Добывайки в поле - Мэри Нортон

— Не очень тебе тяжело? Ты справишься? обеспокоено спросил Под, когда Хомили первая пустилась под гору.

— Уж лучше нести их, чем молоть, — не оглядываясь, колко ответила Хомили.

— С этой стороны барсучью нору искать напрасно, — пропыхтел Под (он нес самый тяжелый груз), поравнявшись с Арриэттой. — Тут и пашут, и сеют, и боронят, тут и люди, и собаки, и лошади, и чего только нет…

— Где же она тогда? — спросила Арриэтта, кладя на минуту свою ношу на землю, чтобы дать отдых рукам. — Мы же обошли кругом все поле.

— Осталось одно место, — сказал Под, — те деревья посредине. — И, стоя неподвижно в глубокой тени, он поглядел через пастбище.

В закатных лучах оно выглядело точно таким, как в тот первый день (неужели это было лишь позавчера?), но с этого места им не была видна длинная тень, которую отбрасывал островок деревьев.

— Открытое пространство, — сказал Под, все еще не отводя глаз. — Твоя мать не сможет перейти это поле.

— А я смогу, — сказала Арриэтта, — я бы с радостью пошла…

Под не ответил.

— Надо подумать, — сказал он немного погодя — Идем, дочка. Бери свои колосья. Не то мы не успеем вернуться дотемна.

И они действительно не успели. Когда они брели знакомым путем по рву, наступили сумерки, а когда подошли к пещере, было почти совсем темно. Но даже в полумраке их зашнурованный с верхом ботинок внезапно показался им родным домом. Он словно говорил им: «Добро пожаловать!»

Хомили тяжело опустилась на землю у подножия насыпи, словно раздавленная своей ношей.

— Передохну минутку, — объяснила она, — и двинусь.

— Не спеши, — сказал Под, — я пойду вперед и развяжу шнурки.

И, тяжело дыша, он стал подниматься по насыпи, таща за собой пучок колосьев. Арриэтта — за ним.

— Под! — крикнула Хомили снизу из темноты, не оборачиваясь к нему. — Знаешь, что?

— Что? — спросил Под.

— Сегодня был тяжелый день, — сказала Хомили. — Что, если мы выпьем по чашечке чая?

— Пей на здоровье, — сказал Под, расшнуровывая верх ботинка и осторожно шаря внутри. Он повысил голос, чтобы ей было там, внизу, слышно. — Только помни: утерянного не воротишь… Принеси–ка мне ножницы, Арриэтта. Они на гвозде в кладовой. — Через минуту он нетерпеливо крикнул: — Побыстрей! Что ты там копаешься целую вечность? Надо только руку протянуть.

— Их нигде нет, — раздался чуть погодя голос Арриэтты.

— Как это — нет?

— Нет и все. Остальное на месте.

— Нет? — не веря своим ушам, повторил Под. — Подожди минутку, я сам посмотрю.

— Из–за чего вся эта суматоха? — не понимала все еще сидевшая внизу Хомили. Она не могла разобрать их слов.

— Что–то или кто–то здесь побывал, — раздался голос Пода после горестного молчания.

Подняв с земли колосья, Хомили стала карабкаться наверх; это было совсем нелегко в полумраке.

— Достань–ка спичку, — опять послышался встревоженный голос Пода, — и зажги свечу.

И Арриэтта принялась рыться в ботинке в поисках восковых спичек.

Когда крошечный язычок пламени, метнувшись в ту и другую сторону, наконец выровнялся, ниша на склоне насыпи осветилась, как театральная сцена. На ее песчаных стенах заметались странные тени. Под, Хомили и Арриэтта, ходившие то туда, то сюда, казались нереальными, словно персонажи пьесы. Из темноты выступили три походных мешка, аккуратно сложенных вместе и перевязанных сверху бечевкой, инструменты, висевшие на корне, а рядом, там, где поставил его Под, — стебель чертополоха с пурпурной головкой, которым он подметал утром пол. Под стоял, положив руку на пустой гвоздь. В свете свечей он был белый, как бумага.

— Они были здесь, — повторил он, похлопывая по гвоздю. — Я их здесь оставил.

— Этого нам не хватало! — воскликнула Хомили, опуская на пол колосья. — Надо снова как следует поискать.

Она отодвинула мешки и пошарила за ними.

— А ты, Арриэтта, — приказала она, — пойди–ка посмотри с той стороны ботинка.

Но и там ножниц не было. Не было также, как они обнаружили, и шляпной булавки, той, что длиннее.

— Все, что угодно, только не эти две вещи! — встревожено повторял Под, в то время как Хомили в четвертый раз пересматривала содержимое ботинка.

— Маленькая булавка здесь, — говорила она вновь и вновь, — одна все же у нас осталась. Сам понимаешь, ни одно животное не может расшнуровать ботинок и…

— А какому животному могут понадобиться ножницы? — устало спросил Под.

