Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

— Вы как хотите, а я останусь здесь до тех пор, пока не объяснят, куда меня отправляют и зачем. Ведь война кончилась, зачем же из этого делать тайну?

В тот день возле костра, у которого грелся Кадзи с друзьями, началось очередное формирование колонны. Один из красноармейцев с автоматом через плечо лениво бродил среди пленных; ему, видимо, было все равно, кто строится в колонну.

Вдруг к Кадзи подошел Ямаура.

— Ты не возражаешь, если я стану?

— Зачем ты спрашиваешь? Иди, раз надумал.

— На работах, говорят, кормят лучше.

— Да, еда в лагере была не блестящая. На день выдавали по горсти зерна. Но все держались, потому что пока не работали. Однако с каждым днем становилось все холоднее. Даже Тэрада, обычно живой и жизнерадостный, после того как простудился, никак не мог поправиться. И вот Ямаура не выдержал. Услышав о том, что на работах кормят лучше, он решил уехать.

— Сними-ка фуражку, — сказал Кадзи.

Ямаура удивленно поднял брови, но фуражку снял. На виске у него розовел шрам.

— Зимой может разболеться, так что ты осторожнее…

Кадзи отвернулся и уставился на огонь. Это он вытащил Ямауру на спине из боя. В болотных зарослях он всю ночь выхаживал стонавшего юношу, кормил его сладкой пастилой. И сюда его привел, но здесь удержать уже не мог.

— Спасибо вам за все, — тихо проговорил Ямаура.

Кадзи, не оборачиваясь, кивнул.

Все молчали.

Через несколько минут колонна тронулась. Кадзи поднялся и, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Он ведь из колонистов; пожалуй, выживет… Но кто знает, какая карта ему достанется.

— Испугался, — пробасил Наруто, — не мог до конца выдержать…

— Вот вернется из России и мной еще будет командовать… — Кадзи грустно улыбнулся. Ему очень хотелось посмотреть на уходившую колонну, но он не обернулся. — Пойду травы нарву… — И он ушел в степь.

Кадзи лениво рвал траву… Кто он такой теперь? Пленный! Человек, потерявший и дом и родину. Но у него еще остается свобода мечтать о возвращении домой, и он живет этой мечтой. Вот он собирает траву, потом сжигает ее, чтобы согреться, чтобы не замерзнуть. Инстинкт самосохранения, не больше. Но он и укрывается этой травой, тогда спать теплее. Странно, что никто больше этого не делает. Все спят в обнимку. Если мерзнут, то поднимаются и разжигают костер. Как-нибудь само все образуется, что-нибудь да с ними сделают, будь что будет! Причем каждый считает себя на голову выше остальных и тем больше заносится, чем больше передряг выпало на его долю. А в конце концов нет-нет да и выходит из строя. И сейчас Кадзи вдруг понял это со всей отчетливостью.

— О сердце, прекрати надеяться и верить, — вслух произнес Кадзи.

Дальше он не стал вспоминать. Пусть читают Бодлера те, кто сидит у камина, попивая кофе. Кира — законченный идиот. А еще мне поддакивал. А сам даже траву для костра не собирает.

Кадзи вдруг показалось, что ему откуда-то улыбается Ван Тин-ли. «Вот и вы вместо бумаги пользуетесь травой. И на горстке гаоляна сидите. И все-таки разница большая: вы в советском плену, а я был в японском. Нам каждый день грозила смерть, а вы наверняка будете жить и работать».

Что ж, хорошо. Он согласен. Но почему бы все-таки не объявить: «Отправляем вас туда-то, будете делать то-то, паек будет такой-то, в плену будете находиться столько-то. Ведь он же старался кое-что делать для таких, как Ван Тин-ли». Внезапно над его головой раздался окрик:

— Давай, давай!

Белобрысый солдат приставил к его груди автомат. Кадзи случайно отошел от лагеря метров на триста.

Общий смысл этого слова Кадзи понимал. Оно могло означать и «подойди сюда» и «проваливай отсюда». В данном случае оно, видимо, означало последнее. Кадзи огляделся.

— Ты не думай, я не хотел бежать, — сказал он, но солдат его не понял. — Переводчик говорил, что здесь можно траву рвать…

Не опуская автомата, солдат еще раз крикнул:

— Давай, давай!

— Понял, ухожу.

Кадзи повернулся. Ну что ж, если он переступил черту, почему нельзя взять немного в сторону? Конечно, он зря упрямится, но он хочет, чтобы с ним обращались как с человеком.

Ведь с китайцами он обращался на руднике как с людьми! А тут сразу автомат…

— Хорошо, ухожу, — пробурчал Кадзи.

Ну что за дурацкое упрямство. В эту минуту солдат, верно, из озорства, прицелился в него. Кадзи отлично понимал, что его пугают, но на всякий случай все-таки бросился на землю. Болван! Еще смеется! Нет, не выдержит он плена, убежит.

