Дымовое древо - Джонсон Денис

– Давай назовём это вторым завтраком – или, может, предварительным обедом? Мне хотелось немного забежать вперёд.

– Забежать вперёд? Почему мне не нравится то, как ты это говоришь?

– Мне придётся съесть свою шляпу.

– Нет нужды. Так мы сядем или нет?

– Подожди. У нас есть где-то пять минут.

– Куда пойдём?

– Дай договорить, ладно?

– Разумеется. А как же?

– Спасибо. Спасибо. Смотри-ка – сказал Фосс, – вот о чём речь. С того момента, как я услышал, что полковника больше нет, я почувствовал себя настоящим куском дерьма. Некоторые думают, будто он был фанфароном, дикарём, неандертальцем. Но не все разделяют такое мнение. Отдельные лица из нашей конторы, например, считают, что он был в своём роде великим человеком. Я не относился к таким людям изначально, но в конце концов оказался в их числе. И сейчас я хочу принести извинения – сколь бы ничтожным это ни казалось. Я был неправ, когда выдал черновик его статьи. Во-первых, статья-то на самом деле была не его. Девяносто процентов текста написал я сам – и ничуть не беспокоился насчёт того, что это выставит полковника в дурном свете. И я думаю, что выдал её, чтобы выслужиться перед некоторыми людьми, которым он не нравился – и которых я теперь считаю кончеными мудаками. И мне чертовски жаль, Шкип.

– Извинения принимаются.

– Ладно, смотри, – сказал Фосс, – тут вот в чём загвоздка. Эта статья привела в движение весь механизм. Итак, теперь его больше нет, так что… будем надеяться, что этого достаточно, верно? Но ведь механизму нужно некоторое время поскрипеть шестерёнками, прежде чем свернуть всё это дело. Дела должны завершать свой ход плавно. Нельзя просто взять и оборвать всё на полуобороте… А тебя, значит, снова вызывают в Лэнгли.

– Это следует расценивать как приказ?

– Верно. Мы отправляем тебя домой.

– Хорошо. Может, в Центре сначала захотят со мной поговорить?

– Подозреваю, тебя ожидает небольшая головомойка.

– На самом-то деле я не имею прямого отношения к Центру. Я служу в отделе «Пси».

– Ты в стране пребывания, вот и всё. На территории театра военных действий. Они захотят, чтобы ты выложил всё им, прежде чем передашь информацию в Лэнгли.

– Какие такие «они»?

– Терри Кродель.

– Похоже, нас ждёт веселье.

– Он хочет проверки на полиграфе.

– А как иначе-то? Всё, что угодно, для пользы дела, – усмехнулся Шкип.

Шкип догадался, что бо́льшую часть оборудования на столе совещаний составляет сам полиграф. Перед ним стоял микрофон на стойке, а рядом – большой магнитофон. Шкип наблюдал, как вращаются его катушки – одна побыстрее, другая помедленнее. Рядом с магнитофоном покоился зелёный берет Кроделя. Сам Кродель был одет в полевую форму спецназа с капитанскими лычками на воротнике.

– Что ж, это, думаю, это… не знаю, что это такое.

– Что – «это»?

– Говорю же, не знаю.

– Вы сказали, у вас возникла мысль.

– Мысль?

– Вы сказал, что думали, будто знаете, что это такое.

– Когда это я такое говорил?

Кродель щёлкнул переключателем на магнитофоне, нашёл нужное место, и голос Шкипа произнёс: «Что ж, это, думаю, это…».

– Вот.

– Просто… я заикаюсь.

Капитан Кродель прервался и на несколько секунд уставился на него, после чего сказал:

– Сгодится. Вполне сгодится. Это была просто проверка.

Он оставил кнопку нажатой, одновременно с этим надавив на какой-то рычаг, и катушки вновь завертелись.

– Вы и правда служите в спецназе? Или это такой карнавальный костюм?

– Это форма.

– Чьё это имущество?

– В общем и целом – РЦОБа.

– Я думал, РЦОБ – это в Маниле.

– Это из их временного магазина.

– А вы, значит, прямо вот всамделишный солдат.

– Да идите вы!..

– Ну так я и пришёл. Вот он я. Здесь. Вопрос в том, где вы?

– Иногда ты сидишь за столом, иногда – в поле, но эта штука, это ваше Дымовое древо – это вам не стол и не поле. Оно произрастает где-то там, в джунглях романтики и психоза. – Кродель остановил запись, сказал: – В этой вашей хуйне, ребята, сам чёрт ногу сломит. – И снова включил.

– Это было всего лишь гипотетическое упражнение. Вариант развития событий. Приём психологической войны.

– Вижу, вы жонглируете терминами. Но это вам не поможет.

– Господин капитан, я здесь не для того, чтобы помогать себе. Я здесь, чтобы помочь вам.

– Под каким прикрытием вы работаете в Пятом корпусе? Какое у вас здесь имя?

– Я здесь под своими собственными документами.

– Без прикрытия.

– Я – это просто я, парни.

– Я хочу, чтобы вы разъяснили мне несколько терминов из этой статьи, озаглавленной… ладно, пока обойдёмся без заголовка. Но всё-таки проясните-ка несколько терминов.

– Во что бы то ни стало, в меру своих возможностей. Если это поможет делу.

– «Изоляция» – это значит просто затыкание ушей пальцами, когда кто-то отдаёт приказ, так?

– Это упрощение, но да, суть именно в этом.

– По сути, исключение себя из административно-командной цепочки.

– Опять же, это упрощение.

– Без административно-командной цепочки мы получаем феодализм. Сейчас мы, конечно, говорим о «бюрократических вотчинах» только образно. Но в данном случае мы считаем, что вотчина действительно существовала. Мы полагаем, что ваш дядя, полковник, был феодальным сюзереном.

Шкип сказал:

– Я считаю, мы зашли в лингвистический тупик.

– Я предлагаю здесь ни много ни мало вредительство.

– Я считаю, мы всматриваемся в лингвистическую бездну.

– Дихотомия «мобилизация – поражение».

– Какая-какая?

– Мобилизация-тире-потери.

– А-а! Да ради бога! «Шевелись – или проиграешь». Да он же всё время так твердит… Твердил, то есть.

– Без командной цепочки команд у нас выйдет военное баронство. У него было своё собственное карманное управление.

– И фраза «шевелись – или проиграешь» это как-то доказывает?

– Статья свидетельствует, что он считал это своим долгом. Он держал свой собственный оперативный отдел – например, курировал убийства на Минданао. И своего собственного, личного двойного агента прямо здесь.

– Где?

– Ну здесь же! Знаете, в таком местечке под названием Южный Вьетнам?

– Что за двойной агент?

– Шкип… я сейчас не о вас!

– Теперь мне от вас делается дурно. Буквально тошно.

– Мы не обвиняем вас в государственной измене.

– Тогда в чём же? Если против меня есть какое-то обвинение, так скажите, в чём меня обвиняют. Зачем мне знать, в чём меня не обвиняют?

– Нам всего лишь нужно знать имя. Если это то имя, которое у нас уже есть, вы это подтвердите.

– Назовите мне имя, которое у вас есть, и я, если смогу, предоставлю вам подтверждение.

– Шкип. Вы ведь работаете на нас.

– Да, это так. Работаю, и с гордостью, но…

– Так что же, Шкип?

– Вы можете понять моё нежелание.

– Нет, Шкип, не могу.

– С того места, где я сижу, область, в которую вы пытаетесь вникнуть, её свойства, параметры, если таковые имеются, – всё это кажется немного… аморфным. Я чувствую, что обязан получить от вас гарантии, что мы сохраним всё… в сфере актуальности.

– Гарантии? Чего? Моя твоя не понимай.

– Скажем так, я не хочу подвергать опасности пересекающиеся интересы.

Кродель снова остановил катушки.

– Чьи интересы?

– Любые. Если таковые имеются.

– Что за дерьмище!

– Я думаю точно так же.

– Ладно. Блядь… – Кродель нахмурился, на добрых тридцать секунд уставился в пол, после чего снова поднял голову. – Я готов прекратить допрос. Вы просто заверьте меня, вот лично вы заверьте меня, что с вашей стороны не проводится никаких несанкционированных операций.

– Это было гипотетическое упражнение. Если бы это происходило на самом деле, всё бы, собственно, уже закончилось. Вот вам моё заверение.

– Всё кончено.

– Так же кончено, как если бы ничего никогда и не существовало.