Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ) - Автор неизвестен - Энциклопедия

Я поднялся немного вверх по Бургулю и в поисках места для ночлега проплыл по залитому водой лесу далеко от основного русла. Твердь, до которой я добрался, оказалась болотиной-кочкарником, поросшей редкими кривыми лиственницами. Сухого места для ночлега найти не удалось. Из нескольких чахлых деревьев сложил что-то вроде плота, на котором кое-как привязал палатку.

Всю ночь сильный ветер шумел в ветвях деревьев, хлопал тентом. Несколько раз накрапывал дождь. Однако новый день начался солнечным и безветренным. Настроение стало лучше.

А утром с рекой случилось чудо. Казалось, вчерашний паводок продержится не меньше недели, ибо обилие воды кругом поражало воображение. Но она за ночь спала, Бургуль с Нералом вошли в свои берега, и мне пришлось волочить каяк метров двести посуху.

Теперь мой путь вверх по Бургулю. Это были два дня однообразной и утомительной работы. Местами, где позволяло течние, я шел на веслах; большей же частью брел по берегу, ведя каяк на длинной бечеве, часто волоча его по обширным наледям, проводя по мелким перекатам. Наконец, совершив второй пеший переход через небольшой водораздел, я оказался на озере Манумакли, из которого вытекала Иркинда.

Непогода продолжала преследовать. Долгий монотонный дождь целый день продержал меня на озере. Когда же распогодилось, я увидел, что все распадки, бывшие накануне сухими, наполнились потоками воды. Многие из них обрывались теперь к озеру высокими водопадами. Вся округа наполнилась их многоголосым шумом... В такие моменты я начисто забывал о рациональном и ощущал единство с окружающим миром. Не в этом ли суть философии пилигрима-одиночки? Разве такое может быть, когда идешь компанией, даже с самыми верными, понимающими тебя друзьями?

Иркинда сразу начала показывать свой резвый нрав. Высокая вода, много полузатопленных больших камней, большие валы. Потом на многие километры река успокоилась. Я шел по разливам, местами напоминавшим озера.

Но вот горы подошли ближе, река сузилась и скоро превратилась в стремительно несущийся среди камней поток. Шиверы и пороги следовали друг за другом с какой-то правильной закономерностью: самые мощные из них были расположены напротив правых притоков Иркинды. Притоки эти стекали с южных склонов, где быстрее таяли снега, было больше воды и больше выносилось камней различной величины.

Вечерело. Я устал. Уже было пора останавливаться. Увидел одно красивое место, потом другое. Высокие скалы, под ними глубокие ямы, где наверняка много рыбы. Какой-то внутренний голос вступил в спор с рассудком. УНу давай еще немножко, -говорил он, -- зайдем за тот поворот и встанемФ.

На этом повороте меня посетил скорее не страх, а просто нежелание лишний раз мокнуть в высоких стоячих валах прижима. Я стал уходить правее. И налетел на гряду камней.

Каяк развернуло поперек течения. От сильного удара я повалился на бок, но, проворно использовав прием опоры на весло, но позволил перевернуть себя. Камни под каяком лишили меня свободы. Я силился встать, долго боролся, отчаянно цепляясь веслом и пытаясь стащить каяк с камней. Казалось, еще немного, и я вырвусь из плена. Но... весло сломалось. Молнией сверкнул свежий излом металла, потом, словно большая белая рыбина, мелькнула в прозрачной воде лопасть. Течение стащило меня с камней, но встать я уже не смог.

Я выбрался из каяка, сорвал страховочный конец и стал пытаться зачалиться, десятки раз отработанным на тренировках и во время аварий на других. Но не тут-то было. Течение быстро проносило меня мимо всего того, за что хотелось зацепиться. Ни одного уловца, ни одной отмели. От отчаяния хотелось выть и кусать береговые скалы зубами. Но скоро я начал понимать, что такое плавание в холодной воде могло стать долгим. Надо было сохранить силы и не упустить каяк. Его надувные борта создавали более значительный запас плавучести, чем спасательный жилет. Я вскарабкался на каяк и затих, отдав себя на волю течения.

Страх прошел. Его не было, когда меня несло мимо прижимов, почти в касание с отвесными скалами, когда накрывало огромными валами, под которыми я едва не захлебнулся. Мысли одни: "Господи! Когда же все это кончится?"

Замечаю впереди отмель из крупных камней. Как могу, стараюсь выйти на нее. Почувствовав опору под ногами, пытаюсь остановиться, удерживая каяк за страховочный конец. Это не удается, каяк и меня сносит. По ногам больно бьют перекатываемые течением камни. Но вдруг -- резкая остановка. Оказывается, страховка зацепилась между камней.

Место, однако, плохое. Чувствую, каяк держится крепко, но сильное течение то и дело сбивает с ног.

Кое-как распустив веревки, я закрепил каяк среди камней. Каской вычерпал воду. С трудом сел в него. Осмотрелся, раздумывая, как быть дальше.

Впереди начинался новый порог с большими валами, с прижимом к высоким отвесным скалам. Остаток весла с одной лопастью дает маленький шанс. К тому же холод еще не окончательно парализовал меня, и, как показалось, еще оставались какие-то силы.

Поначалу все пошло нормально. Я закончил прохождение шиверы, вошел в порог. Однако, чтобы удержаться от переворота опорой на весло, пришлось добавить еще одно движение: быструю перекидку весла с одной стороны на другую, меняя руки. Я все-таки уже начал цепенеть от холода, и нужной реакции не стало. И в какой-то момент я не успел. Снова переворот, снова быстрое течение понесло меня через валы и прижимы. Из последних сил вскарабкался на каяк, обнял его, не имея больше сил бороться, почти безразличный ко всему.

Я не сразу сообразил, что произошло: на меня несся черный больших размеров корень вывороченной лиственницы. Потом дошло: это не он на меня несся, а я на него. Каяк вместе со мной вынесло на остров... Все! Спасен!

Остатками сил вытащил каяк на берег. Достал мешки с одеждой и спальником. Онемевшими пальцами развязал тесемки. Слава Богу, все сухое. Набрав веток, развел большой костер. Потом, в полном бессилии, долго, часто отдыхая, стаскивал с себя мокрую одежду. Голый лез в костер. Пламя жгло кожу, палило волосы, но согреться не удавалось, поскольку застыли все внутренности. И только несколько глотков спирта начали согревать меня изнутри.

Придя в нормальное состояние, я осмотрелся. Остров был метров двадцать шириной и двести длиной. Небольшая куртинка ольховника, а остальное -- сплошь камни. Было ясно: стоит пройти дождю где-нибудь выше по течению, и островок уйдет под воду. Осознав это, я тем не менее не собирался отсюда уходить. Сил моих хватало лишь на то, чтобы как-то перемещаться рядом с костром. Дико болели побитые камнями ноги. И к тому же я потерял весло.