Воспоминания жены советского разведчика - Галина Александровна Курьянова

Вековая философская мудрость и умиротворение во взгляде, спокойствие в позе, размеренность в движениях. Будда да и только!

А недалеко находился вольер с черными мартышками, суетливыми, юркими, маленькими. Они, как заведенные, скачут, кривляются, дерутся, скалятся, широко открывая рты с крупными зубами и красными деснами, выпрашивают лакомства у зрителей. А за сеткой, что их ограждает, тем же самым занимаются негритята, тоже скачут, дерутся, кривляются – дразнят мартышек. Если смотреть вдоль сетки… М-да! Сравненьице!

Побывали в Музее современного искусства, долго там не выдержали. Ку-у-у-да там Дали! У него хоть и искаженная, но реальность, а здесь просто что-то непонятное, обязательно с подробной разъяснительной надписью, иначе хрен два разберешься, что это за нагромождение красок на холсте или объемных конструкций на постаменте, по-моему, сейчас их называют красивым заграничным словом «инсталляция»…

По поводу декадентских ухищрений я вспомнила один рассказ Гиляровского. В Москве открылась выставка «Ослиный хвост», вызвавшая в то время много шума и критики. В.А.Гиляровский, как строгий, выдержанный реалист, относился к подобной живописи отрицательно. Еще бы! Близкое общение с Суриковым, Левитаном, Саврасовым, Маковским, Пукиревым и т.д. – вкус был сформирован. Но как журналист, аккуратно посещал все выставки без исключения. В одном из залов он обратил внимание на картину «Голубое в зеленом» (это ж надо соединить такие цвета!). С какой стороны не подойдешь – ничего понять невозможно. Народу в зале было мало. Недолго думая, журналист-поэт-писатель, большой любитель розыгрышей, притащил стул, взобрался на него и быстро повесил картину вверх ногами.

Спустя некоторое время он заинтересовался: а как теперь висит картина? Приехал в зал. Картина по-прежнему висела в перевернутом виде. Никто не заметил, даже сам автор, ее неправильного положения. Так она и провисела до самого закрытия выставки… Я думаю, что и этом музее можно было проделать подобную шутку.

Спустились в американское метро и сразу же выскочили обратно. Б-р-р… Недаром оно называется не метро, а подзема: мрачно, тускло, завихряется фонтанчиками какой-то мелкий мусор, т.е. его вроде бы и не видно, но полное восприятие замусоренности. Обрывки реклам, новых и старых, наклеенных друг на друга, граффити (очень откровенные) и в довершение к впечатлениям – по рельсам вглубь тоннеля пробежала крыса.

Конечно, мы сразу загордились и не переминули напомнить Алене и Люке, какое у нас метро, хотя Люся еще и не могла знать, что такое Московский метрополитен, ей ведь не было и 2-х лет, когда мы ее увезли в Рио, но она поверила нам на слово, а скорее всего не обратила внимания на родительские пропагандистские речи: советское – значит лучшее.

Еда стандартная и не так чтобы вкусная. Вот в Рио местная кухня сложилась все-таки под влиянием Средиземноморья. По моему скромному мнению, никакие тропические фрукты с богатейшей палитрой специй не могут перебить божественный вкус португальского «гашпашу», испанской паэльи, вкуснейшей пасты, приготовленной по итальянскому рецепту. Я уж не говорю об экзотическом для европейцев субботнем блюде бразильских бедняков «фейжоада» – фасоль, мясо разных сортов, колбасные изделия (мягкая и твердая колбаса, сосиски, бычьи хвосты), помидоры, можно добавить рис, кукурузную муку, лук… «Блюдо для бедняков» – фейжоада очень понравилась моим гостям. Или «ватапа» – кушанье из рыбы, креветок, лангустов, морских гребешков, заправленных пальмовым маслом, кокосовым молоком и различными пахучими, обжигающими небо, приправами. «Мокека» – густой суп-пюре готовится из протертой рыбы и морепродуктов с добавлением кокосового молока, масла денде и приправ. Пирожки «аракаже» – прессованное промолотое тесто из фасоли плюс лук, чеснок и соль, жарится тоже в масле денде. И отдельно – свежайшие морские деликатесы! Частенько мы ими лакомились в выходные дни в ресторанчиках Рио-де Жанеро.

По сравнению с ресторанчиками Рио, их разнообразным и неповторимым вкусом блюд, американские сосиски, пончики, пироги, картофель-фри показались нам пресными, не возбуждали аппетит, а служили только для наполнения желудка. После бразильского кофе ни о каком другом можно вообще и не вспоминать. Впрочем, об американской еде лучше всего написали Ильф и Петров. Ничего с того времени не изменилось, а дополнять классиков своими дилетантскими суждениями будет просто нескромно и нелепо.

Конечно, мы не обедали в фешенебельных ресторанах, как, например, «Лютеция». Это самый дорогой ресторан в Нью-Йорке. Кажется, я это написала так, как будто горжусь тем, что мы не узнали изысков «Лютеции», хотя там не американская, а французская кухня. Поэтому он и называется так – «Лютеция» (древнее название Парижа). Да, мы слышали только о престижности этого ресторана, однако посетить его не довелось. Ресторан для элиты и сверхбогатой элиты, столики нужно заказывать задолго, а некоторые из них закреплены за постоянными посетителями ресторана. Для нас он был просто недоступен по многим показателям. Нельзя было оставить детей одних в гостинице, плохое знание языка у Виктора и никакое у меня. А вообще-то средства позволяли нам посетить элитарный ресторан просто для знакомства, хотя наше государство мелко и скупо оплачивало работу своих «питомцев, сыновей, дочерей», и гордиться таким положением дел нечего. Но вот первая причина была важнее. А слухи, что «за морем житье не худо» и вообще манна небесная сильно преувеличены

Собственно, никакой такой специальной американской кухни и не существует. Хотя в ресторанах, естественно, не все меню состоит из пончиков и сосисок, и мое впечатление от штатовской еды возможно кардинально бы изменилось, если бы мы подольше побыли бы там и посетили более престижный общепит, но я говорю о том, что именно мы видели, пробовали, ощущали. Обедали в обычных средних ресторанах-кафе, там, где питается и «ланчует» среднестатистический американец.

В столовочках чисто, встречают вас с улыбкой, ждать не приходится, многие официантки понимают испанский, т.к. чаще всего они сами выходцы их Латинской Америки и Мексики и с удовольствием обслуживают «земляков».

И от возвышенного к низменному – природа берет свое: места, где можно помыть руки, умыть ребенка и вообще привести себя в порядок, очень благоустроенные и чистые. Мыло, шампуни, одноразовые гребеночки, влажные ароматизированные салфетки, туалетная бумага и прочие приятные неожиданные мелочи. Пусть скромно, но удобно и стерильно – для меня это и есть комфортабельность. Здесь можно не проводить аналогию с нашими подобными заведениями, оно будет не в пользу последних. Кто-то из известных людей говорил, что культуру страны можно вычислить по состоянию туалетов. Может, это несколько приниженная оценка для выявления культурного наследия. Но что делать! Это так и есть. Для туристов, особенно наших соотечественников, не избалованных тяготами сервиса, чистый и качественный сортир тоже являлся местной достопримечательностью. И об этой нужной и важной «мелочи» с удивлением рассказывали дома.

Еще в