Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

— Так Вы там были? А я увидела, как вас бьют шашками и нагайками, и возмутилась. Меня тогда арестовали, как «нарушительницу» общественного порядка, отвели в участок и возбудили дело о «сопротивлении властям при исполнении ими служебных обязанностей». Меня осудили на полгода тюремного заключения. Дело удалось передать на пересмотр в Судебную палату. Защитником был приглашён знаменитый адвокат Оскар Грузенберг. Благодаря ему приговор смягчили, и я отсидела только две недели.

— Мы, Ольга, выбрали такую жизнь, что нам могут потребоваться хорошие адвокаты, и не один раз.

— Да, это верно, Пинхас.

Пока они шли, Ольга рассказала, что является владелицей издательства «Библиотека для всех», специализирующегося на выпуске просветительской и революционной литературы. Ветер дул им в лицо, и он увидел, как у неё зарделись щёки и лоб, и это придавало ей в его глазах особую симпатию.

— Подождите меня здесь, — сказала она.

Ольга открыла дверь, взяла у него книги и скрылась в полутьме. Через пять минут она вернулась.

— Ну, давайте прощаться. Мне пора.

Он молча пожал её руку и стоял в нерешительности, пока она не остановила пролётку и не поднялась в неё. Когда оцепенение прошло, и он пришёл в себя, лошадка побежала, оставив его одного на тротуаре.

«Уж не влюбился ли я? — подумал Пинхас. — Давно со мной не случалось ничего подобного. И мне всё равно, что она русская, а я еврей, если мы занимаемся одним общим делом».

Он брёл по улице, размышляя о зарождающемся в нём чувстве и замечая пробиравшего его озноба. Он теперь знал, где её найти. Это приободрило его и, неся в себе давно уже не испытываемое ощущение влюблённости, он зашагал быстрее.

3

Он стал ждать её после работы и провожать домой. Она с готовность принимала ухаживания этого большого симпатичного человека, болеющего, как и она, идеями свободы и справедливости. Ольга была образована, знала, что такое скорость света и геометрическая прогрессия, читала Лаврова и Кропоткина, жертвовала деньги на революционные нужды и симпатизировала эсерам. Однажды они стояли неподалеку от дома, где он арендовал квартиру. Выпавший несколько дней назад и лежащий плотным настилом на тротуаре снег хрустел под ногами прохожих.

— Я живу на этой улице, — сказал он. — Здесь холодно. Хочешь согреться?

Она внимательно посмотрела не него и улыбнулась.

— А чаем не угостишь?

— Конечно, чаем «Высоцкий».

Они поднялись на второй этаж. Он щёлкнул ключом, и тяжёлая деревянная дверь заскрипела и открылась. Он пропустил её вперёд, снял пальто и принял полушубок у Ольги. Потом деловито затопил камин, и большая гостиная постепенно наполнилась теплом. Он поставил греться чайник, сел на диван рядом с ней и накрыл её холодную ручку своей большой тёплой ладонью.

— Я люблю тебя, Ольга, — не без труда произнёс Пинхас.

— Я тоже люблю тебя, Пинхас, — сказала Ольга.

Она повернула голову и потянулась к нему своими мягкими ещё не целованными губами. Он обхватил её грудь руками и поцеловал. Его вдруг охватило давно не испытуемое возбуждение.

— Я боюсь, Пинхас, — остановила она его. — У меня никогда ещё не было мужчин. И я на семь лет старше тебя.

— Разве это имеет какое-то значение, если мы любим друг друга? Выходи за меня замуж.

— Но ты не можешь жениться на христианке. Наш брак не зарегистрируют.

— Я посоветуюсь с моим другом. Он юрист и хорошо разбирается в брачных законах.

Теперь Ольга уже не противилась своему желанию. Пинхас почувствовал происшедшее в ней изменение, легко поднял её на руки и понёс в спальню. Когда он вошёл в неё, она вскрикнула от короткой боли, которая вскоре исчезла, сменившись овладевшей их молодыми телами страстью.

4

Чем сильнее была влюблённость Рутенберга в Ольгу, тем больше был он озабочен вопросом женитьбы. Пинхас стал интересоваться семейными союзами в своём кругу и не без удивления обнаружил у его коллег немало смешанных браков. Он понял, что за этим стоит весьма распространённое среди революционеров стремление поколебать казавшиеся им устаревшими социальные и национальные предрассудки. Так же, как и Рутенбергом, ими двигало представление о единении всех наций в один народ, живущий по законам демократии и свободы.

С Савинковым он виделся в дни, когда проходили собрания организации, членами которой они являлись. Пинхас как-то остановил его на выходе, и Борис почувствовал, что тот чем-то удручён.

— Что случилось, Мартын?

— Борис, хочу поговорить с тобой, как с юристом. Я встретил женщину, с которой желаю связать судьбу.

— Говори прямо. Ты собираешься жениться?

— Да. Но есть проблема — она христианка.

— Я вижу, ты в курсе дела. В России, да и в других странах, браки заключаются в церкви. А она не повенчает, если молодожёны принадлежат к разным конфессиям.

— Следовательно, мне потребуется принять христианство, или ей пройти гиюр и стать иудейкой?