Дорога в декабре - Захар Прилепин

Саша крутился на верхней полке. Чувствовал, что в его теле много костей, — все время локти мешали, колени, позвоночник; хотелось распасться и лежать мягким студнем.

Не рассыпался, встал злой, весь состоявший из жил и костей, курил в тамбуре. С силой выдыхал дым в стекло. Дым рассеивался, проявлялось в полутьме лицо — сделанное из цельного куска.

«Нет никаких оперативников, — понял Саша, — ни в вагоне, нигде. Меня не остановят. Меня не остановить. Ничего не остановить…»

В тамбуре Саша вдруг понял, что революция неизбежна. Смотрел в свое лицо и видел, как приближается она, несущая жуть и ярость, — и никуда не деться уже.

Минут за сорок до прибытия в Ригу он пошел к проводнице. Поговорил с ней, задал условленный вопрос, она кивнула, не глядя Саше в глаза. Купил у проводницы несколько шоколадок, бутылку минеральной воды. Все это она аккуратно положила в пакет. На дне пакета лежал ствол, обернутый в жесткую бумагу.

В тамбуре Саша быстро засунул пакет с пистолетом в штаны. Перетянул заново ремень. Положив пакет с водой и шоколадом под мышку, шел по вагонам в просторном свитерке, быстрый, подвижный, внимательный, внутренне бешеный.

Навстречу, боком, двигались люди. Раздавалась латышская речь. Он улыбался всем встречным. Но на улыбку ему отвечали редко.

Саша был готов ударить и убить любого, и оттого улыбка его была несказанно легка. Она покачивалась на лице, почти невесомая.

В купе Саша улыбнулся своим спутникам, когда они подняли на него глаза. Вдруг почувствовал, что пистолет дополнил его то ли душевный, то ли телесный вес до необходимой тяжести — так, чтобы ноги становились твердо и голова держалась крепко.

Поезд дрогнул и заскрипел тормозами. Саше понравился этот звук.

«Приехали».

Он вышел на вокзал, едва сдерживаясь, чтоб не начать насвистывать какую-нибудь мелодию.

Тут было заметно теплее, чем в Москве.

«Нет, по городу я пешком ходить не буду. Поедем на такси».

Он взял такси, назвав наименование гостиницы на русском языке.

Таксист, белобрысый мужик с бесцветными глазами, тронул с места, даже не кивнув. Саша вытянул ноги. Распахнул с наслаждением руки, поиграл плечами.

«Интересно, он понимает по-русски?» — иронично подумал Саша о водителе.

Мужик ежеминутно цыкал зубом. Саша косился на него. Захотелось взять мужика за спутанные вихры на затылке и попросить: «Не цыкай», — предварительно ударив башкой о руль.

«Итак, знакомимся с Ригой!» — торжественно решил Саша, приоткрыв окно — шум улицы заглушал назойливое цыканье.

«Вижу мост. На его струнах можно сыграть какую-нибудь мелодию. На другом берегу — дуб. Уютный и чистый город. Мне здесь нравится».

Разглядывал рижан, их одежды, ловил их взгляды, даже махнул какой-то девушке рукой. Она не отреагировала.

Остановились ровно напротив входа в гостиницу.

Сунул водителю купюру, сомневаясь, хватит ли. Хватило.

Водитель цыкнул напоследок зубом и молча, не попрощавшись, уехал.

Улыбаясь, Саша зашел в холл.

— Здравствуйте, я из России! — сказал портье.

Ему вежливо улыбнулись в ответ.

В номере он скинул ботинки и улегся на кровать, блаженно потягиваясь. Увидел на тумбочке путеводитель по городу, какие-то рекламные брошюры, дотянулся до них, вслух поинтересовавшись:

— Ну, какая у нас тут культурная программа?

Рассматривал карту Риги, произнося вслух названия, написанные не по-русски:

— Река… Даугава. Улица Сампетера. Улица Лубанас… Стипники какие-то… Бебербеки…

Лидоста «Рига» с нарисованным самолетиком. «А может, мне захватить небольшой самолетик и спикировать на дом судьи?» — мрачно иронизировал Саша.

Нашел улицу, где располагается здание суда. А вот и место проживания господина судьи. Что-то слабо дрогнуло внутри и сразу погасло. Смотрел внимательно на кривую линию улочки с домом господина, усадившего друзей Саши на пятнадцать лет в тюрьму. Почувствовал вдруг тяжесть пистолета, что так и остался под свитерком лежать, придавленный брюками.

«Куда ствол спрятать? — подумал Саша. — В номере нельзя хранить, уборщица найдет. Надо съездить зарыть его в парке. Где у нас тут парки?» — Саша снова вернулся к карте.

Помылся, побрил свою редкую, некрасивую щетину. Переложил ствол в целлофановый пакет. Накрепко перекрутил пакет прихваченным с собой скотчем, чтоб влага не проникла внутрь. Засунул ствол за пазуху, карту города в карман и направился на прогулку, в сторону ближайшего парка.

