Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие - Ю. Ольсевич

Учитывая, что 85 % населения Китая накануне реформы проживало в сельских районах (и что в Китае долгое время был популярен лозунг «деревня окружает город»), можно сделать вывод, что именно село явилось главной социальной движущей силой и опорой реформы. Немаловажно и то, что армия комплектуется в основном из сельской молодежи.

В средней и крупной промышленности реформа осуществлялась с большим лагом (по сравнению с сельским хозяйством и «градо-деревенской» промышленностью) и состояла в переходе предприятий на самофинансирование при сохранении директивных плановых заданий сначала для всего, а затем для части объема производства.

При этом промышленность прибрежных (особенно восточных) провинций Китая, тесно связанная с мировым рынком, продвигалась по пути реформ значительно быстрее, чем центральных и западных. Мощным ускорителем здесь служат быстро развивающиеся особые экономические зоны с преобладанием иностранного капитала, ориентированные на экспорт.

Таким образом, реформа продвигалась в разных отраслях и регионах страны с разной скоростью, с учетом значительных местных и отраслевых различий. Чтобы учесть эти различия и развязать самодеятельность и инициативу «снизу», была проведена существенная децентрализация экономического и административного управления. Права центрального правительства были частично переданы провинциям, но вместе с правами и обязанность «кормиться из собственного котла». Тем самым местная бюрократия разных уровней оказалась материально заинтересованной в росте доходности хозяйства и продвижении реформы.

Наконец, в-шестых, следует сказать о циклической динамике реформы, которая развивалась по принципу «два шага вперед – шаг назад». Вслед за тремя – четырьмя годами преобразований следовали один – два года «упорядочивания». В годы форсирования рыночных преобразований наблюдалось ускорение роста производства и усиление инфляции, что вело к накоплению экономических диспропорций как на макроуровне, так и в межотраслевом и межрегиональном разрезах, а также к росту социальной напряженности. Сознательное торможение роста, рестрикционная финансовая и кредитная политика урегулирование диспропорций реструктуризация убыточных предприятий кампании против коррупции и злостного посредничества и другие подобные меры служили предотвращению кризисного срыва и создавали плацдарм для очередных «двух шагов вперед».

Из сказанного следует, что развитие реформ в масштабах страны имело в значительной мере спонтанно-эмпирический характер, но при определении «сверху» общих рамок конкретного этапа преобразований и при твердом сохранении в руках государства необходимых рычагов управления как политико-административных, так и финансово-кредитных.

Такой циклический характер социально-экономических преобразований позволил поддерживать непрерывный рост производства и доходов, при котором циклические колебания испытывает только темп этого роста.

Нам представляется, что в целом механизм и динамика грандиозной китайской реформы, начатой в 1978 г., являют собой цельное и по-своему «совершенное» творение руководства и народа Китая. Китайский опыт не говорит другим экономически отсталым народам, что именно надо делать, ибо слишком велика в каждой стране специфика материальных и духовных условий. Но он учит тому как надо подходить к решению проблем трансформации и развития в современном мире.

Китайская реформа – это прежде всего процесс, поток разнообразных взаимодействующих преобразований в разных сферах, протекающих с разной скоростью и в разных формах.

Однако экономика любой нации всегда представляет собой некую систему и экономисты со времен меркантилистов, В. Петти и Ф. Кене мыслят системно. Реформируемая экономика представляет собой хотя и переходную, но тоже систему. Конечно, сумбурно реформируя хозяйство, его можно превратить в хаотическую груду лома однако речь пока не идет об аномалиях. Китайская реформа – пример нормальной, естественной переходной экономики, и здесь мы вправе поставить вопрос, какой именно переходной системой эта экономика является. Является ли она рыночной? Госсоциалистической? Госкапиталистической? Рыночным социализмом? «Социализмом с китайской спецификой»? Обратимся к некоторым данным.

Широкомасштабная либерализация была объявлена только в 1992 г., т. е. через 13 лет после начала реформы. До этого (поданным за 1990 г.) рыночные цены охватывали только половину розничного товарооборота, 30 % этого оборота осуществлялось на основе твердых государственных цен, а 20 % контролировалось по верхнему пределу цены. Сохранялась реализация по карточной системе на некоторые важные предметы потребления.