Кадзи медленно шел, подбирая по дороге пучки травы. Вдруг он увидел, как какой-то пленный подхватил несколько пучков и побежал.

— Стой! — крикнул Кадзи, догоняя вора. — Ишь какой прыткий!

— Ты о чем? О траве? — делая наивное лицо, спросил пленный. — Так почему ж не взять, если лежит на дороге? Откуда я мог знать, что она твоя?

— Ладно, не знал… Лежали. потому, что я их связал. Давай сюда. — И Кадзи протянул руку.

Пленный бросил пучки на землю.

— А ну подбери и дай мне!

— Сам подберешь!

На голову пленного обрушился кулак Кадзи. И вот два взрослых человека начали драку из-за нескольких пучков сухой травы…

Сбежалось несколько человек, но никто не остановил дерущихся. Скука заедала, а это было хоть какое-то зрелище. Подбежавший Наруто хотел было расцепить дерущихся, но Кира его остановил.

— Брось. Пусть потешатся.

Наруто встал поодаль, решив в случае необходимости помочь Кадзи.

Наконец Кадзи удалось повалить своего противника на землю, и он несколько раз ударил его по лицу. Но драка измотала и Кадзи. Он поднялся, пошатываясь.

— Запомни, — сказал он, тяжело дыша, — хамства не спущу. Тут эти фокусы брось.

— Спасибо за представление, — ухмыльнулся Кира. — Очень мило. Хорошо, что ты хоть сильнее оказался…

— Заткнись, поклонник Бодлера, — буркнул Кадзи, подбирая траву. — А ты, Наруто, сделай из травы постель Тэраде. И вообще давайте нарвем ее побольше.

Всего одну ночь пришлось поспать им в тепле, зарываясь в траву. Наутро всех должны были куда-то отправить.

— Куда погонят-то?

— А я почем знаю?

— Говорят во Владивосток. А оттуда в Японию на пароходах.

— Тоже скажешь! Чан Кай-ши и Малиновский, говорят, обменялись какими-то письмами, японских военнопленных решили передать Китаю.

— Так, значит, в Пекин?

— А в Сибирь не хочешь?

— Говорят, гоминдановцы уже недалеко.

— Вот здорово! Может, все обойдется?

— Один черт! Домой-то не отправят…

Когда переводчик Минагава проходил мимо, Кадзи спросил его:

— Куда идем?

— Когда дойдешь — узнаешь. Куда бы ни шли, все равно придется идти. — Видно, Минагаве уже осточертели подобные вопросы. — Я-то знаю, но говорить не положено — приказ Москвы.

— Вон оно что…

Кадзи сжал губы. От «высочайших» приказов освободились, так теперь выполняй московские…

— Что ты скрытничаешь! — покосившись на Минагаву, пробасил Наруто. — Мог бы сказать, если знаешь.

— Ладно, хватит, ишь разговорился, — раздраженно огрызнулся Минагава. — Куда отправят, туда и потопаешь…

И вот колонна двинулась. Впереди колонны шел советский офицер, по бокам — человек десять конвоиров. Далеко растянувшись, колонна пылила по дороге, напоминая стадо овец.

«Доблестной Квантунской армии» больше не существовало. Все слепо подчинялись судьбе. Может, в колонне были и социалисты, но и они шагали наравне со всеми. Тут всех объединяло одно слово — пленные.

Шли не на север, а на юг. Кое-кто обрадовался — кажется, Сибирь их минует. Они не знали, что железная дорога, ведущая в Сибирь, начиналась на юге.

Странно, но шагать в неизвестность налегке, оказывается, было труднее, чем идти к цели с полной выкладкой. Да и слабых было много. Одни страдали от поноса, другие болели простудой. То растягиваясь, то сжимаясь, колонна шла без остановок. Конвоиры шагали легко, а пленные едва волочили ноги. Ноги Тэрады стали заплетаться. На побледневшем лице выступил пот, рот широко раскрылся. Казалось, силы его вот-вот иссякнут. Вскоре он оказался в последних рядах. Еще несколько шагов — и Тэрада, покачнувшись, упал на колени.

— Стой! — крикнул Кадзи. Измученные люди, казалось, только и ждали этой команды. По рядам побежал крик: «Стой»!

Хвост колонны остановился. Конвоиры, замыкавшие колонну, решили, что это приказ офицера. Один из них подбежал к голове колонны.

Кадзи, занятый Тэрадой, не заметил, что дело принимает серьезный оборот.

К хвосту колонны подошел офицер. Сразу было видно, что он сердит.

— Переводчик!

К офицеру подбежал бледный Минагава. Он слушал офицера с вытянутым лицом.

— Офицер изволил сказать, что тот, кто без уважительных причин нарушает воинские порядки, будет наказан. Кто остановил колонну?