Готы - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Несчастного Августула сделали орудием его собственного падения; он заявил сенату о своем отречении от престола, а это собрание — В СВОЕМ ПОСЛЕДНЕМ АКТЕ ПОВИНОВЕНИЯ РИМСКОМУ МОНАРХУ (каково лицемерие! — В.А.) все еще делало вид, как будто РУКОВОДСТВУЕТСЯ ПРИНЦИПАМИ СВОБОДЫ И ПРИДЕРЖИВАЕТСЯ ФОРМ КОНСТИТУЦИИ (здесь и выше выделено нами — В.А.). В силу единогласного решения оно обратилось с посланием к зятю и преемнику Льва (Макеллы — В.А.) — Зенону, только что снова вступившему на византийский (т. е. восточно-римский — В.А.) престол после непродолжительного восстания. Сенаторы формально заявили, что они не находят нужным и не желают сохранять в Италии преемственный ряд императоров, так как, по их мнению, величия одного монарха достаточно для того, чтобы озарять своим блеском и охранять в одно и то же время и Восток и Запад. От своего собственного имени и от имени населения они соглашались на то, чтобы столица всемирной империи была перенесена из Рима в Константинополь (как будто это не было совершенно официально сделано еще в 330 г. императором Константином I Великим, даже повелевшим именовать Византий «Римом», в честь чего были установлены каменные столбы с текстом указа! — В.А.) и отказывались от права выбирать своего повелителя — от этого единственного остатка той власти, которая когдато предписывала законы всему миру. «Республика (они не краснели, все еще произнося это слово) может с уверенностью положиться на гражданские и военные доблести Одоакра, и они униженно просят императора возвести его в звание патриция и поручить ему управление италийским диоцезом». Депутаты от сената были приняты в Константинополе с изъявлениями неудовольствия и негодования, а когда они были допущены на аудиенцию к Зенону, он грубо упрекнул их за то, как они обошлись с императорами Анфимием и Непотом, которых Восточная империя дала Италии по ее же просьбе. «Первого из них, — продолжал Зенон, — вы умертвили, а второго вы изгнали; но этот последний еще жив, а пока он жив, он ваш законный государь». Но осторожный Зенон скоро перестал вступаться за своего низложенного соправителя (тем более, что вскоре убили и Непота — В.А.). Его тщеславие было польщено титулом единственного императора и статуями, которые были воздвигнуты в его честь в нескольких римских кварталах; он вступил в дружеские, хотя и двусмысленные сношения с патрицием Одоакром и с удовольствием принял внешние отличия императорского звания и священные украшения трона и дворца, которые варвар был очень рад удалить от глаз народа» (Гиббон).
Модель распределения земельных владений и вообще римско-германских отношений в подчиненной патрицию Одоакру Италии, разработанная и внедренная, видимо, самим Одоакром, свидетельствует, на наш взгляд, о КВАЗИГЕНАИЛЬНОСТИ этого гуннского отпрыска. Поскольку римская Италия, в отличие от римских же (пока) Паннонии, Фракии и Анатолии была густо населена и полностью окультурена, в ней практически не оставалось свободных земель или заброшенных имений, которыми новоиспеченный (восточно)римский наместник мог бы наделить своих «федератов». Всех этих скиров, герулов, туркилингов, аланов, ругов-ругиев и прочих. И потому патриций Одоакр распорядился, чтобы каждый римский землевладелец уступил треть своей земли германскому наемнику. В остальном же все шло по-старому. Римское право оставалось в силе, римская система управления продолжала действовать, функции римского сената не были ни в чем урезаны. Осталось неизменным даже римское налоговое законодательство. «Одоакр возложил на римских должностных лиц ненавистную и притеснительную обязанность собирать государственные доходы (умен был «варвар», ничего не скажешь! — В.А.), но он удерживал за собой право облегчать по своему усмотрению тяжесть налогов и приобретать этим путем популярность» (Гиббон). Гунноскир даже казнил «для порядка» убийц императора Юлия Непота. Официальная (к тому времени) римская православная церковь не подвергалась никаким преследованиям (хотя сам полугунн-полугерманец Одоакр был, как большинство германцев, арианином). «Подобно всем другим варварам, он (Одоакр — В.А.) был воспитан в арианской ереси, но он относился с уважением к лицам монашеского и епископского звания, а молчание кафоликов (православных — В.А.) свидетельствует о религиозной терпимости, которой они пользовались под его управлением. Его префект Василий (родом римлянин — В.А.) вмешивался в избрание римского первосвященника (православного епископа-папы Первого Рима — В.А.) только для того, чтобы охранять внутреннее спокойствие столицы, а декрет, запрещавший духовенству отчуждать свои земли, имел в виду пользу (римского православного — В.А.) народа, благочестие которого было бы обложено сборами на покрытие церковных расходов» (Гиббон).
По всем этим причинам правление Одоакра оценивалось современниками и потомками как, в общем, мудрое и справедливое. Хотя положившее ему начало фактически насильственное, пусть даже прикрытое видимостью действий от имени законного императора «всех римлян» благоверного Зенона, отчуждение трети всей римской земельной собственности трудно не назвать грабежом среди бела дня или, выражаясь несколько мягче, хищением частной собственности римских граждан в особо крупных масштабах. С другой стороны, «добровольно-принудительным» отказом от трети своей недвижимости, «римский народ» де-факто оплатил услуги «варваров» по обеспечению его безопасности. Ибо иных средств самозащиты у измельчавших римлян более не оставалось. А поскольку большинство германцев, наделенных по воле императора Зенона (т. е., в действительности — патриция Одоакра) третью римских земель, продолжало добросовестно нести военную службу, перераспределение земельной собственности чаще всего выражалось в следующем. По мнению ряда исследователей — например — Германа Шрайбера, после «земельной реформы Одоакра, римский крестьянин или колон продолжал обрабатывать свой надел, но отдавал треть урожая или полученной от его продажи выручки на содержание «приписанного» к нему на «кормление» германского воина с его чадами и домочадцами. Все это очень напоминало переходную стадию к средневековым отношениям между «прикрепленными к земле» крестьянами и воинами-рыцарями, которых эти крестьяне содержали. Будучи зато освобождены от несения военной службы. Кстати говоря, сегодня вряд ли найдется в мире государство, чей военный бюджет не превышал бы треть доходов от сельского хозяйства. А когда впоследствии, при императоре Юстиниане, восточно-римские войска «освободили» своих италийских сограждан от «тяжкого варварского ига», тем пришлось платить в «свою родную императорскую римскую казну» столько (включая «пени» и «недоимки», накопившиеся за годы господства «варваров» над Италией), что они, конечно, горько пожалели об изгнании «варваров» из Италии и возвращении «законной римской власти». При этом следует учитывать, что распределение налогового бремени на римских подданных было весьма неравномерным и несправедливым. Верхние «десять тысяч» — богатейшие из богатейших, сенаторы (как правило, давно уже не заседавшие в сенате, чьи решения к тому времени лишились всякого значения, ибо все решал император, а точнее
