Неизвестный Сталин - Рой Медведев

Возвращаясь к проблемам смерти Жданова, следует признать, что причины фальсификации диагноза остаются загадкой и до настоящего времени. После смерти Сталина, уже при пересмотре «дела врачей» и накануне их реабилитации, профессор Виноградов признал ошибку диагноза. Письмо Виноградова Берии от 27 марта 1953 года, обнаруженное в архивах МГБ Костырченко, свидетельствует: «Все же необходимо признать, что у А. А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было»[506]. Далеко не все соглашаются с тем, что подобная коллективная ошибка была случайной. Виктор Малкин, врач и историк, первым опубликовавший письма Тимашук в 1993 году, считает: «Очень может быть, что профессора безо всякого злого умысла отвергли диагноз „инфаркт“, установленный Лидией Тимашук… Но возможна и версия, что профессора действовали преступно, получив инструкцию „сверху“: не мешать Жданову умереть, более того — способствовать этому»[507].

Дмитрий Волкогонов в известной биографии Сталина «Триумф и трагедия» также придерживается в этом случае теории конспирации[508]. Поскольку от смерти Жданова выиграли в первую очередь Маленков и Берия, то не составляет больших проблем считать именно их главными злоумышленниками.

В недавно опубликованной в США книге о «деле врачей» Джонатан Брент и Владимир Наумов предполагают: Сталин хотел ликвидировать Жданова прежде всего потому, что Жданов в июле 1948 года выступал против Т. Д. Лысенко и поддерживал классическую генетику. Сын Жданова Юрий был в это время заведующим сектором науки в ЦК ВКП(б). «В июле 1948 года, — пишут Брент и Наумов, — Сталин хотел жестоко наказать Жданова, что обычно означало физическое уничтожение. Врачи, лечившие его на Валдае, постепенно начали понимать желание Сталина. Методы лечения, которые были применены для Жданова, указывают на то, что врачи знали о той роли, которую они должны выполнить в данном случае»[509].

Но теория о том, что Жданову «помогли» умереть, не является слишком убедительной. У Сталина в тот период не было серьезных причин для «ликвидации» Жданова. Даже напротив. Сын Андрея Жданова Юрий, которому Сталин в июле сделал выговор за вмешательство в спор Лысенко с генетиками, был прощен и благословлен на брак с дочерью Сталина Светланой. Жданова в начале июля 1948 года действительно почти принудительно отправили в отпуск, но это была не ссылка, а скорее акт милосердия. Катастрофическое состояние здоровья Жданова, в прошлом уже перенесшего два инфаркта во время блокады Ленинграда, было очевидно для всех. Шепилов, тогда близкий сотрудник Жданова в аппарате ЦК ВКП(б), так характеризует его состояние в начале июля:

«Тяжелое заболевание А. А. Жданова — гипертония, атеросклероз, грудная жаба и сердечная астма — все прогрессировали. Огромная нагрузка в работе, частые многочасовые ночные встречи и ужины на даче Сталина, постоянное нервное перенапряжение — все это подтачивало его здоровье. Он задыхался во время разговора, лицо покрывалось розовыми пятнами. После нескольких фраз он делал паузу и глубоко втягивал в себя воздух».[510]

На Валдае (Валдайская возвышенность на севере Калининской области, между Москвой и Ленинградом) на озере Селигер находились несколько правительственных санаториев. Жданову, приехавшему в один из них, не стало лучше. Его состояние продолжало ухудшаться. Однако сам Шепилов все же считал возможным наличие заговора Берии против Жданова: «Но я нисколько не удивился бы, если бы кто-то из участников бериевского шабаша вдруг как-нибудь раскрыл, что это Берия приложил руку к тому, чтобы жизнь Жданова во время его нахождения на Валдае преждевременно оборвалась»[511]. Не исключено, что и другие партийные работники из близкого окружения Жданова могли иметь такие же подозрения.

Маленкова назначили секретарем ЦК ВКП(б) сразу после отъезда Жданова на отдых. В начале августа была проведена реорганизация аппарата ЦК, при которой прежние полномочия Жданова разделились между Маленковым и Сусловым.

У Маленкова поэтому не было необходимости в физической ликвидации Жданова. Это же относится и к Берии. Для них риск создания заговора против Жданова с участием группы врачей слишком велик. Надежды на выздоровление у Жданова не было.