Зыркал быстрыми и ясными глазами, выискивая на улице фигуры полицейских. Они встречались редко, но Саша все равно старательно обходил их, если была возможность сделать это неприметно и неспешно.

Маленькие, почти игрушечные улочки радовали глаз. Удивленно вслушивался в речь. «Так много людей, и все не по-русски говорят, — думал, — как только не перепутаются…» Он никогда не был за границей.

Увидел кота на подоконнике, потянулся погладить, приговаривая: «…Киса моя, киса», — кот злобно выгнулся, зашипел. Саша отдернул руку, выругавшись, — тут же появилось женское лицо в окне, посмотрело недовольно.

«Русские туристы нападают на латышских кошек», — представил Саша заголовок в местной газете.

Купил мороженое и лакомился, улыбаясь. Так засмотрелся на виды, что столкнулся лицом к лицу с полицейским, и ему тоже улыбнулся, а тот обнажил хорошие зубы в ответ.

Сверился еще раз по карте и понял, что уже близко.

Деревья парка стояли тихо и торжественно. Саша касался их руками, унося ощущение коры на пальцах.

Людей в парке было немного.

Саша старался идти не торопясь, чтобы наверняка понять, где именно стоит прятать ствол. Расставаться с ним расхотелось. Привык уже.

«А если какая-нибудь глупая собака найдет его? — горевал Саша. — Тогда я судью руками задушу», — ответил себе почти всерьез.

Гулял долго и потом вернулся обратно, ранее присмотрев хорошее, тихое место и понравившееся большое дерево.

Свернул с протоптанной дорожки. Быстрым шагом двинулся вглубь парка, стараясь реже ступать на снег и порой прыгая с проталины на проталину.

Присел, плечом коснувшись коры, сильными движениями, быстро выкопал небольшое углубление, положил туда пакет. Забросал землей, присыпал мелкими сохлыми веточками, немного потоптался на месте тайничка и пошел обратно, неожиданно легкий. Поблизости никого не было, кажется. Кажется, никто его не видел.

Вернувшись на тропку, присмотрел несколько заметных деревьев, и вообще постарался запомнить общий вид — чтоб потом ничего не перепутать. До выхода из парка считал шаги. Насчитал триста двадцать три.

Шел обратно, не таясь. Примечая полицейских, желал, чтоб его остановили и обыскали. Но Сашу никто и не думал останавливать.

По дороге зашел в кафе — присел за столик, закурил, зачем-то ожидая меню в руках услужливого официанта: ничего заказывать он не собирался. Саша и в России в кафе бывал всего несколько раз — не по карману.

Решил, что к судье наведается сегодня же, только чаю выпьет.

Просто разыщет дом и работу господина… Луаркезе? Лукрезее? Черт, опять забыл.

Подошла тихая неулыбающаяся девушка с глазами навыкате. Подала меню.

— Чай, — сказал Саша, не открывая темную плотную папку с наименованиями блюд.

Она что-то переспросила по-латышски.

Саша поднял на нее веселые глаза.

— Чай, — повторил он громко, словно разговаривал с плохо слышащим человеком. — Просто чай. С сахаром. Сладкий.

Девушка кивнула.

Ему принесли чай без лимона. Забрали меню.

Выкурил две сигареты, рассмотрел всех посетителей кафе. Чай был вкусным. На улице мелко и быстро прошел пушистый снег, незаметно лег на брусчатку.

«Так же незаметно исчезает сладкая вата, когда ешь», — вспомнил детское ощущение.

И вновь стало тихо и радостно. Идеальная погода, чтобы кого-нибудь застрелить.

Идти к судье пришлось долго. Саша даже пожалел, что зарыл ствол так далеко.

«Милый, красивый, сказочный город, — думал Саша, разглядывая розовые, белые, бежевые изящные строения, брусчатку под ногами, высокие окна в домах и маленькие — на чердаках. — Почему здесь живут такие злые люди? Если бы они не были такие злые, их бы никто не убивал».

Вдоль дороги стояли деревья, похожие на аккуратные веники. Возле бордюров снег лежал непышно, невесть откуда появившийся, словно мусор. Присутствие зимы в городе было почти незаметно.

И очень много фонарей. Иногда они выгибали тонкие шеи, иногда — стояли на тонкой черной ноге, а еще висели, как кадки, над дверями.

Улицы были очень чистыми, и тень идущего металась в свете фонарей.

Вывески и реклама встречались нечасто. Саша читал вывески по слогам, вполголоса.

Перешел трехполосную трассу с красивыми автобусами — самую широкую улицу, встреченную им, и вновь углубился в переулочки Старой Риги. Кажется, это и была та самая Старая Рига, о которой кто-то когда-то говорил. Быть может, по телеви?