Берсерки - Вольфганг Акунов

Вольфганг Акунов

БЕРСЕРКИ

Моему сыну Николаю

ОТ АВТОРА

Древен мир. Он древней.

Плащ Одина как вретшце,

Ржа веков на железном мече.

Черный ворон Хугин, скорбной

Памяти детище,

У него на плече.

Один на Слейпнире[1] скачет,

Гери и Фреки[2] рычат,

Вещие вороны крячут,

По небосводу летят.

Тучи проносятся мимо.

Волчий разносится вой.

Близится неумолимо

Гибели час роковой.

Плащ развевается алый,

Слышится топот копыт.

Гунгнира[3] грозное жало

Нежити злобной грозит.

Один погибнет сегодня,

Но перед тем его меч

Множеству чад преисподней

Шеи отделит от плеч.

Согласно сохранившимся в Исландии и дошедшим до наших дней сборникам норманнских мифов и сказаний — стихотворной «Старшей Эдде» и прозаической «Младшей Эдде» скальда Снорри Стурлуссона — богу воинов и мертвецов, вещему «Всеотцу» Одину служили два черных ворона — Хугин (Hugin, олицетворяющий силу интеллектуальной мысли) и Мунин (Munin, олицетворяющий силу памяти, то есть интеллектуальной рефлексии), к чьим голосам «Всеотец» постоянно прислушивался, выведывая от них все более глубокие тайны. Говоря словами самого Одина (в «Речах Гримнира» из «Старшей Эдцы»):

Хугин и МунинНад миром все времяЛетают без устали…

В течение дня черные вороны Одина облетали весь подлунный мир, после чего возвращались к престолу своего повелителя, садились ему на плечи и сообщали обо всем увиденном и услышанном за день. Любопытно, что континентальные германцы (в частности, немцы) даже после перехода в христианство сохранили эти представления, хотя и перенесли их (включая двух воронов-информаторов) на историческую личность — римско-германского императора-крестоносца Фридриха I Барбароссу (а порой и на внучатого племянника Барбароссы — Фридриха II Гогенштауфена). Император Фридрих спит до поры до времени беспробудным сном в некоем потаенном месте (чаще всего легенды помещают его в недра горы Киффгейзер в Тюрингии или вулкана Этна на Сицилии) со своими верными рыцарями, а два его черных ворона выполняют функции воронов Одина. Получив от воронов весть о том, что в Иерусалиме процвела наконец увядшая смоковница, проклятая Спасителем за то, что не дала доброго плода, император пробудится, выйдет из недр горы, восстановит Римскую империю, сразится с Антихристом, освободит Святой град Иерусалим, повесит на процветшей смоковнице свой меч и щит и вручит Вселенскую державу, вместе с короной и скипетром, Богу — своему Небесному Сеньору. Сходные легенды о Спящем Властелине существовали и у других народов (у французов — о Карле Великом, у британцев — о короле Артуре, у датчан — о Хольгере Датчанине, у русских — о Рюрикеи т. д.)

В своем стихотворении «Один», последнюю строфу которого мы избрали в качестве эпиграфа, наш гениальный стихотворец И. А. Бунин допустил неточность (а возможно — просто поэтическую вольность), приписав черному ворону Хугину функции его брата-близнеца Мунина.

Волки-спутники Одина упоминаются в стихотворной «Старшей Эдде» и прозаической «Младшей Эдде», а также в скальдической поэзии.

В «Речах Гримнира» (одна из саг «Старшей Эдцы»), стихе 19, говорится, что Один вкушает лишь вино, а всю остальную еду, что стоит у него на столе, он бросает двум волкам, лежащим у его ног:

Гери и Фрекикормит воинственныйРатей Отец;но вкушает он самтолько вино,доспехами блещущий.

Исследователь Михаэль Шпигель связывает Гери и Фреки с древними германцами, среди которых часто употреблялись «волчьи» имена, как, например, Wulfhroc («Облаченный волком»), Wolfhetan («Волчья шкура»), Isangrim («Серая маска»), Wolfgang («Движущийся как волк» или «Идущий за волком»)[4], Wolfdregil («Бегущий как волк»), Vulfolaic («Танцующий с волками»).

Шпигель указывает на общегерманскую роль волчьего культа, который был в сжатой форме отображен в скандинавской мифологии и ослаб по мере христианизации Европы. Кроме того, он проводит параллели между Гери и Фреки и образами колдовских волков в других индоевропейских культурах. «В Индии периода Вед волк является животным-спутником Рудры, у греков — Аполлона, у римлян — Марса, у немцев — Вотана. Гери и Фреки — не просто животные, но мифические существа, воплощающие физическую мощь Вотана (Одина. — В.А.)».

