торжественных церемониях, поглядывали на поэта с подозрением. Наварт вскочил на ноги и вышел из чайханы. Теперь не было никаких причин оставаться в Эдмонтоне. Следовало как можно скорее вернуться с девушкой в Ролингсхавен.

Пару раз Наварт упомянул девушке о намерениях Виоля Фалюша в пораженческом тоне, так как он уже считал ее обреченной; в результате она однажды сбежала от поэта. К счастью, это случилось как раз перед очередным возвращением Виоля Фалюша на Землю. Когда тот позвонил Наварту и потребовал, чтобы ему продемонстрировали девушку, Наварту пришлось выдавить из себя признание в своей неспособности это сделать.

«Для тебя будет лучше всего, если ты ее найдешь, Наварт», — мягко посоветовал Виоль Фалюш.

Наварт, однако, не предпринимал никаких попыток найти девушку, пока не убедился в том, что Фалюш улетел с Земли.

На этом месте повествования Герсен вмешался и спросил: «Как вы могли быть в этом уверены?»

Наварт хотел уклониться от ответа, но в конечном счете сообщил, что Виолю Фалюшу, когда он посещал Землю, можно было позвонить по известному поэту телефону.

«Значит, вы могли бы позвонить ему сейчас?»

«Да, да, конечно! — отрезал Наварт. — Если бы захотел — но у меня нет такого намерения». Он продолжил свой рассказ, но теперь выражался гораздо уклончивее и часто прибегал к театральной жестикуляции, рыская желтыми глазами по сторонам и лишь иногда вскользь останавливая взгляд на лице Герсена.