Сиротка. Слезы счастья - Дюпюи Мари-Бернадетт

– Где ты была? – рявкнул Жослин, вставая со своего кресла. – Ты что, желаешь моей смерти и для этого куда-то исчезаешь?

– Киона, ты заходишь уж слишком далеко! – неодобрительно покачала головой Мари-Нутта. – Мукки и Луи везде тебя ищут. Теперь придется искать их!

– Мне захотелось сходить в Валь-Жальбер, чтобы взглянуть на Фебуса, – сказала Киона, чувствуя на себе одновременно и обеспокоенные, и гневные взгляды Эрмин, Тошана, Лоранс и Акали. – А Людвиг, который как раз ехал туда же, подвез меня и затем привез обратно. Мне жаль, что я заставила вас волноваться.

– Волноваться, муки небесные, – это не то слово! – проворчал ее отец. – Ты ушла куда-то одна ночью – и это после всех тех треволнений, которые вызвала у меня не так давно!

– Прости меня, папа, – вздохнула Киона.

Людвиг слушал этот разговор, стоя на пороге гостиной. Он находился в нескольких шагах от Кионы, стоящей к нему спиной. Он разглядывал ее – стройную, худенькую, облаченную в черные одежды, с растрепанной шевелюрой, поблескивавшей в свете люстры. Те, кто находился перед ней, казались Людвигу какими-то тусклыми силуэтами – кроме, пожалуй, Эрмин, очень красивой со своими светлыми волосами и большими голубыми глазами, взгляд которых был прикован к сводной сестре. Несмотря на удивительное сходство между Кионой и Эрмин, Киона была все же другой. Людвиг невольно снова сравнил ее со сказочными существами – феями и духами, живущими в огромных дремучих северных лесах. Однако эти таинственные существа из древних легенд представляли собой своего рода сообщество, состоящее из веселых или злых сотоварищей. Киона же была такая среди окружающих ее людей одна.

Людвиг и дальше предавался бы таким странным размышлениям, если бы Жослин успокоился. Но не тут-то было! Глядя на свою дочь с высоты своего внушительного роста, Жослин крикнул:

– Лора права: я слишком многое тебе позволяю! Ты уходишь и приходишь тогда, когда тебе вздумается, ты собираешься бросить школу… Так вот, черт возьми, теперь это закончилось. Начиная с этого вечера ты будешь спрашивать разрешения, прежде чем куда-то уйти, и будешь вести себя так, как полагается. Тебе известно, что произошло с твоей прабабушкой Алиеттой, когда она бегала в Пуату по болоту ночью в полнолуние? Насколько я знаю, если ее отец слышал, как она возвращается оттуда в отчий дом, он устраивал ей трепку – сильно бил палками по икрам. Я бы не удивился, если бы оказалось, что эта колдунья выбрала тебя для своего перевоплощения! Может, тебе тоже хочется побегать по болоту в полнолуние? Лично я не хочу больше ничего слышать ни о билокации, ни о ясновидении, ни обо всем остальном. Ты поняла?

Жослин, произнося эти слова, для пущей убедительности поднял руку со сжатой в кулак ладонью. Киона, ошеломленная таким натиском, отступила на шаг.

– Хорошо, папа, – сказала она.

Однако в действительности она подчиняться не собиралась. Ее отец, сам того не замечая, только что ей кое-что подсказал: Киона вспомнила, что Жослин вроде бы хранил в шкатулке, инкрустированной мозаикой, дневник своей бабки, знаменитой Алиетты, – дневник, который Алиетта начала вести сразу после своего приезда в Канаду.

Глава 15

Из потустороннего мира

Роберваль, понедельник, 28 августа 1950 года

Судно величественно удалялось по голубым водам озера, увозя на своем борту многих представителей клана Шарденов – Дельбо. Эрмин, сдерживая слезы, чуть-чуть сильнее сжала руку своей сводной сестры.

– Слава Богу, Тошан согласился выехать не вчера, а сегодня, – вздохнула она. – Благодаря тебе, Киона.

– Я не сделала ничего особенного, Мин. Я всего лишь объяснила этим господам, что если они проведут еще один денек со своими родственниками в спокойной обстановке, то это пойдет всем на пользу. Людвиг смог поиграть со своими детьми и объяснить им, почему он уезжает на несколько недель, а Одина смогла навестить своего отца Наку.

