Простая милость - Уильям Кент Крюгер

— Здравствуй, Питер. Мама дома?

— Минуточку, — ответил Питер. Он посмотрел на нас с Джейком, развернулся и скрылся в полумраке дома. Спустя мгновение вышла его мать, женщина с невзрачным лицом и золотистыми волосами, которые она заплетала в косу, свисавшую у нее посередине спины, будто шелковая веревка, благодаря чему внешность миссис Клемент становилась не совсем заурядной. Одета она была в простое желтое платье без рукавов, которое наша мать называла сорочкой. Миссис Клемент не открыла дверь и не взглянула на моих родителей, а вместо этого опустила голову и уставилась в пол, словно завороженная некрашеными досками крыльца. Когда наконец она заговорила, то голос ее был так тих, что невозможно было разобрать ни слова. Такое обращение со священником и его семейством казалось странным. Обычно нас приглашали войти. Я подкрался к крыльцу и встал поближе, чтобы слышать, о чем говорят взрослые.

— Нам так не хватало тебя сегодня утром, Амелия, — говорила мать. — Без тебя хор звучит совсем не так.

— Извини, Рут, — ответила миссис Клемент.

— Мы, конечно, справились. Но надеюсь, Амелия, к среде ты выздоровеешь и придешь на спевку.

— Да, разумеется.

— Ладно, мы тут кое-что привезли вам на ужин, чтобы тебе не пришлось возиться с готовкой и ты смогла отдохнуть и набраться сил. Натан?

Мой отец достал плошку с желейным салатом, а мать протянула форму с запеканкой. Миссис Клемент явно сомневалась, стоит ли их брать. Наконец она кликнула Питера, а когда он пришел, приподняла москитную сетку ровно настолько, чтобы просунуть еду. Потом быстро отошла, и сетка с хлопаньем опустилась.

— Я подумываю спеть дуэтом в следующее воскресенье, — сказала мать. — С тобой, Амелия. Думаю, выйдет прелестная вещица.

Предоставив взрослым продолжать разговор, я спустился по ступенькам и зашел за угол старого фермерского дома. Трава во дворе большей частью пожухла, и когда я направился к открытой двери сарая, она шуршала у меня под ногами. Джейк следовал за мной по пятам. Мы стояли в дверном проеме, глядя внутрь, на раскромсанные газонокосилки, холодильные конденсаторы и автомобильные запчасти — сарай напоминал гладиаторскую арену, усеянную изрубленными телами побежденных. Для мальчишки зрелище было захватывающее, однако этот разгром внушал мне какую-то смутную тревогу.

Услышав позади хруст гравия, я обернулся и увидел приближающегося Питера в низко надвинутой на глаза бейсболке.

— Лучше уходите отсюда, — сказал он. — Мой папа разозлится..

Я нагнулся и заглянул ему под козырек.

— Откуда у тебя этот синяк?

Он потрогал у себя под глазом и отвернулся.

— Мне надо идти, — пробормотал он. — И вам тоже.

Так оно и было. Я видел, как мои родители возвращаются к машине и машут нам. Питер направился к задней двери дома и вошел внутрь, молча и не оглядываясь.

Обратно мы ехали в полной тишине. Дома мать сказала:

— Идите поиграйте во дворе, ребята. Я приготовлю лимонад и сэндвичи.

Во дворе у нас были качели — шина, подвешенная на канате к ветви большого вяза. Туда мы и пошли. Джейк любил эти качели, целыми часами мог раскачиваться на них и разговаривать сам с собой. Забравшись в шину, он попросил:

— Раскачай меня.

Я взял его за плечи и повернул, и еще, и еще — покуда канат не скрутился в тугой жгут. Потом отпустил и отошел, а Джек завертелся, как волчок.

Сквозь открытое окно кухни за моей спиной доносились обрывки родительского разговора.

— Они лгали, Натан. Все женщины из хора сказали, что Амелия больна. Я должна была догадаться.

— А что ты надеялась от них услышать? Что муж избил ее до синяков, и она стесняется выйти на люди?

— Не только ее, Натан. Питера он тоже избил.

Джейк слез с качелей и поплелся по двору, шатаясь от головокружения, и на мгновение я потерял нить кухонного разговора. Брат повалился наземь, а я вновь услышал голос матери, в котором звучала едва сдерживаемая злость.

— Я и не надеялась, что они скажут мне правду, Натан. Уверена, что они считают это происшествие личным делом Клементов. Но тебе они все расскажут.

— Потому что я их духовный пастырь?

— Потому что ты ее духовный пастырь. И если ей больше не к кому обратиться, ей следует обратиться к тебе. Люди поверяют тебе свои тайны, Натан. Я это знаю. И не только потому, что ты их духовный пастырь.

Джейк наконец поднялся на ноги и направился обратно к качелям. Я начал было снова его закручивать, но он меня отстранил и принялся просто раскачиваться.

Я слышал, как на кухне включили воду и наполнили стакан, а потом мой отец сказал:

— Он побывал в лагере для военнопленных в Южной Корее. Ты знала, Рут? Его до сих пор мучают кошмары. Пьет он потому, что думает, будто это поможет ему от них избавиться.

— У тебя тоже бывают кошмары. Но ты не пьешь.

— Все по-разному справляются с ранами, которые нанесла война.

— Некоторые довольно легко выбрасывают ее из памяти. А некоторые, я слышала, говорят, будто армейская служба была лучшим временем в их жизни.

— Наверное, они участвовали не в тех войнах, что мы с Тревисом Клементом.

Джейк крикнул мне с качелей:

— Хочешь, поиграем в мяч?

Я ответил утвердительно и побежал в дом за мячом и бейсбольными перчатками. Выйдя из боковой двери, отец направился к церкви. Я обогнал его и спросил, куда он собрался.

— Повидать Гаса.

— Зачем?

Я уже догадывался, каким будет ответ. Гас, в отличие от моего отца, хорошо знал питейные заведения долины Миннесоты. Если кто-нибудь имел понятие, где обычно пьянствует мистер Клемент, то это был Гас.

— Мне нужна его помощь, — ответил отец.

— Можно мне с тобой?

— Нет.

— Пожалуйста.

— Я сказал нет.

Мой отец редко бывал резок, но сейчас по его голору стало понятно, что этот вопрос не обсуждается. Я остановился, и он зашагал к церкви один.

Мы с Джейком вошли в