Кейт Элизабет Расселл
Моя темная Ванесса
Kate Elizabeth Russell
MY DARK VANESSA
Copyright © 2018 by Kate Elizabeth Russell
Published in the Russian language by arrangement with ICM Partners and Curtis Brown Group Limited
Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2020
Перевод с английского Любови Карцивадзе
Иллюстрация на обложке: © Wojciech Zwolinski / Arcangel images
Переводчик Любовь Карцивадзе
Редактор Екатерина Чевкина
Корректоры: Ирина Чернышова, Ольга Левина
Компьютерная верстка: Ирина Буслаева
Главный редактор Александр Андрющенко
Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права» ![]()
© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2020.
⁂
![]()
Я выросла и получила образование в штате Мэн: сначала училась там в девятом и десятом классах частной школы (без пансиона), откуда ушла по личным причинам, а потом в колледже. Знаю, что из-за поверхностного сходства этих фактов с некоторыми вымышленными моментами «Моей темной Ванессы» читатели, немного знакомые с моей биографией, могут сделать поспешный вывод, будто я рассказываю тайную историю собственной жизни. Это не так. Перед вами художественный вымысел, и его персонажи и сюжет – целиком и полностью плод моей фантазии.
Всякому, кто следил за новостями в последние несколько лет, знакомы истории, схожие с сюжетом моего романа, который я переплавила в своем воображении. Кроме того, я вплела в повествование и другие элементы, такие как теория переломной травмы, поп-культура и постфеминизм начала двухтысячных, а также мое собственное противоречивое отношение к «Лолите». Все это – нормальный творческий процесс. Рискуя переусердствовать с предостережениями, повторюсь: ничто в этом романе не задумывалось как пересказ реальных событий. За исключением выше-перечисленных обыденных аналогий, эта история – не обо мне, не о моих учителях и не о моих знакомых.
Посвящается настоящим долорес гейз и ванессам уай, чьи истории еще не услышали, не приняли на веру и не поняли
2017
Я СОБИРАЮСЬ НА РАБОТУ. Пост провисел уже восемь часов. Завивая волосы, я обновляю страницу. Уже 224 репоста и 875 лайков. Надеваю черный шерстяной костюм; снова обновляю. Достаю из-под дивана черные балетки; обновляю. Пристегиваю к лацкану жакета позолоченный бейдж; обновляю. С каждым разом числа растут, а комментариев становится все больше.
«Ты такая сильная».
«Ты такая храбрая».
«Только конченый урод может так поступить с ребенком!»
Я открываю последнее сообщение, которое отправила Стрейну четыре часа назад: «Ну ты в порядке или?..» Он не прочел его, не ответил. Я печатаю еще одно: «Если захочешь поговорить, я здесь». Потом, передумав, стираю и отправляю выразительную строчку вопросительных знаков. Выждав несколько минут, я набираю его номер, но попадаю на автоответчик. Так что я засовываю мобильник в карман, выхожу из квартиры и захлопываю за собой дверь. Не обязательно лезть из кожи вон. Он заварил эту кашу. Это его проблема, не моя.
На работе я сижу за стойкой консьержа в углу гостиничного лобби и даю постояльцам рекомендации, куда сходить и какие блюда попробовать. Высокий сезон подходит к концу, немногочисленные туристы еще иногда приезжают, чтобы полюбоваться на листву, но вскоре Мэн закроется на зиму. С неизменной натянутой улыбкой я бронирую столик в ресторане для пары, отмечающей первую годовщину свадьбы, и отдаю распоряжение, чтобы по возвращении в номере их поджидала бутылка шампанского, – красивый жест, который обеспечит мне щедрые чаевые. Я заказываю машину, чтобы семью наших клиентов отвезли в аэропорт. Мужчина, который каждый второй понедельник бывает в городе по рабочим делам и останавливается у нас в отеле, приносит мне три грязные рубашки и спрашивает, нельзя ли вернуть их из химчистки к утру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Я устрою, – говорю я.
Мужчина ухмыляется, подмигивает:
– Ванесса, ты лучше всех.
В перерыве я сижу в пустой кабинке в подсобке, пялюсь в телефон и ем вчерашний сэндвич, оставшийся после какого-то мероприятия. Как одержимая, я снова и снова проверяю пост в Фейсбуке. Мои пальцы движутся сами по себе, глаза скользят по экрану и обнаруживают все больше лайков и репостов, десятки комментов: «ты такая бесстрашная», «заставь мир услышать твою историю», «я тебе верю». Прямо пока я читаю, всплывает многоточие – кто-то печатает комментарий в эту самую секунду. Как по волшебству, появляются новые слова поддержки и ободрения, и я швыряю телефон через стол и выбрасываю остатки зачерствевшего сэндвича в мусорную корзину.
Я уже собираюсь вернуться в лобби, когда телефон начинает вибрировать. Входящий звонок – Джейкоб Стрейн. Отвечая, я издаю смешок от облегчения, что он жив, что он звонит.
– Как ты?
На миг повисает мертвая тишина, и я замираю, остановив взгляд на окне, выходящем на Монумент-сквер, осеннюю фермерскую ярмарку и кафе на колесах. Стоит начало октября, осень в разгаре, и все в Портленде выглядит, словно глянцевый каталог: круглые тыквы и горлянки, бутыли с яблочным сидром. Женщина в клетчатой фланелевой рубашке и резиновых сапогах идет через площадь, улыбаясь младенцу в слинге у себя на груди.
– Стрейн?
Он тяжело вздыхает:
– Полагаю, ты видела.
– Да, – говорю я. – Я видела.
Я не задаю вопросов, но он все равно пускается в объяснения. Говорит, школа начинает внутреннее расследование и он готовится к худшему. Его, скорее всего, вынудят уволиться. Он сомневается, что протянет до конца учебного года, а может, уйдет еще до рождественских каникул. Звук его голоса вызывает у меня столь сильное потрясение, что я едва понимаю, о чем он. В последний раз мы говорили много месяцев назад: когда мой папа умер от сердечного приступа, меня охватила паника и я сказала Стрейну, что больше так не могу. Внезапный припадок добродетельности, которые у меня регулярно случаются после очередного косяка – потери работы, расставания с парнем или нервного срыва, – как будто, став паинькой, можно задним числом исправить все, что я разрушила.
– Но они уже проводили расследование, когда она была твоей ученицей, – говорю я.
– А теперь проведут еще раз. Всех опрашивают заново.
– Если в прошлый раз они решили, что ты ни в чем не виноват, с чего бы они передумали сейчас?
– Ты что, новости не смотришь? Времена меняются.
Мне хочется сказать, что он принимает ситуацию слишком близко к сердцу, что все будет в порядке, раз он невиновен, но я знаю, что он прав. В последний месяц атмосфера стремительно накалялась: одна за другой женщины начали обвинять мужчин в приставаниях и сексуальных домогательствах. До сих пор под удар попадали главным образом знаменитости: музыканты, политики, кинозвезды, – но разоблачения не избежали и некоторые менее известные мужчины. Вне зависимости от социального положения, обвиняемые реагируют одинаково. Сначала они все отрицают. Затем, когда становится ясно, что обвинения не утихнут сами собой, они с позором увольняются с работы и делают публичное заявление, в котором в расплывчатых выражениях извиняются, при этом не признавая своей вины напрямую. И наконец, последний шаг: они затихают и исчезают из виду. Просто невероятно день за днем наблюдать, с какой легкостью эти мужчины повергаются в прах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Все должно обойтись, – говорю я. – Все, что она написала, – ложь.
