Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

Наруто сбросил свой мешок на землю.

— Проголодался — мочи нет, — прохрипел он, глядя воспаленными глазами на вагоны.

— Я тоже, — Кадзи слабо улыбнулся. Было время обеда, но пленные ели лишь два раза в день — утром и вечером. И то один гаолян.

— Давай хоть с этими мешками разделаемся.

— Давай.

Кадзи помог Наруто взвалить мешок на спину.

— А со своим-то справишься?

— Попробую. Ведь я на десять лет моложе тебя.

Но он не справился, выше пояса не поднял. На лбу выступил холодный пот. Он натужился еще, но вдруг пошатнулся и упал. Э, черт! Если, так пойдет дальше, он не выдержит.

Советский солдат, увидев, что Кадзи упал, спрыгнул с вагона, подошел к нему и с улыбкой что-то сказал. Потом он подмигнул Кадзи, словно говоря: «А ты отдыхай», — и с поразительной легкостью вскинул мешок себе на плечи.

Кадзи видел, как солдат играючи складывает мешки в вагон. Глядя на Кадзи и Наруто, солдат жестами объяснил, что наступил обеденный перерыв и надо «кушать». Он, видимо, не знал, что пленным обед не полагается.

— Нет кушать, — печально улыбаясь, сказал Наруто.

Солдат удивленно развел руками, как бы говоря: «Как жаль, с удовольствием дал бы вам что-нибудь, но сейчас ничего нет». Потом он энергично стал объяснять жестами: «Отдохните, а потом приходите. Ребята что-нибудь принесут, и тогда я вам дам. Поняли?»

Наруто и Кадзи переглянулись и сошли с насыпи.

— Как, придем? — спросил Наруто.

— Не стоит. Если бы сейчас!

— А может, он и в правду что-нибудь даст…

Кадзи не ответил, но у него стало тепло на душе. Все-таки это было проявление человечности со стороны советских солдат.

И все же в этот обеденный перерыв они поели. Вот как это случилось.

Кадзи и Наруто шли по пустырю, высматривая укромное место для отдыха. В небольшой выемке они заметили толпу пленных, стоявшую кругом. Подойдя ближе, они увидели обедающих советских солдат, окруженных пленными. В руках у пленных были пустые консервные банки. Все внимание пленных было сосредоточено на мисках солдат. Пленные ждали, что, может быть, им что-нибудь перепадет. Брось сейчас кто-нибудь из солдат кусок хлеба или картофелину, началась бы драка.

— Пошли, Наруто. Противно! — сказал Кадзи и потянул товарища за рукав. Он знал, что если задержится здесь еще на минуту, то тоже вопьется глазами в чью-нибудь миску.

— Видел бы это Ямада! Вот чем кончила Квантунская армия!

— А что поделаешь… Посмотрела бы жена сейчас на меня — расплакалась бы. — Наруто тяжело вздохнул. — Я хоть простой плотник, но жил хорошо, а сейчас вот слюни глотал, думал, может, и мне перепадет…

— И мне показалось, что жена на меня смотрит, — ответил Кадзи.

Господи, как он опустился. Может, Митико осудила бы его за жадность, но что поделаешь, это жизнь… Скоро и он будет вот так стоять с жестянкой в руках…

«Нет, он бы не смог так стоять. Скорее по помойкам бы стал бродить… Да, Митико, сейчас я думаю не о тебе, а о заплесневелой картофелине… Ведь на помойке можно кое-что найти…»

Кадзи и Наруто побрели дальше. У небольшого барака один солдат и три русские женщины в солдатской форме строгали доски. Здесь пленных не было — наверно, потому, что едой тут и не пахло. Солдат, видно, был плотником, женщины работали под его началом. Кадзи уставился на обтянутые брюками крутые бедра одной из женщин. Ее упитанное, крепко сбитое тело вызывало, как ни странно, чувство зависти. Плотник Наруто смотрел на их работу с профессиональным интересом.

— Народ мы разный, а с лесом орудуем, оказывается, одинаково.

А Кадзи, не отрываясь, смотрел на женщину. Такой крутобедрой японки не встретишь по всей Японии.

Но вот работавших окликнули из барака. Они бросили работать. Крутобедрая женщина выпрямилась и, отерев пот со лба, посмотрела на Наруто и Кадзи. У нее было молодое краснощекое лицо. Сначала женщина удивленно посмотрела на японцев, потом улыбнулась, обнажив крупные белые зубы. Она крикнула что-то людям, сидевшим в бараке. Голос у нее был настолько мелодичный и чистый, что в груди Кадзи что-то дрогнуло. Почему его так взволновал этот голос? Может, потому, что он был сейчас придавлен одиночеством?

— Драсте… — еле слышно пробормотал Кадзи по-русски. — Разреши на тебя поглядеть, девушка. Один вид твой радует глаз. Ты живешь и излучаешь жизнь. Как бы я хотел быть таким…

Женщина еще раз улыбнулась и исчезла в бараке. Тут же из барака вышли все три женщины, неся в руках огромные миски с рисовой кашей. Видно, зажаренная на масле, она была покрыта сверху золотистой корочкой.

