Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

Ольга дала ему свой «Катехизис», и он начал читать. Многое в нём напоминало ему пройденные в детстве еврейские книги и молитвенники. Миновал месяц упорных занятий, перемежающихся свиданиями с Ольгой, во время которых они предавались любви, целовались и увлечённо обсуждали вопросы богословия.

— Пётр, по-моему, ты уже готов, — сказала она.

— Пожалуй, ты права, — усмехнулся он. — Всё равно, умней Иоанна Гавриловича я не стану.

В воскресенье они снова отправились в Андреевский собор. Шла воскресная служба и множество прихожан заполняли расписанный фресками и украшенный иконами зал. Когда служба закончилась, он подошли к алтарю. Иоанн их заметил.

— Вы прочли книгу? — спросил протоиерей.

— С большим интересом. И не только её. «Новый завет» тоже.

— Я не буду Вас экзаменовать. У меня только один вопрос. Как Вы думаете, почему иудеи не признали Христа ни мессией и ни пророком и не пошли за ним?

— Это очень трудный вопрос, святой отец. Перед восстанием против Рима взаимоотношения между евреями и римским прокуратором в Палестине были очень напряжёнными. Наверное, их священники и старейшины в Синедрионе боялись раскола и вражды среди евреев. А может быть, он не отвечал их представлениям о том, каким должен быть мессия.

— Благодарю Вас, Пётр, за честный ответ. Не сомневаюсь, что Вы готовы. Приходите через неделю. Да, обязательно приведите двух свидетелей, крёстных.

— Я могу привести одного, святой отец.

— Ладно. Я обеспечу тебе второго.

— Спасибо, Ваше преосвященство.

Пинхас и Ольга поклонились и направились к выходу.

— Всё в порядке. Крещенье через неделю. Он даст мне и одного крёстного.

— Крёстных, Пётр, я бы тебе обеспечила.

— Оленька, я думаю, так лучше. Ты приведи их на наше венчание.

Она засмеялась, и он обнял её за плечи.

В следующее воскресенье собор как обычно был полон народу. Иоанн читал с амвона молитву, и прихожане дружно подпевали ему. По окончании её он обратился к присутствующим.

— Сегодня у нас особенный день. Мы принимаем в нашу общину человека, который пожелал быть нашим братом и делить с нами наши беды и радости.

Люди в зале одобрительно зашумели. Но слышались и другие голоса: «Этот еврей хочет быть ровней с нами». «Им что, своей религии не хватает?» — сказал кто-то недалеко от него. Пинхас, стоявший у массивной колонны вместе с Ольгой, понимал, что не все прихожане добрые самаритяне. То, что антисемиты есть и среди присутствующих, не было для него новостью. Да он и не собирался участвовать в богослужениях и молебнах. Просто для того, чтобы соединиться с любимой женщиной, он вынужден был заплатить эту цену. Он пробился между ожидающими ритуал прихожанами к алтарю и подошёл к протоиерею. Недавно купленный костюм с жилеткой хорошо сидел на нём, подчёркивая его ладную мужскую фигуру.

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа», — торжественно произнёс священник.

— «Аминь», — послышалось из зала.

Он возложил на него руку, назвал его по имени Пётр, и началось таинство крещения. В нужный момент Пинхас произнёс молитву «Символ веры» и наклонил голову. Протоиерей трижды окропил его освящённой до этого водой, надел ему на шею серебряный крестик и перекрестил. Неожиданно для себя Пинхас почувствовал прилив сил, и тяжесть, и волнение, сковывавшие его во время священнодействия, исчезли, растворившись в захлестнувшем его тёплом потоке.

Через две недели в полупустом храме они повенчались. Шафером согласился быть Николай Дмитриев, товарищ по партии эсеров, которого в Технологическом институте так и не восстановили. А свидетелем со стороны Ольги стала её родная сестра.

Гапон

1

О крещении и браке с христианкой Рутенберг родителям не сообщил. Он понимал, какой взрыв негодования это вызовет у религиозного отца и матери, дочери раввина. Да и родственники Ольги не слишком были рады этому браку. Но неодобрение брака с иудеем изменить их решение связать свои судьбы не могло. Они любили друг друга, и Ольга Николаевна стала для Петра Моисеевича женой, другом и человеком, разделявшим его взгляды, мысли и желания. В день венчания они посетили фотографа на Невском и сделали снимок, который поместили в чёрного цвета картонную овальной формы паспарту. Потом он многие годы висел в рамке в их квартире в Санкт-Петербурге. Невеста в белом платье и белой шляпке канотье с невысокой цилиндрической тульей и прямыми узкими полями, с которой свисала белая фата. Она добродушна и естественна и достойно несёт ту красоту молодости, которой не требуется особых украшений. Жених рядом с ней крупный коротко остриженный мужчина с усиками в белой рубашке с высоким воротником, чёрном галстуке, серой жилетке и тёмном пиджаке. Его взгляд из-под толстых очков выражает спокойствие и уверенность в себе.

Ольга Николаевна вскоре забеременела и весной родила первенца, которого счастливые родители назвали Женей. Её мать и сестра стали частыми гостями в доме и нередко оставались с мальчиком в дни, когда дела требовали её присутствия в издательстве. Чтобы обеспечивать семью Рутенберг стал искать более высокооплачиваемую работу. Огромный город с сотнями промышленных предприятий предоставлял такую возможность. Друзья по революционным кругам всё же посоветовали ему устроиться на Путиловский завод, один из самых больших в России машиностроительных и металлургических