Цветы в зеркале - Ли Жу-чжэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажите, – обратилась Тин-тин к Цзы-цюн, – раз чай вреден, то почему же ваш почтенный отец посадил здесь столько чайных кустов? Не значит ли это поступать вопреки разуму?
– Видите ли, – ответила Цзы-цюн, – чай для отца – это было все в жизни, он просто не выпускал чашки из рук, потому он развел здесь так много чайных кустов. В последнее время, хотя он и понял вред чая, но болезнь зашла далеко и превратилась в страсть, и ему становилось хуже, если хоть на некоторое время лишался его… Отец раскаивался в том, что он пристрастился к этому напитку, но поделать уже ничего не мог. Поэтому он решил хотя бы предостеречь потомство и в назидание всем написал свой трактат о вреде чая. И вот в прошлом году, вскоре после того как он закончил свой трактат, его однажды стошнило, и он выплюнул какой-то похожий на коровью селезенку комок с глазами, со ртом; отец вылил на этот комок чаю, комок раскрыл рот и с жадностью стал пить; выпил пять чашек и раздулся. Тогда отец полил на него еще чаю, но чай уже стал идти обратно у него изо рта. Надо сказать, что пять чашек – это то, что выпивал отец. За последние годы отец так много стал пить, что каждый раз ему нужно было пять чашек, а если он выпивал хоть на чашку меньше, то ему становилось не по себе. Если через некоторое время он снова принимался за чай, ему опять-таки нужно было пять чашек. От чрезмерного употребления чая он с каждым днем стал худеть и отворачиваться от еды. И вот в тот раз, когда он после пяти чашек выпил еще несколько чашек, его и стошнило, и, как только у отца вышел этот комок, он сразу стал себя чувствовать лучше.
– Да, – сказала Жо-хуа, – как говорится, «добрым людям небо помогает». А ваш отец еще сделал в своей жизни такое благородное дело – написал книгу, чтобы предостеречь потомство от болезней. Вот за эту великую заслугу небо и спасло его. Не сомневаюсь, что жить ему теперь до ста лет…
– Было бы великим счастьем для меня, если бы сбылись ваши слова, – ответила на это Цзы-цюн. – А то когда дело дошло да того, что отец стал пить по пять чашек зараз, то, как говорится, утром нельзя было поручиться, что он доживет до вечера. Сейчас-то он чувствует себя лучше. Но он ведь давно уже болен из-за этого чая и потому так рано состарился: ему и пятидесяти лет не было, когда он совсем одряхлел.
– Вы вот говорили, что существует и ненастоящий чай, – обратилась Хуэй-фан к Цзы-цюн. – Из чего же он делается? И как давно его стали изготовлять, с древних пор или только в последнее время?
Цзы-цюн ответила:
– Ненастоящего чая много, и чай такой давно известен. Еще Чжан Хуай [440] в свое время говорил о том, что употребление настоящего чая отгоняет сон, а раз он говорил о «настоящем чае», значит, тогда уже существовал и ненастоящий чай. К тому же в трактатах о лечебных травах значится целый ряд сортов ненастоящего чая, которые не могут быть употреблены с лечебной целью. Этих сортов так много, что их и не перечислить. Известно, например, что в провинциях Цзянсу и Чжэцзян изготовляют чай из листьев ивы. Правда, если кто и выпьет такой чай, то беды не будет, так как листья ивы безвредны. Но человек – существо коварное, и жадности его нет предела: последнее время в Умэни [441] сотни торговых домов продают уже спитой чай за свежий. Они берут такой чай, высушивают его и для вкуса примешивают какие им вздумается лекарственные корни. По виду вы даже не отличите этот чай от настоящего. Просто возмутительно, как они приносят людям вред, да еще и наживаются на этом. И вначале, когда этот чай только стали изготовлять, торговым домам приходилось еще искать и собирать спитой чай, а теперь торговцы чаем, если даже они приезжают издалека, просто везут с собой спитой чай для своих торговых сделок.
Лекарственные корни, которые они добавляют в свой чай, очень вредны для человека, и потому, следуя наставлениям отца, я не пью чая. Мы употребляем для заварки тутовый лист и лепестки цветов: астр, акаций или других. У нас все в доме уже привыкли к этому, и обычный чай нам кажется горьким.
– А я только было настроилась попить чаю! – воскликнула Сяо-чунь. – Но теперь, после того, что вы нам рассказали, у меня пропало всякое желание. Нет, чая больше я не пью, будь он хоть золотой, хоть яшмовый. С завтрашнего дня буду искать для заварки лепестки, листья или еще что-нибудь.
– Да много ли мы пьем чаю, – возразила ей Лян-чжэнь. – Ну, самое большее пять-семь чашек в день. Так стоит ли из-за этого воздерживаться.
– Вот-вот, – не унималась Сяо-чунь, – вот такие рассуждения и губят людей. Сегодня это пять-семь чашек, завтра дважды по пять-семь, а послезавтра и того больше. Так вот день за днем, месяц за месяцем и смотришь – к сорока-пятидесяти годам наберется их сотни тысяч и десятки тысяч.
– Чем трудиться да подсчитывать, сколько мы за свою жизнь можем выпить чаю, – сказала Вань-жу, – не лучше ли пойти еще погулять по саду.
С этими словами она взяла за руку Сяо-чунь и вместе с ней вышла из беседки. За ними последовали и остальные. Цзы-цюн повела всю компанию в ту часть сада, где цвели абрикосы. Там девушки зашли в павильон, сели и стали беседовать, любуясь цветами.
* * *
Вечером, когда уже собрались ужинать, девушки увидели, что дворовая прислуга без конца носит в дом чьи-то дорожные узлы и вещи. Цзы-цюн подумала, что приехала Цзы-лин, но оказалось, что это какие-то путницы. В деревне на постоялом дворе они не могли остановиться, так как там все было заполнено погонщиками и возницами, которые везли в столицу Гуй-чэнь и ее компанию. Девушкам посоветовали обратиться к Янь И, который, как им сказали, всегда идет навстречу людям и никогда не отказывает путникам в ночлеге, если постоялый двор бывает переполнен. Девушки так и поступили. Отказать девицам Янь
