Ливийский лохотрон - Павел Фирсанов

Через полчаса прибыли мы, почему то не в жилую зону, а в тот самый госпиталь, где когда-то квартировали по прибытию в Ливию. По времени это было часов восемь-девять утра, в госпитале, кроме нас прибывших, Шадрова, Мухаммеда Рахиса, больше никого не было. Напряжение немного спало, мы добрались до первых попавших кроватей и попытались заставить себя немного отдохнуть. Тот, у кого нервы покрепче, завалились спать, я и еще кто-то, походив еще немного по госпиталю, вышел на воздух из дверей первого этажа. Там на небольшой площадке у крыльца восседал Шадров с Рахисом, и обсуждали какие-то детали событий последних дней. Мухаммед Рахис, или как мы его звали Архаис, прекрасно говорил по-русски, когда-то он несколько лет учился в Советском Союзе, занимал высокие должности в армии Ливии, долгое время общался с нашей страной по военным вопросам. Глядя на них, можно было сделать вывод, что ничего серьезного не происходит, беспокоиться особо не о чем. Это немного успокаивало, ведь нам наобещали, что в любом случае, нас не бросят, что все договорено, нас ждет украинское и российское посольства, готовые нас в любое время взять под свое крыло, укрыть, если что и отправить на родину. Кирилл обещал нам посольские дачи, где нас ждет полная безопасность и комфорт. Мы, как идиоты, верили в эти сказки, и продолжали надеяться на своих начальников. А у начальников, как оказалось потом, были на это свои планы.

Часа через полтора-два прибыли за нами другие машины, и мы отправились туда, где проживали, где хранились наши вещи.

Прибыв в нашу жилую зону, убедились что все кроме наших, восьми человек, расчетов «Печоры» и П-18, все давно уже были там, пообедали, сидели в курилке перед входом и дымили сигаретами. Сидели беспечно, болтали о том, что мало еще заработали и скоро, наверное, придется уезжать, у одного из товарищей, сварщика и повара Олега Герасимова из Одессы был день рождения, вездесущие любители пропустить по маленькой, раздобыли где-то канистру спирта и отмечали день рождения. Мы, четверо, на обед опоздали, отдельно, быстренько пообедав, вернулись к себе в комнаты. Я собрал вещи в рюкзачок, и приготовился к скорой эвакуации. Интуиция подсказывала, что вот-вот наступит развязка. Вышел на площадку перед нашими домиками посмотреть обстановку. Что бросилось в глаза, это то, что почти не осталось охраны в жилой зоне, уже не было такого количества автомобилей на площадке, как раньше, да и то две из них "Фольксваген" крымчанина Юрки, да "Хонда" Сашки из Мариуполя. Это несколько настораживало. У входа в жилой комплекс стоял джип Шадрова, навьюченный под завязку вещами. Самого хозяина и его семейства, не наблюдалось. Даша свалила недели три назад, говорят, повезла кругленькую сумму на Родину. Остальное семейство было в наличии. Сам, глава семейства, его сын Максим и невестка Ольга. Вернувшись к остальным нашим, присел на лавочку и принял участие в посиделках. Где то слышались отдаленные автоматные и пулеметные очереди, где то далеко, что-то ухало. Конечно, народ замечал это, но реагировал, как- то вяло. Часам к пяти вечера над нашими крышами начали свистеть пули. Только тут народ опомнился, заметался и бросился искать шефа. Но он не отзывался, ни на зов, ни на яростный стук в дверь его номера. Мужики бросились забирать свои вещи из номеров и выбегать на площадку перед домом. Вещей почему-то оказалось у многих больше, чем привезли с собой. Халява, она и на войне халява. С собой тащили все, что было под рукой в этом корейском жилом городке. Вещи, это само собой, благо их там было в изобилии. Видимо корейцы покидали свой городок в большой спешке, и оставили много чего, мимо чего наши пройти просто не могли. От нижнего белья до кожаных пиджаков и плащей, спортивной и обычной обуви, до компьютерных жестких дисков, мониторов, материнских плат, предварительно извлеченных из больших стационарных компьютеров, и много других вещей, которые можно перечислять до бесконечности. И вот со всем этим багажом, с занятыми руками, народ метался туда-сюда, не зная, что делать. А пули между тем свистели уже почти над самыми нашими головами. Начали звонить Шадрову на мобильный телефон, наконец, он отозвался, выскочил из своей комнаты в семейных трусах, с выпученными глазами и хорошо поддатый. Пока до него доходило, в чем дело, он отказывался верить в происходящее, народ кинулся на автомобильную стоянку, где всегда стояла куча автомобилей, которые нас возили на работы и обратно. Но вместо этой кучи на стоянке одиноко стоял небольшой грузовичок с низкими бортами. Мы кинулись к нему. В одно мгновение заполнили кузов, вместе с вещами нас поместилось всего-то человек десять-одиннадцать. В кабину прыгнули два араба, один водитель, другой с ним. Оба молодые ребята, лет по семнадцать-восемнадцать, вроде даже без оружия. Куда садились, остальные я не видел, не видел я и Шадрова. Мы рванули с места в карьер, выскочили из ворот и помчались по какой-то дороге, навстречу судьбе. Уже во всю, отчетливо, слышны были звуки проходящего, где то рядом, очевидно на параллельной улице, боя. Я сидел в кузове спиной вперед и видел, как за нами ехал Юркин "Фольксваген" и Сашкина "Хонда". В них тоже были пассажиры, человека по три, может по четыре. Так мы мчались минут десять не больше, пока не выскочили на перекресток. В центре перекрестка, а верней развязки кольцевой дороги находился островок, вокруг которого двигались автомобили. К кольцу выходило несколько дорог, и вот когда мы выскочили на кольцо, справа от нас на дороге под небольшим углом к нашей дороге, мы увидели множество красных параллельных друг другу трассирующих линий. Эти следы от трассирующих пуль, шли достаточно плотным потоком, почти на высоте человеческого роста, если бы мы выехали на кольцо для следующего поворота, мы бы, наверняка, угодили бы под этот град пуль разного калибра. Наш водитель араб, видно испугавшись, свернул налево, мимо кольца на разбитую грунтовую дорогу. Верней даже не на дорогу, а просто перескочил через бордюр и выехал на обычную землю. Подскакивая на ухабах, мы мчались прочь от основных дорог. За нами следовали Хонда и Фольксваген. Удаляясь от перекрестка, я успел заметить как прямо через этот зеленый островок кольцевой дороги, высоко подпрыгивая, и чуть не переворачиваясь, проскочил внедорожник «Хюндай», в которой находилось «святое семейство» Шадровых. За ним, буквально по пятам, тоже на приличной скорости промчался большой грузовик «Ивеко», в котором кто-то тоже вроде находился из наших ребят, и еще какой-то внедорожник, там тоже вроде был наши. Они умчались вправо от нас, а мы продолжали скакать по ухабам до тех пор, пока позволяла местность. Затем машина наша встала, и мы, выгрузившись из кузова, кто бегом, кто не очень, двинулись за арабами, которые вели нас куда-то, а куда ни кто из нас не знал. Слева от нас было Средиземное море, мечта многих отдыхающих в мирное время. Две наши легковушки тоже встали, их пассажиры покинули машины и присоединились к нашей, уже довольно растянувшейся колонне. Мы шли уже по берегу моря, набегающая волна иногда попадает на ноги. Кто был налегке, тот шел быстрее и был впереди, кто-то бросал свои чемоданы прямо в море и подтягивался к основной группе. Несколько человек, кто принимал участие в праздновании дня рождения, и еще не оправился от алкоголя, испытывали еще большие трудности, но все-таки упорно пытался не отстать. А справа от нас, километрах в трех, веером разлетались трассирующие следы автоматных и пулеметных очередей. Часть этих следов уходило и в нашу сторону. Между тем мы продолжали идти и идти, неизвестно куда, растянулись, наверное, на километр, может и больше. Бежали мы достаточно долго, уже смеркалось, справа от нас появился небольшой микрорайон, и там тоже шел бой. С крыш домов нас видимо заметили, и начали в нас стрелять. Справа от нас, бегущих и бросающих чемоданы, метрах в двухстах был довольно длинный бетонный забор, расположенных вдоль нашего маршрута движения. Именно этот забор и прикрывал нас от прямых попаданий пулеметных очередей. Если бы его не было, линия обстрела точно бы ложилась на нас. Все пули, летящие выше забора, свистели над нашими головами. В дальнейшем, нам приходилось бежать, уже согнувшись, спотыкаясь и падая, иногда залегать за камни и, в перерывах стрельбы снова подниматься и двигаться дальше. К счастью уровень местности вдоль нашего маршрута шел под уклон и нас уже не могли видеть и обстреливать, сидящие на крышах боевики. Этот наш безумный бег длился, казалось бесконечно, люди теряли силы, но все-таки продолжали идти за ведущими нас двумя арабами. Наконец, появились силуэты, каких-то строений. Идущий впереди молодой араб, метров за сто до строений, жестом подал нам знак остановиться и пошел разведать, что к чему. Пока он ходил, мы немного пришли в себя, осмотрелись и проанализировали наше положение. Наиболее быстрых и не обремененных вещами нас оказалось человек семь-восемь, остальные потихоньку подтягивались к основной группе. Когда нас уже было человек двенадцать, пришел араб, ходивший на разведку, и предложил нам идти в один из ближайших домов. Активная стрельба уже практически стихла, и мы немного успокоившись, двинулись к этому дому. Минут через пять подошли к довольно большому одноэтажному строению, выполненному скорей в европейском, чем в арабском стиле. Перед домом с колоннами, в ста метрах от моря, был больше похож на шикарную дачу богатого бизнесмена. У дома не было ни ворот, ни забора. Дом окружала ухоженная зеленая лужайка, с системами полива и ухода. Сзади дома, уступом вверх, располагались другие, похожие дома. Как потом