Опасные пути - Георг Хилтль

Сэн-Круа положил бумаги на ящик, подошел к печке и стал внимательно рассматривать колбы и реторты. Мрачная улыбка появилась на его губах.

— Я добился цели, — прошептал он, — смесь удалась. Вес вполне точен, пропорции верны. Как поднимаются злые духи в своей стеклянной тюрьме!.. Вот они подают друг другу руки, раздуваются! О, как все шипит и кипит! Удалось! Свершилось соединение убийственных сил; я открыл твою тайну, Экзили! Я мог бы убивать так же быстро и верно, как ты, но ведь эти желтые листки запрещают мне это! Теперь, когда я узнаю, кто те, чьи дорогие руки я хочу целовать, чей ласковый голос я хочу слышать, теперь Вы не будете владеть мной, злые духи! Шипите и бурлите; Вы в последний раз в этой комнате! Вон из тела, породившего вас, адские зелья!.. Я рассею вас по ветру и затем со слезами на глазах прочту имя моей матери.

Он поспешно достал из шкафа стеклянную маску и дрожащими руками надел ее, а затем подошел к печке, где стояли колбы.

— Сгиньте, проклятые! — сказал он, схватив сосуд.

Но — о, ужас! — раздался оглушительный взрыв, реторта с треском разлетелась на куски, удушливый горячий пар наполнил комнату. Стеклянная маска на лице Годэна превратилась в мельчайшие осколки, и ядовитое, смертоносное облако окутало его лицо. Сэн-Круа с криком бросился вперед, его руки судорожным движением стали хвататься за воздух. Ужасное дело погубило своего мастера. Вены на висках Годэна вздулись, невидимая рука с гигантской силой сжала горло; Сэн-Круа прохрипел еще раз и упал на пол. Ученик Экзили был мертв!

В мрачной комнате царила жуткая тишина. Пары, собираясь в густые желтоватые облака, подымались к сводчатому потолку с тихим шипением и свистом; это было надгробное пение отравителю…

Медленно пробили старые часы, а вслед за тем снизу раздался глухой стук в дверь.

Часть шестая

Возмездие

I

Ренэ и Дегрэ делают открытия

Лашоссе явился в лабораторию Глазера и постучал в дверь глухими ударами, неприветливо раздававшимися по всему дому. Глазер что-то писал.

— Дома поручик? — торопливо осведомился Лашоссе.

— Думаю, что дома, — ответил Глазер.

В эту минуту послышались новые удары во входную дверь, раздались людские голоса и шаги на лестнице. Они приблизились к дверям жилища Глазера, и чей-то голос произнес:

— Я должен немедленно переговорить с хозяином этого дома.

Глазер схватил лампу и вышел на лестницу; Лашоссе остался в комнате и потому мог, сам никем не видимый, наблюдать тех, кто находился за дверью. В первом, на кого упал свет лампы Глазера, он к своему ужасу узнал молодого герцога Ренэ Дамарра; поэтому, больше не медля и поспешно выбравшись из лаборатории, он через кухню вышел на двор.

— Вы — лаборант Глазер? — спросил между тем высокий человек, закутанный в коричневый плащ.

— Да, — ответил Глазер.

— Этот дом принадлежит Вам, поэтому Вы должны знать, кто бывает в нем.

Глазер окинул закутанную фигуру презрительным взглядом и возразил:

— Я нахожу этот тон и манеру врываться таким образом в дом по меньшей мере странной. Кто Вы, друг мой? Ах, герцог Дамарр! Признаюсь, Вы находитесь в странной компании!

— Я должен просить Вас ответить на мой вопрос, — возразил человек в плаще. С этими словами он оттеснил Глазера обратно в лабораторию и, прежде чем тот собрался возразить, уже прибавил: — Я — Дегрэ, сержант полиции господина де ла Рейни. Если Вы скажете хоть одно слово о том, что я был здесь, Вы погибнете!..

Он откинул свой плащ, и при этом движении сверкнули два ложа пистолетов, заткнутых за его поясом.

Глазер побледнел и поставил лампу на стол.

— Но почему же Вы пришли ко мне? С какими намерениями? — спросил он.

— Мне нужны некоторые сведения. Бывает ли в этом доме человек, приметы которого приблизительно следующие: у него тонкая, почти худощавая, но сильная фигура; рост — почти пять футов, лицо смуглое; густые, короткие усы, тупой нос, черные глаза под круглыми бровями, хриплый голос. Волосы у этого человека светлые; под правым глазом — шрам длиной около дюйма. Бывает в этом доме человек, подходящий к этим приметам? Отвечайте откровенно!

— По Вашему описанию, это, должно быть, — слуга поручика де Сэн-Круа, — довольно дерзко ответил Глазер, глядя в угол лаборатории, а так как там никого не оказалось, то он подумал, что Лашоссе успел счастливо убраться, и это придало ему смелости.

Но Дегрэ хорошо заметил его взгляд.

“Он только что был здесь”, — подумал он и громко спросил:

— Этот слуга господина де Сэн-Круа еще здесь?

— Не знаю.

— Ого! Если сам поручик здесь, то и его слуга, разумеется, находится где-нибудь поблизости. Иначе для чего бы этому человеку постоянно посещать этот дом?

— Все в Париже знают, что поручик де Сэн-Круа занимается научными изысканиями; он многое заимствует от меня, — люди науки всегда находятся между собой в сношениях. Вполне естественно, что он часто посылает сюда своего слугу.

— Ведите меня к Сэн-Круа!

Глазер колебался, но скоро рассудил, что Дегрэ не может доказать приготовления запрещенных химических препаратов; притом Сэн-Круа из тех людей, которые могут померяться с полицейским сержантом. Поэтому он сказал:

— Пожалуйте, господа! Я провожу Вас в лабораторию господина де Сэн-Круа… то есть если поручик там.

— Мне надо сказать поручику всего два слова, — возразил Дегрэ, — только узнать кое-что о его слуге. Ведите нас!

Глазер прошел через кухню в коридор, отделявший его жилище от лаборатории Сэн-Круа. Под дверью виднелась полоска света.

— Господин де Сэн-Круа работает, — сказал Глазер и постучался.

Дегрэ осмотрел коридор внимательным взглядом, насколько это было возможно в полутьме, вынул пистолеты и покрепче утвердился на ногах.

Никто не ответил на стук Глазера; между тем дверь оказалась запертой.

Глазер постучал еще сильнее, — ответа не было. Тогда Глазер произнес:

— Господин де Сэн-Круа, очевидно, ушел из лаборатории.

— А его слуга?

— Конечно ушел вместе с ним.

Пока он произносил эти слова, Ренэ и Дегрэ заметили в его лице внезапную перемену. Он зашатался, лампа задрожала в его руке, и он принужден был прислониться к стене, воскликнув:

— Боже мой! Что это со мной?

— Да, да, — сказал Дегрэ, — Вы шатаетесь… Отчего это?

— Н-не знаю, — прошептал Глазер, — но я чувствую, словно из дверных щелей проходит какой-то пар, который действует на меня одуряющим образом.