«Дело врачей». Сценарий и исполнение

В октябре 1952 года основные заботы Сталина и всех членов Политбюро были, безусловно, связаны с проведением XIX съезда ВКП(б) — КПСС. Подготовка съезда шла уже давно, но важные решения об основных докладчиках были приняты лишь летом 1952 года. Сталин не был в состоянии подготовить и произнести традиционный многочасовой «Отчетный доклад». Как и ожидалось, эта миссия выпала на долю Маленкова. Это было наиболее очевидным свидетельством того, что именно Маленков является формальным преемником Сталина в ВКП(б). Доклад об изменениях в уставе партии предстояло сделать Хрущеву. Проект предложений Политбюро по переработке Программы партии был поручен Кагановичу. Последний доклад о новом пятилетнем плане развития экономики готовил Максим Сабуров, который в 1949 году сменил Вознесенского на посту Председателя Госплана СССР. Сабуров не имел большого политического влияния, он пока не входил даже в состав ЦК ВКП(б). Он был технократ и не примыкал ни к какому блоку, боровшемуся за власть. Сталин поэтому справедливо полагал, что Сабуров не создает для него никаких проблем.

В СССР уже с самого начала войны с Германией резко усилилась власть правительства и ослабло значение и влияние партийного аппарата. С мая 1941 года, когда Сталин был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, именно этот пост, а не выборная должность Генерального секретаря, считался главным в стране. В партийных документах, требовавших подписи Сталина, он подписывался как «Секретарь ЦК», а не «Генеральный секретарь». Соответственно этому и борьба за власть в послевоенные годы происходила более явно в Совете Министров, а не в ЦК ВКП(б). Состав Совета Министров к тому же мог меняться в любое время, тогда как изменения состава ЦК ВКП(б) требовали решений съезда ВКП(б). К 1952 году произошла консолидация власти между Политбюро и Советом Министров, при которой основные члены Политбюро были также и заместителями Сталина в Совете Министров. К этому времени Булганин потерял свое приоритетное положение единственного «первого» заместителя. Этот же ранг, с правом председательствования на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров, снова получили Берия и Маленков.

Маленков, усилив свою роль в правительстве, сумел одновременно ослабить позиции Хрущева в аппарате ЦК ВКП(б). Это было связано с некоторыми неудачными инициативами Хрущева по укрупнению колхозов и созданию «агрогородов», что могло бы потребовать огромных финансовых затрат. Предложенные Хрущевым реформы были подвергнуты открытой критике в «Правде», что, естественно, снижало его авторитет.

В 1951 году Маленков также осуществил реорганизацию идеологических отделов ЦК ВКП(б), уменьшив таким образом полномочия секретаря ЦК ВКП(б) Суслова. Крупное Управление агитации и пропаганды разделили на четыре самостоятельных отдела, отделив от Агитпропа, — отделы науки и высших учебных заведений, просвещения, литературы и искусства. На посту главного редактора «Правды» Суслов был заменен Леонидом Ильичевым, который до этого работал заместителем редактора. После этих изменений «Правда» потеряла свой статус. Суслов получал инструкции от Сталина, Ильичев — от Маленкова и от любого заведующего отделом ЦК ВКП(б).

XIX съезд ВКП(б), отделенный от XVIII съезда тринадцатью годами, давал возможность существенно обновить партийное руководство и усилить роль партии в стране. Он также позволял выдвинуть в руководящие органы партии новых людей. Сталин, как известно, очень умело воспользовался этой возможностью для радикальной реорганизации партийных органов. Партия переименовывалась в КПСС, и ее высший политический форум — Политбюро — сливался с организационным Оргбюро в общий Президиум ЦК КПСС. Неожиданным для ближайших соратников Сталина было, однако, то, что Сталин не стал, вопреки партийным традициям, обсуждать с ними возможный персональный состав Президиума ЦК КПСС, а предложил его неожиданно и достаточно драматично на организационном заседании вновь избранного ЦК КПСС 16 октября 1952 года. В состав нового Президиума ЦК КПСС вошли 25 членов и 11 кандидатов. Все прежние члены Политбюро, кроме больного Андреева и бывшего в опале Косыгина, вошли в состав нового Президиума. Хрущев следующим образом отразил в своих «Воспоминаниях» впечатление от этой реорганизации: