Готы - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, приведенная выше (и поддерживаемая, в частности, Эдвардом Гиббоном) версия публичного убийства гунноскира на торжественном пиршестве, куда всегда приглашалось много гостей и куда Одоакр (как будущий соправитель Теодориха), конечно, не явился бы без подобающей свиты, вызывает немало вопросов. Более близкой к истине автору этой книги представляется другая версия. Изложенная восточноримским автором VII в. Иоанном Антиохийским. И поддерживаемая столь маститым автором как Теодор Моммзен. Впервые опубликовавшим ее, подчеркнув, что версия Иоанна отличается как от официальной готской (Кассиодора/Иордана), так и от официальной (восточно)римской (Прокопия) большей достоверностью (а главное — непредвзятостью).
По этой версии, Теодорих и Одоакр заключили договор, по которому должны были совместно править из Равенны «Римской империей» (вероятно, все-таки лишь Западной, фактически сократившейся до размеров Италии с небольшими территориальными «довесками»). Они часто встречались, постоянно посещая друг друга. Не прошло и десяти дней с момента заключения договора, как два человека схватили Одоакра, вошедшего к Теодориху, за руки, как это принято у просителей. По этому условному знаку другие, прятавшиеся в комнатах по обе стороны пиршественной палаты, выскочили оттуда с обнаженными мечами, но невольно оробели под суровым взглядом гунноскира, не решаясь нанести ему первый удар. Тогда к ним подбежал Теодорих и погрузил меч в тело Одоакра, разрубив ему ключицу. Одоакр вскричал: «Где Бог?» (т. е.: «Бога ты не боишься!»; значит, они клялись в мире и дружбе на Святом Евангелии). На это Теодорих отвечал: «Как ты с моими, так и я с тобой!»
На какой именно поступок Одоакра, повлекший за собой столь суровую кару, намекал своим ответом Теодорих, нам сегодня дать ответ, пожалуй, невозможно. Однако, основываясь на подобном высказывании Теодориха, многие историки предполагают, что причиной разрыва между обоими несостоявшимися соправителями римской, по названию, Италии послужило убийство Одоакром каких-то родичей или друзей остготского царя.
Согласно Иоанну Антиохийскому, удар был смертельным. Поскольку меч легко рассек тело Одоакра до бедра (видимо, наискось — от левого плеча до правого бедра), Теодорих воскликнул: «Похоже, в теле этого изверга не было костей!». Пошутил, называется…Рекс остготов приказал вынести труп сына гунна Эдекона из палаты и похоронить в каменном гробу возле еврейской синагоги. О том, что думали равеннские евреи по поводу столь «приятного» соседства, история умалчивает. Кстати говоря, после установления Теодорихом власти над Италией римская синагога иудеев была сожжена гражданами «Вечного города» в ходе очередного еврейского погрома (за что Теодорих не преминул попенять римскому сенату в специальном послании).
Времени жизни Одоакра было шестьдесят лет, времени его правления четырнадцать лет. Его брат Онульф пытался искать спасения в бегстве, но был настигнут готами, прикончившими его в роще пиний под Равенной. Теодорих приказал схватить жену Одоакра — Сунгигильду (почти Свенильду!) и их сына Оклана (Телана), которого отец уже успел провозгласить цезарем (кесарем). Сына зарубленного им гунноскира остготский царь отправил в ссылку в Галлию. Повелев верным людям тайно убить Оклана в укромном месте, чтобы тот не вздумал самовольно вернуться в Италию и поднять там мятеж (что «цезарь на час» якобы замышлял). И Оклан был убит. Сунигильду же Теодорих заключил в темницу, где уморил ее голодом.
Как говорится, чистая работа. Мертвые, как известно, не кусаются. Жаль только, Теодорих впопыхах забыл про летописцев. Их (по крайней мере, живших при его дворе) тоже не следовало оставлять в живых. Впрочем, все современные остготскому царю хронисты (да и не одни хронисты) предусмотрительно держали рот на замке. Ни единым словом не осудив (но и не восхвалив) злодеяние, содеянное Теодорихом. И только позднейшие историки нарушили «заговор молчания» вокруг убийства Одоакра «с чадами и домочадцами». Но к моменту, когда у историков развязался язык, запах крови уже развеялся под благодатным небом остготской Италии, современники и свидетели равеннской расправы уже умерли, блеск правления Теодориха затмил все темные пятна (которые ведь бывают даже на солнце!), в обновленной Равенне возвышались построенные при царе остготов, римском консуле, патриции и военном магистре шедевры архитектуры (а сам он уже упокоился в своем величественном мавзолее — правда, ненадолго). «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». И потому Теодориха не столько осуждали, сколько восхваляли. В том числе и противники остготской власти над Италией — «ромейские» скрипторы-борзописцы из Второго Рима. Включая уже неоднократно цитировавшегося нами Прокопия Кесарийского. Родившегося в 500 г. советника знаменитого восточноримского магистра (стратига) и консула (ипата) Флавия Велизария, лучшего полководца владыки «Ромейской василии» — императора Юстиниана I Великого (которых мы уже упоминали и еще упомянем). На страницах восьми книг своего исторического труда Прокопий описал (лишь иногда допуская неточности в датах), не без юмора и очень увлекательно, события, происходившие в V–VI вв. во всей сфере влияния Восточной Римской империи. В «Войне с готами» он писал, что Теодорих «тех из варваров, которые раньше были его врагами и теперь еще уцелели, < … > привлек на свою сторону» и т. о. «получил единоличную власть над готами и италийцами. Он (как и гунноскир Одоакр — В.А.) не пожелал принять ни знаков достоинства, ни имени римского императора, но продолжал скромно называться и в дальнейшем именем «рекс» (так обычно варвары называют своих начальников); подданными своими он управлял твердо, держа их в подчинении, как это вполне подобает настоящему императору. Он в высшей степени заботился о правосудии и справедливости и непреклонно наблюдал за выполнением законов; он охранял неприкосновенной свою страну от соседних варваров и тем заслужил высшую славу и мудрости и доблести. Сам лично он не притеснял и не обижал своих подданных, а если кто-либо другой пытался это делать, то он не дозволял этого, исключая того, что ту часть земли, которую Одоакр дал своим сторонникам, Теодорих тоже распределил между своими готами. По имени Теодорих был тираном, захватчиком власти, на деле же самым настоящим императором, ничуть не ниже наиболее прославленных, носивших с самого начала этот титул; любовь к нему со стороны готов и италийцев была огромна, не в пример тому, что обычно бывает у людей. Ведь другие, находясь во главе правления, становятся или на ту, или на другую сторону, и поэтому установившаяся власть нравится тем, кому она в данный момент своими постановлениями доставляет удовольствие, и вызывает к себе нерасположение в том случае, если идет против их пожеланий» (Прокопий Кесарийский). «Его стараниями было восстановлено достоинство города Рима.