– Если бы мы только могли представить себе, что этот почтенный старик находится в Пуэнт-Блё!

– Да, жаль, что я не узнала об этом намного раньше, – посетовала Киона. – Я должна навестить его в четверг. Он ждет меня именно в этот день и ни в какой другой.

– Не сочти меня бестактной и назойливой, но как могло случиться, что у тебя не было видения относительно того, что твой прадедушка обосновался в резервации, аж до прошлого воскресенья? По словам уполномоченного по делам индейцев, Наку привезли туда в начале прошлой зимы.

– Хорошо, что привезли! В его возрасте он уже не мог выносить сильных морозов в горах. Если у меня до недавних пор не было видения относительно его приезда в резервацию – значит, тогда не подошло еще время. Когда я была маленькой и жила с мамой, я встречалась с ним два раза. Затем, насколько я знаю, он изготавливал для меня амулеты, но я его уже не видела. Я лишь слышала о нем от Одины. Я долгое время думала, что речь идет о моем дедушке, но на самом деле она рассказывала о моем прадедушке. Но не важно, я в любом случае рада тому, что он все еще жив и находится теперь недалеко от меня.

– Смотри, вон там, в левой части палубы, стоит Лоранс. Она машет нам рукой. Луи тоже! – сказала Эрмин, начав махать рукой в ответ.

Киона заметила этих двух молодых людей, но махать им не стала. Взгляд ее янтарных глаз привлекло красное платье Мари-Нутты, которая, стоя на корме судна, фотографировала Роберваль. Тошан держал свою дочь за плечо. Его длинные волосы развевались на ветру.

– Я не вижу Мукки, – посетовала Эрмин. – На палубе так много народа!

– Посмотри вон туда, в сторону носа судна. Он разговаривает с бабушкой Одиной.

– Да, ты права.

– Мин, дорогая, почему ты решила остаться здесь? Ты ведь сгораешь от желания находиться с ними на судне и вернуться к себе домой, на берег Перибонки. Я чувствую это всем своим существом.

– Ты также, должно быть, чувствуешь, что мне хотелось бы иметь возможность сходить в церковь, чтобы помолиться за Шарлотту, и что я хочу помочь тебе присматривать за Аделью и Томасом. Кроме того, мама проявила большую щедрость и подарила нам современный высококлассный грузовик! Я из чувства благодарности хотела бы посвятить немного времени ей. Тошан рассчитывает вернуться через десять дней, и тогда он отвезет туда и меня, но уже на автомобиле. Ну ладно, давай уйдем с пристани. Мне нужно зайти в булочную.

Эрмин увлекла за собой свою сводную сестру. Они вдвоем представляли собой очаровательное зрелище – в легких платьях пастельных тонов и в белых шляпах с широкими мягкими полями. Мари-Нутта двумя часами раньше сильно удивилась, увидев, что Киона вдруг стала одеваться элегантно.

– Что с тобой случилось? – воскликнула Мари-Нутта.

– Не докучай мне! – огрызнулась ее юная тетя. – Бывают ситуации, когда я одеваюсь традиционно. На похороны Шарлотты я ходила не в спецовке, разве не так? Я провожу вас до пристани. Погода сейчас жаркая, и в таком легком платье я буду чувствовать себя комфортнее.

– Ты очень красива и без нарядной одежды, а в таком элегантном платье – просто ослепительна, – добавила Лоранс.

Теперь Киона жалела о том, что додумалась, как сказала Адель, «нарядиться так, чтобы стать красивой-прекрасивой». Она упрекала саму себя за свое смутное желание оставить у Людвига приятное впечатление о той, кого он упорно называл «маленькой Кионой». «Что он сейчас делает? О чем думает? – спрашивала она сама себя, идя рядом с Эрмин. – На палубе его не было. Он наверняка находился в каюте судна – вместе со всеми теми, кто укрывался там от ветра или страдал от бортовой качки».

Она, досадно отвлекаемая ударами своего быстро заколотившегося сердца, попыталась сконцентрироваться и увидеть мысленным взором, что происходит сейчас с этим красивым немцем. Вскоре ей удалось его увидеть. Видение это было кратковременным, но очень четким. Людвиг сидел на скамейке в голубой рубашке, а его правильные черты лица стали еще более симпатичными благодаря задумчивому выражению. К глазам у него подступили слезы.