Копье было выковано двумя кудесниками-кузнецами — карликами-свартальвами (черными альвами), сыновьями Ивальди (в некоторых источниках упоминается гном Двалин, введенный впоследствии Дж. Р. Толки(е)ном в его эпопею о Властелине Колец), чтобы показать богам мастерство подземного народа. Однажды Локи отрезал у Сив ее золотые волосы. Тор поймал Локи и хотел переломать ему все кости, но тот заверил разгневанного бога, что добудет новые золотые волосы для Сив у черных альвов. Сыновья Ивальди сделали такие волосы, а заодно изготовили волшебный корабль Скидбладнир (который можно было сложить, как платок и спрятать в карман) и копье Гунгнир. Затем Локи поспорил с альвом Брокком и его братом Эйтри, что Эйтри не выковать сокровищ, подобных тем, что были изготовлены сыновьями Ивальди. Эйтри выиграл спор, изготовив вепря по имени Гуллинбурсти, что значит «Золотая Щетина» (другое его имя — Страшный Клык), кольцо Драупнир и молот Мьелльнир. Корабль Скидбладнир и вепрь Золотая Щетина достались Фрейру, золотые волосы — Сив, Мьелльнир — Тору, кольцо Драупнир и копье Гунгнир — Одину. Гунгнир обладал волшебным свойством поражать любую цель, пробивая самые толстые щиты и панцири и разбивая на куски самые закаленные мечи:

«Тогда Локи отдал Одину копье Гунгнир, Тору — волосы для Сив, а Фрейру — корабль Скидбладнир. И он объяснил, в чем суть тех сокровищ: копье разит, не зная преграды; волосы, стоит приложить их к голове Сив, тотчас прирастут, а кораблю Скидбладниру, куда бы ни лежал его путь, всегда дует попутный ветер…»

Знаменитый меч героя Сигмунда (отца Сигурда Драконоубийцы) — Барнсток (затем после перековки получил имя Грам), рубящий даже камень, сломался о копье Одина, который, приняв вид человека в синем плаще (Один часто принимал такие обличья), пришел на поле битвы помочь конунгу Люнгви, сражавшемуся с Сигмундом и Эйлими:

«А когда продлился бой тот некое время, явился на поле том человек в нахлобученной шляпе и синем плаще; был он крив на один глаз, и в руке у него — копье. Этот человек выступил навстречу Сигмунду-конунгу и замахнулся на него копьем. А когда Сигмунд-конунг ударил изо всей силы, столкнулся меч с копьем тем и сломался пополам на две части.

Один также дал свое копье Дату для убийства Хельги, сына Сигмунда. Дат пронзил Хельги копьем в роще Фьетурлюнд.

Когда наступит конец света — Рагнарек (Сумерки Богов, или Гибель Богов) — Один выйдет с копьем Гунгнир биться со сбросившим путы, в которые заковали его асы, чудовищным волком Фенриром, Пожирателем Солнца, и будет им проглочен: «Впереди едет Один в золотом шлеме и красивой броне и с копьем, что зовется Гунгнир. Он выходит на бой с Фенриром-волком… Волк проглатывает Одина, и тому приходит смерть».

Копье соотносится с руническим знаком «гар» («гер»).

ЗАЧИН

СВЕРХВОИНЫ ЭПОХИ ВИКИНГОВ

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге

Он спит, как страж. Железный меч в руке.

Поэт над ним узорной вязью саги

Беззвучные, на звездном языке.

Но лик сокрыт — опущено забрало.

Но плащ истлел на ржавленной броне.

Был воин, вождь. Но имя Смерть умчала

И унеслась на черном скакуне.

История человечества полна легенд и мифов. Каждая эпоха вписывает в этот покрытый пылью времен том новую страницу. Многие из них канули в Лету, так и не дожив до наших дней. Однако есть предания, над которыми не властны века. Рассказы о воинах, обладающих нечеловеческими способностями — невосприимчивых к физической боли и не ведающих страха перед лицом смерти, — из этого числа. Упоминания о сверхвоинах можно отыскать едва ли не у каждого народа. Но особняком в этом ряду стоят берсерки — герои скандинавских саг и эпосов, само имя которых стало нарицательным.

На протяжении нескольких столетий самым страшным кошмаром Европы, а также немалых частей Азии и Африки были и оставались викинги. Когда на горизонте показывались змееглавые ладьи яростных пришельцев, население окрестных земель, охваченное леденящим ужасом, искало спасения в лесах. Размах опустошительных походов норманнов поражает воображение даже сегодня, спустя почти тысячу лет. На востоке они проложили знаменитый путь «из варяг в греки», дали начало княжеской династии Рюриковичей и более двух веков принимали активное участие в жизни Киевской Руси и Византии. На западе викинги, еще с VIII в., заселив Исландию и юг Гренландии, держали в постоянном страхе ирландские и шотландские берега. А с IX в. перенесли границы своих набегов не только далеко на юг — до Средиземного моря, но также и в глубь европейских земель, разорив Лондон (787 г.), Бордо (840 г.), Париж (885 г.) и Орлеан (895 г.). Явившиеся с Севера чужеземцы захватывали целые вотчины, иной раз не уступавшие по размерам владениям многих монархов: на северо-западе Франции они основали герцогство Нормандию, а в Италии — Сицилийское королевство, откуда совершали походы в Палестину задолго до крестоносцев. Терроризируя население европейских городов, воинственные скандинавы даже удостоились чести быть упомянутыми в молитвах: «Боже, избавь нас от норманнов!». Но были среди северных варваров воины, перед которыми и сами викинги испытывали мистический трепет. Они прекрасно знали, что попасться под горячую руку соплеменнику-берсерку было смерти подобно, а потому всегда старались держаться от этих братьев по оружию подальше.