Предприятия осуществляли операции на основе «двухколейной» системы цен – директивных и рыночных цен (причем эти две разные цены нередко существовали на один товар).

Уже этих нескольких цифр достаточно, чтобы сделать вывод о том, что в масштабах всей страны экономика была полурыночной. Но такой вывод недостаточен. Еще Альфред Маршалл выражал скептицизм в отношении понятия «общее рыночное равновесие» (по Л. Вальрасу). Такая абстракция в реальной жизни аналога не имеет, поскольку рынки отдельных товаров и ресурсов разобщены, связь между ними опосредована многими факторами и условиями, существует лишь в потенции если реализуется то неполно и в конечном счете.

Реальностью являются частные рынки отдельных товаров и ресурсов, более или менее связанные друге другом. А, Маршалл, как известно, построил свою систему неоклассической теории на основе исследования частичного рыночного равновесия, полагая, что изучение связей между частичными рынками – задача на длительную перспективу.

Сточки зрения абстрактной модели «общего рыночного равновесия» (а именно с этой позиции оценивают ситуацию монетаристы из МВФ) определение «полурыночная » экономика так же лишено смысла, как «полубеременная женщина»: экономика либо является рыночной, либо нет.

Определение «полурыночная» приобретает смысл, если иметь в виду, что за ним стоит густая сеть полноценных свободных частичных рынков, отраслевых, локальных и региональных, опосредованная столь же густой сетью «плановых обменов» по директивным либо лимитируемым ценам. Опыт Китая сыграл немалую роль в том, что руководство МВФ отошло от черно-белых определений «рыночная – нерыночная», сначала введя невежливый термин «серый рынок», а затем более адекватный «возникающий рынок», «развивающийся рынок».

После либерализации цен в 1992–1993 гг. по твердым государственным ценам реализуется только около 5 % товарооборота розничной торговли, 10 % объема закупок сельхозпродукции и 15 % объема реализации средств производства. Карточная система была отменена.

Таким образом, с 1993 г, в Китае в принципе свободный обмен охватывает более 90 % общего товарооборота, и экономика из директивно-рыночной стала рыночной. Но оставшаяся в руках государства доля твердых цен – вместе с другими рычагами воздействия – достаточна для того, чтобы определить китайский рынок как регулируемый.

Регулирование рынка, как известно, осуществляется не только через цены, но и через дифференциацию налоговых ставок, условий кредитования, внешнеторговые пошлины и квоты. Все эти меры широко применялись в Китае до 1994 г.

С начала 1994 г. была введена единая для всех видов предприятий ставка подоходного налога в размере 33 % валовой прибыли (вместо прежних 55 %). Пониженные, льготные ставки для низкорентабельных предприятий были оставлены только на 2 года.

Вместо разнообразных налогов с оборота был введен единый налог на добавленную стоимость – 17 % (льготная ставка 13 % была установлена только для поставщиков товаров сельскому хозяйству).

В 1995 г. была проведена либерализация банковской системы, крупные государственные специализированные банки были переведены на коммерческие принципы деятельности. Бесприбыльное кредитование было сохранено только для отстающих районов и для поддержки экспорта комплектного оборудования. Такое кредитование было возложено на два «политических банка» – Банк развития сельского хозяйства и Экспортно-импортный банк.

В 1994 г. отменено директивное планирование внешней торговли, провозглашена самостоятельность предприятий в области внешнеэкономической деятельности, отменено квотирование экспорта и импорта ряда товаров. Но сохранен протекционизм в отношении импорта нефти, нефтепродуктов, стали и некоторых других товаров, а также государственная монополия на 16 видов товаров.

В целом можно сказать, что если до 1992–1995 гг. в Китае свободный национальный рынок развивался во фрагментированном виде, в форме переплетения сети частичных свободных рынков с сетью директивно управляемых товарных связей, то после этого образовалась сплошная сеть свободных рыночных связей, «укрепленная» административно управляемыми связями лишь там, где имеет место: