Змей на лезвии - Елизавета Алексеевна Дворецкая

О том, что Улеб на самом деле был сыном Ингвара, Красен здесь упоминать не стал, да и для его дела это было неважно: Мистина и Лют намеревались мстить за Улеба как за своего.

Как они могут помочь далекому киевскому князю, жители Келе-бола пока не знали, но охотно согласились принять их и защитить от посланцев Свенельдова рода. Поговаривали даже, что если те придут сюда по следам Игморовой братии, то сами нарвутся на ловцов, о которых и не подозревают, а люди Синего Камня хоть немного рассчитаются за разорение полувековой давности.

– Вы слышали, что творится? – спросил у гостей Вадай. – Слышали об огромном волке, злобном, как сам Керемет?

– Слышали, что у вас шум большой идет по болу, – ответил Красен, уже запомнивший несколько слов. – Да баба приносила кашу и все трещала что-то, только мы не поняли.

– Глаза пучила и руками вот так показывала! – ухмыльнулся Игмор, раскинув руки.

– Что за волк? – нахмурился Градимир. – Какой-то особенный? Им ведь не время нападать на людей и скот, еще не зима.

– Это злой дух, а не волк, – сурово ответил Вадай. – Он всегда ходит один, нападает на скот, режет куда больше, чем может съесть, пугает людей. Нынче ночью разорвал пса прямо посреди бола. Извел всех кур на трех дворах – пооткусывал головы и так разбросал. Только благодаря богам ему не попал в зубы никто из людей. Вы раньше не слышали о нем? Он и до того преследовал вас?

– Нет. Нет… – Побратимы переглянулись и покачали головами.

– Я раскладывал гадательные камни. Они сказали, что этот дух привели сюда вы! – Вадай обвиняюще глянул на гостей.

– Мы! – Игмор подпрыгнул от негодования. – Не бреши! Никаких мы духов не приводили!

– Бабы говорят, что кто-то из вас превращается в волка…

– Это не мы, я сам видел, тот старикан баб за задницы хватал! Это он, поди!

– Мы не колдуны, клянусь! – Красен поднял скрамасакс на поясе и поцеловал рукоять. – Мы не перекидываемся в волков и не водим за собой злых духов.

– Но он пришел за вами! Что если его послали ваши враги?

Побратимы еще раз переглянулись; у них вытянулись лица.

– Да кто бы это мог? – по-славянски пробормотал Игмор. – Кто у них там чары деет?

– Старуха Свандра, – предположил Градимир. – Самое для нее дело.

– Они, видать, потеряли наш след и послали духа, – кивнул Красен. – Это могло быть. Но нашей вины в этом нет, – по-русски пояснил он Вадаю.

– Я пока не сказал об этом людям. Мы приняли вас как гостей и должны защищать. Но и вы помогите нам! Вы трое сильных мужчин. У вас хорошее оружие. – Вадай кивнул в угол, где было сложено вооружение чужаков. – Мы думаем устроить охоту, если только боги не воспретят. Вы пойдете с нами?

– Само собой, пойдем! – Игмор даже обрадовался случаю показать себя. – Ни от каких волков мы не прятались и впредь не станем! Ты бы видел – в степях наш князь с пардом схватился один на один! Сам его одолел!

– А я, бывало… – начал Красен.

– Потом расскажете людям, – оборвал их Вадай: у каждого из племен человеческих похвальба охотничьими подвигами может растянуться на весь день и всю ночь. – Мне нужно идти – мы приносим жертвы Синему камню.

Синий камень близ селения, на берегу озера Келе, из местных святынь почитался сильнее всех. В его честь жители Келе-бола издавна называли себя Канде-Ку-ерге – род Синего Камня. Огромный, в два человеческих роста иссиня-серый валун стоял стоймя близ воды и на плоском берегу был виден издалека, производя внушительное, давящее, грозное впечатление. Ему приносили жертвы несколько раз в год, от всего местного кумужа[59], а летом, на праздник Сюрэм, возле него устраивали скачки и пляски. Но и без больших праздников под его боками что ни день появлялись подношения: то рыбка от рыбаков, то подстреленная перепелка, то парочка блинов, яиц или круглый хлеб. Чужаков к нему не звали, но кугыжи проделали все как полагается, прося у богов камня защиты от злого духа и удачи в борьбе с ним. Знамения выпали благоприятные, и мужчины отправились в избу Вадая – обсуждать предстоящую охоту.

Позвали и троих чужаков. Мужчины принялись спорить, где может находиться зверь, куда посылать загонщиков, где лучше его ждать. Стоит ли подбросить ему приманку – еще раз попробовать с козой.

– Зачем козу, вас самих довольно! – хихикал в углу дед Сутай. – Он вас учует да выйдет! Берегитесь, чтобы не стать его добычей в этот раз!

– Да поди ты прочь, Сутай! – У Вадая лопнуло терпение. – Сам только и можешь, что баб пугать, так не мешай мужчинам делать дело!

Раздосадованные соседи выгнали ехидного старика. Меряне говорили по-своему, Вадай лишь изредка переводил что-то чужакам. Не зная местности, они ничего предложить не могли и молча ждали. Задумавшись под гул голосов, Игмор вдруг заметил, что на краю скамьи у самой двери сидит кто-то, кого здесь изначально вроде бы не было…

– Гляди! – Он толкнул плечом сидевшего рядом Градимира. – Видишь вон того у двери? Чудной какой-то…

– Где? – Градимир взглянул на дверь. – Этот, в кафтане полосатом, со шрамом на глазу? Это Караш, я его уже знаю. Он Вадаев свояк.

– Да нет. Этот без кафтана. В рубахе… глядь!

Игмор сообразил, почему незнакомец кажется ему странным: это был вовсе не мерянин. Очень рослый, мощный, с широкими плечами, он по одежде и всему облику был скорее варягом или русином. Длинные светлые волосы были по сторонам лица заплетены в две косы, сзади свободно падали на спину. Продолговатое лицо со сломанным когда-то носом украшали три или четыре заметных, уже давних шрама, в левом ухе мерцала длинная серьга удивительно тонкой работы – видать, греческой. На плечевой перевязи висел меч в потертых ножнах – сидя незнакомец упер его концом в пол, придерживая за рукоять, – настоящее чудо в этих краях, где Игмор не увидел пока ни одного меча.

– Это кто-то из наших… – оторопело пробормотал Игмор. – Прямо как из гридьбы… Вон, и нос весь переломан.

Он уже знал, что на озере Келе русы не живут и варяги никогда не появляются: оно лежало в стороне от их торговых путей, и только сам Анунд раз в год, зимой, приезжал сюда за своей данью, как прежде – Свенельд.

– Да где? – К нему придвинулся Красен. – Из какой гридьбы?

– Да вон он, у двери! – Игмор ткнул пальцем, и несколько мерян обернулись на его громкий