Дальше здесь оставаться нельзя, надо уходить, а то… Но глаза Кадзи уже не могли оторваться от рисовой каши.

Кадзи с силой потянул за рукав Наруто, который тоже оцепенел, впившись взглядом в кашу.

Но как только они повернулись спиной, женщина окликнула их. Большим половником она зачерпнула из миски кашу и жестом пригласила японцев поесть.

Наруто посмотрел на Кадзи, тот замер в нерешительности. Это промедление стоило им обеда — к женщинам уже бежало несколько пленных. Наруто не успел сделать и шага, как орава пленных налетела, словно воронье. Женщина подняла половник, как бы защищаясь от набежавших, и что-то крикнула. «Не вам, не вам», хотя совершенно не обязательно она должна была дать кашу именно Кадзи и Наруто. Наконец ей, видно, надоела эта канитель, и она уже хотела бросить половник каши в одну из протянутых консервных банок, но тут кто-то подставил руку и рисовый комок упал на землю. Началась свалка.

— Вот дьяволы, — выругался вышедший из барака солдат и, погрозив кулаком, крикнул: — А ну, мотай отсюда!

Все кончилось, пленные разошлись. Кадзи шел, чувствуя себя последним идиотом.

— Наверно, я, Наруто, уже того… спятил…

Кадзи как-то сразу сник. Тут была виновата и крутобедрая женщина, и мечта о свободе, вызванная ею, и многое другое, чем он не мог поделиться с Наруто.

— Черти голоштанные! — пробурчал Наруто. — Ни чести, ни совести!

Ноги сами несли их в сторону железнодорожной ветки.

— Может, пойдем к тому вагону? — спросил Наруто.

— Не стоит. Опять ни с чем уйдем.

Вагонов стояло много. Советские солдаты отдыхали, никто не появлялся. Наруто и Кадзи улеглись между рельсами на землю. Если и поспать немного — не беда, никто их здесь не найдет.

— Вот это да! — воскликнул Наруто. — Погляди, Кадзи, все вагоны полные. И чего тут нет! Ну, машины — я понимаю, Но старую жесть с крыши зачем? Неужто они такие бедные?

— Война с Германией, верно, здорово их подкосила. Во всем нехватка, — задумчиво проговорил Кадзи, глядя на стиснутое вагонами небо. — Но мне нравится их простота, у них нет ложной гордости. Сами о себе заботятся, ведь им не на кого надеяться.

Кадзи внезапно умолк. Действительно, к чему эти разговоры. Океан шумит над ними, а они валяются на его темном дне…

Но сколько на небо ни смотри — ничего не изменится. И оставят ли его здесь или погонят в Сибирь — все равно Митико будет бесконечно далека, как и сейчас. Норовистая кобыла — жизнь сбросила их наземь как раз в тот момент, когда они пытались ухватиться за ее хвост.

— Я, знаешь, Наруто, что подумал? С завтрашнего дня один из нас, сказавшись больным, не будет выходить на работу. Ведь вокруг лагеря много советских палаток, так что можно найти объедки. Увидишь что-нибудь съестное — бери без разбору, хоть ботву морковную. С крупой ее сварим, иначе ноги протянем и зиму не одолеем. Уж если мы с тобой сдаем, каково остальным?

— Да, нужно выжить, выжить наперекор всему. Выжить и снова стать свободным. — Кадзи с силой ударил кулаком по земле.

— А каша, наверно, вкусная была… Но рассчитывать на подачки нам нельзя.

Кадзи было приятно думать, что та женщина в военных брюках хотела дать кашу именно ему, а не кому-нибудь еще. От этого сознания как-то сладко щемило в груди.

— Сегодня нам один раз улыбнулся ангел… — Кадзи как-то неестественно рассмеялся.

В одном вагоне вдруг открылась дверь. В проеме появился огромный детина. Увидев двух пленных, он усмехнулся. Затем величественно расставил ноги и стал мочиться.

Он скрылся в вагоне, но через секунду опять появился и протянул Кадзи прямоугольный черный предмет. Кадзи взял и не поверил своим глазам — в руках он держал целую буханку хлеба. Детина мигнул, давая понять, чтобы хлеб они спрятали под куртку, потом еще раз мигнул — с богом, мол.

— Спасибо, — сказал Кадзи по-русски. От этой буханки под курткой сразу стало теплее. — Пойдем, Наруто. То-то наши обрадуются…

И они понеслись, словно на крыльях.

С этого дня в группе Кадзи кто-нибудь оставался в ангаре, сказавшись больным. Конвоир смотрел на это сквозь пальцы, но унтер-офицер из пленных был дотошный. Перед выходом на работу он производил перекличку, но солдатам на первых порах удавалось его обманывать.