оказалось, дом этот принадлежал посольству какой-то арабской страны, очевидно, тут отдыхали члены дипломатического корпуса. Зашли внутрь, дом оказался открытым и абсолютно пустым. В нем было три или четыре комнаты, большой зал, две спальни, кухня и туалет. Осмотревшись, заметили, что наших арабов и след простыл. Посчитались, обсудили, сколько нас было и сколько должно быть, кто кого, когда и где видел. По нашим подсчетам не хватало человек пять. Вышли из дома, начали кричать, у кого был телефон, начали звонить. Наконец, часа через полтора, пришли наши отстающие. Кто это был, я уже точно не помню, помню только, что там был наш Михалыч. Был он уже без чемодана, говорит, выбросил по дороге. Остальные тоже достаточно хорошо облегчились. Ну, теперь, все бегущие вдоль моря, были в сборе. Все так устали, что сразу же попадали, где только могли. Кому не хватило места на кроватях, креслах и диванах, расположились прямо на паласе, подложив свои пожитки под голову. Я и еще пара человек, расположились во дворе перед входом на траве. Правда ближе к утру, все же пришлось перебраться в дом, земля остыла, и стало уже не так комфортно. У некоторых из нас была, наверное, железобетонная нервная система, и они уже вовсю храпели и сопели, совершенно не заботясь о дальнейшей своей судьбе. Остальные лежали с открытыми глазами, вполголоса обсуждая между собой текущие события. Конечно, зная местность, где мы находились, имея транспорт, или даже пешком, чисто теоретически можно было бы уйти в посольство, но это в теории, а в реальности, все покорились своей судьбе и надеялись, что все само собой разрешится. Каждый думал о своем и надеялся на лучшее. Ближе к утру, сон все же сморил даже самых стойких товарищей. Однако лишь забрезжил рассвет, многие уже были на ногах, осматривали дом и что в нем находилось. Курильщики потянулись к выходу и, выйдя на крыльцо, с наслаждением курили, обсуждали свое положение. Часам к шести утра почти все были на ногах, и мы обсудили свое положение, что нас ждет и что предстоит делать. В доме были огромные окна, которые мы решили тут же закрыть плотными шторами, широкие входные двери были тоже полностью стеклянными, их тоже закрыли шторами. На крыльцо советовали не выходить и не шуметь, чтобы не привлекать к себе внимание. Мы уже понимали, что происходит, что в Триполи пришли революционеры, и все же надеялись, что были в данный момент не на боевых позициях, а сидели на чемоданах, не имели с собой оружия и элементов военной формы и экипировки. Посоветовавшись, тут же приняли решение уничтожить все фото и видеозаписи с мобильных телефонов, которых к тому времени у многих любопытных накопилось достаточно. Уничтожали также и прихваченные с собой жесткие диски с компьютеров, на которых успели перебросить фото и видео материалы, нашей трудовой деятельности. У некоторых были с собой ноутбуки, их тоже подвергли тщательной проверке на предмет изъятия компрометирующих нас материалов. Кое-кто, и я в том числе, насобирали на память, кучу осколков американских томагавков, которыми с кораблей обстреливали Триполи. На некоторых осколках была отчетливо видна маркировка на английском языке, и уж очень хотелось показать их своим друзьям и знакомым, да и просто оставить на память о былых временах. У "Бычка" был с собой профессиональный фотоаппарат, ноутбук, внешний жесткий диск с большим количеством материалов о нас, а снимал он очень много, взял на себя обязанности фронтового фото оператора, из снятых фотоматериалов, монтировал всевозможные слайд шоу. Это занятие было его увлечением, и он с удовольствием этим занимался. Теперь ему предстояло все свои труды уничтожить. Как он это делал, я не видел, может просто спрятал где-нибудь под диваном. Чтобы спрятать все, что могло нам навредить, использовалось все, что находилось в комнатах, в каминах, в больших кувшинах и вазах. Занимаясь уничтожением компромата, случайно заметили подсумок с рожками от автомата Калашникова, видимо в спешке или специально оставленных теми двумя молодыми арабами, что вели нас на эту дачу. Спрятать ее так, чтобы ее не могли найти, было большой проблемой. Но все-таки нашли выход, залезли на чердак, и через люк в крыше забросили подсумок подальше за трубу камина. Одновременно с этими действиями постоянно пытались дозвониться до любого из посольств, украинского, российского или белорусского. Но никто пока не отвечал. Через щели в шторах обозревали окрестности вокруг дачи. Удалось увидеть немного. Несколько таких же, как и наш, домов, бетонный забор слева в ста метрах от нас и полоска морского берега. За забором был расположен особняк, с развивающимся над ним итальянским флагом. Принадлежал ли этот дом итальянскому посольству, я не знаю, возможно, там кто-то и был, мы не проверяли. На кухне нашли кофе, конфеты, печенье, и кое-как подкрепились.