— Сороке? — предположила Арриэтта. — Если они блестели…

— Может быть, — сказал Под. — Ну, а как насчет шляпной булавки? Как сорока могла захватить в клюв и то, и другое? Нет, — задумчиво продолжал он, — это не похоже на сороку, и вообще на птицу. Да и на зверька, если на то пошло. И я не думаю, что это был человек. Человек, если бы он нашел эту ямку, скорее всего растоптал бы тут все. Человеки всегда пнут сначала ногой, а уж потом тронут руками. Нет, — сказал Под, — по всему похоже, что тут поработал добывайка.

— О! — радостно воскликнула Арриэтта. — Значит, мы их нашли!

— Кого нашли? — спросил Под.

— Двоюродных братцев… сыночков дядюшки Хендрири…

Несколько мгновений Под молчал.

— Может быть… — сказал он.

— Может быть! — с сердцем передразнила его Хомили. — Кто еще это мог быть? Они живут на этом поле, не так ли? Арриэтта, вскипяти немного воды, будь умницей, зачем зря тратить свечу.

— Послушай… — начал Под.

— Но мне не на что поставить крышку, — прервала его Арриэтта, — раз нет ножниц. В прошлый раз мы ставили ее на кольцо.

— Ну что за наказание! — простонала Хомили. — Зачем только тебе голова? Придумай что–нибудь. А если бы у нас вообще не было этой половинки ножниц? Обвяжи крышку веревкой и подвесь над огнем, зацепи за гвоздь или корень… за что угодно. Что ты хотел сказать, Под?

— Что надо поберечь заварку, вот что. Мы ведь собирались пить чай только по праздникам или при чрезвычайных обстоятельствах.

— Это мы и делаем, не правда ли?

— Что — это? — спросил Под.

— Празднуем. Похоже, что мы нашли тех, кого искали.

Под с тревогой взглянул на Арриэтту, которая в дальнем конце пещеры завязывала бечевку вокруг нарезки на винтовой крышке от пузырька с аспирином.

— Погоди, не торопись, Хомили, — предостерегающе произнес он, понизив голос, — и не делай слишком поспешных выводов. Предположим, это был один из мальчиков Хендрири. А почему же тогда он не оставил записки или какого–нибудь знака, почему не подождал нас? Хендрири знает все наши вещи… хотя бы этот Календарь с пословицами и поговорками. Не один раз видел его дома под кухней.

— Не пойму я, куда ты клонишь, — недоумевающе сказала Хомили, тревожно глядя, как Арриэтта медленно опускает полную крышку воды с корня над свечой. — Осторожнее! — закричала она. — Следи, чтобы не загорелась бечевка.

— А вот куда, — продолжал Под. — Попробуй посмотреть на половинку ножниц скажем, как на клинок или меч, а на шляпную булавку как на копье, или, скажем, кинжал. Так вот, тот, кто их у нас забрал, получил в руки оружие, понимаешь, что я имею в виду? А нас оставил безоружными.

— У нас есть вторая булавка, — заражаясь его волнением сказала Хомили.

— Конечно, — сказал Под, — но он, тот, кто взял остальное, об этом не знает. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, — подавленно прошептала Хомили.

— Можешь пить чай, если хочешь, — продолжал Под, — но праздновать нам нечего. Во всяком случае, пока.

Хомили уныло взглянула на свечу, над крышечкой уже поднимался легкий парок — отрада для ее глаз!

— Ну, что ж!.. — начала она и замолкла. Но вдруг снова оживилась. — Так или иначе, все сводится к одному.

— О чем ты говоришь? — спросил Под.

— О чае, — объяснила Хомили, совсем воспрянув духом. — Раз ты сказал, что у нас украли оружие и все прочее, — положение серьезное, спору нет. Некоторые из моих знакомых, — торопливо продолжала она, — даже сказали бы, что мы находимся в чрезвычайных обстоятельствах.

— Некоторые сказали бы, — уныло согласился Под.

И вдруг отскочил в сторону и принялся размахивать руками. Арриэтта завизжала и Хомили подумала, что они оба сошли с ума.

И тут она увидела, что в нишу, привлеченная свечой, залетела неуклюжая ночная бабочка желтовато–коричневого цвета («Настоящее чудовище», — подумала Хомили) и, ослепленная светом, стала, как пьяная, кружить по нише.

— Спасайте кипяток! — в панике закричала Хомили и, схватив чертополох, принялась размахивать в воздухе.

По стенам и потолку заплясали тени, и среди беготни и криков добывайки не заметили, что ночь стала еще темнее. Однако они почувствовали внезапный порыв ветра, услышали, как затрещала свеча, и увидели, что бабочка исчезла.

— Что это было? — спросила наконец Арриэтта, прерывая испуганное молчание.

— Сова, — сказал Под, задумавшись.