Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

Абу- ль-Бака ар-Рунди

{387}

Все что завершилось в мире, не минует разрушенья,Пусть же нас не ослепляют счастья сладкие мгновенья!

Видишь — и дела и судьбы переменчивы и зыбки,Злом и местью обернутся жизни краткие улыбки,

Что осталось неизменным в этом ветхом мирозданье?Все живущее на свете время облагает данью.

Не гордись, броня стальная, судьбы властны надо всемиХоть меча ты не страшишься, но тебя источит время.

Не кичись, булат блестящий, позолотой прочных ножен,Хоть ты крепче стен Гумдана{388}, роком будешь уничтожен

Где твои владыки, Йемен, их узорчатые троны?Где венцы их и каменья, ожерелья и короны?

Где теперь сады Ирема{389} и колонны Ктесифона{390},Слава гордого Шаддада{391}, сасанидские законы,

Где сокровища Каруна{392}, где теперь алтарь Ваала,Караванов вереница, что долины заполняла?

Как мираж, они исчезли, без следа промчались мимо,Всем им вынес рок жестокий приговор неотвратимый.

О былых царях и царствах лишь легенды сохранились,Бьется понапрасну память, воскресить былое силясь.

Дарий и его потомки в вихре времени пропали,И дворцы Хосроев славных их от смерти не спасали,

Будто не было героев — Саба{393}, Ада{394} и Кахтана{395},Будто мир не покорялся мудрой воле Сулеймана.

Ты, прожорливое время, многолико, будто море,Ты нам радость обещаешь, но за ней приходит горе.

Нам в несчастиях надежда часто дарит утешенье.В той беде, что нас постигла, нет надежды на спасенье.

Отвечай мне, край родимый, что случилося с тобою?Видишь — горы пошатнулись и утес поник главою.

Глаз судьбы тебя отметил, край родной лежит в тумане:Вас неверные изгнали — горе, горе, мусульмане!

Города, перекликаясь, друг от друга ждут ответа:Где Валенсия, Шатиба? О Хаэн цветущий, где ты?

Где ты, Кордова, столица, что влекла к себе из дали?Там нашли приют науки и ремесла процветали.

Где твои, Севилья, рощи и луга, приют влюбленных,И река, что протекает под покровом ив зеленых?

Нет ответа… Край родимый, мы тебя покинем скоро,Кто же может удержаться, коль утеряна опора?

Города осиротели, пали белые знамена,Льем мы слезы, расставаясь, как с подругою влюбленный,

С вами, милые жилища, — вы для нас пустыней стали.С той поры как христиане вас убежищем избрали,

Там неверье поселилось, там кресты на минарете,Вместо зова муэдзина звон церковный на рассвете.

Из мечетей раздаются стоны каменных михрабов{396}.Не придется ли веками вам оплакивать арабов?

Просыпайся же, беспечный, слышишь грозный голос рока?Ты мечтами убаюкан, но судьбы не дремлет око.

Коль утеряна отчизна, на земле ты вечный странник,Навсегда простясь с Севильей, где приют найдешь, изгнанник?

Ни в прошедшем, ни в грядущем не найдешь ты утешенья,Ни в заботах, ни в веселье ты не почерпнешь забвенья…

Вижу всадников отважных в дальних странах за морями,Там проносятся их кони быстролетными орлами,

Вижу блеск мечей индийских и клинки их огневые,Словно то в пыли сраженья светят искры голубые.

Слышу музыку и пенье, кубков звон и шум диванов,Вижу я эмиров горных и прославленных султанов.

Мы гонцов послали быстрых к вам, могучие владыки,Донеслись ли из-за моря к вам плененных братьев крики?

Плачут матери и жены, к вам о помощи взывая,Кто из вас, сыны ислама, содрогнулся, сострадая?

Кто отвел беду от слабых, кто избавил их от горя?Братья по крови и духу, что же ныне вы в раздоре?

Где вы, доблестные души, наша помощь и спасенье,Где вы, рыцари, герои, что прославились в сраженье.

Те, что в трепет повергали города, края и страны,—Растоптали вашу славу нечестивые тираны.

С берегов Гвадалквивира вас похитило насилье,Вы рабы в стране неверных, а вчера царями были.

В стан неверных вас погнали, на спасенье нет надежды,Облачили христиане вас в позорные одежды,

Ваш удел отныне — рабство, не помогут плач и стоны…Где ты, неба справедливость, где всевышнего законы?

Мать с ребенком разлучают… Словно звери в дикой чаще,Сердце жертвы вырывают из груди кровоточащей.

Сколько девушек прекрасных, словно утренние зори,Христиане в плен уводят на мучения и горе!

Ибрахим ибн Сахль

{397}

Погоди, газель степная, погоди,Иль не знаешь — торопливость не к добру.Сердце трепетное рвется из грудиИ пылает, словно факел на ветру.

В час разлуки ты взошла, моя луна,Путеводная звезда на небесах.Ты разгневалась — но в чем моя вина?Образ твой запечатлен в моих глазах.Кто любовью ранен, не узнает сна,Наслаждения вкушая лишь в мечтах.

Над тобой прошли весенние дожди,Ты сверкаешь, как росинка поутру,Не гляди с улыбкой нежной, не гляди,—Болен я неисцелимо, весь в жару.

Пред тобою я склонился, покорён,Раб желанья, и томленья, и тоски,Жемчуг уст твоих блестит, незамутнен,Губы алы, словно мака лепестки.Но глаза твои, где жемчуг отражен,Для влюбленного, как звезды, далеки.

Черный локон, как невольник, оградиЛик любимой, что подобен серебру,Шеи мраморность, и трепетность груди,И улыбки опьяняющей игру.

Ты грехов моих начало и конец,Не казни меня, обычай твой жесток!Увидав тебя, склонило свой венецСолнце утра, озарившее восток.Мчится слез поток, любви моей гонец,К щечке, нежной, как весенний ветерок.

Где от взора расцветают, погляди,Розы, кланяясь небесному шатру,—Ты садовника шипами награди…Нет, не я, увы, те розы соберу.

О пощаде я взываю, побежден,Не покинь меня и сжалься поскорей;Уж иссяк источник жизни, будто он —След на камне, что оставил муравей,Но не жалуюсь я, страстью опален,Благодарен и жестокости твоей.

Суд неправедный любимой — справедлив,А любовь подобна вечному тавру,Уходи, хулитель черный, уходи,Уползай, как скорпион, в свою нору.

Пламя страсти изливается в слезах.Но не гасит влага слез сердечный жар:Мир с прохладою разлит в ее щеках,А во мне — страстей бушующих пожар.Пред тобой, газель, испытываю страх —Ведь закон любви, как древо жизни, стар.

Ты идешь — и взоры мчатся позади,Окружив тебя, как князя на пиру.Если скажут мне — в раю блаженства жди,Я взамен с тобой свиданье изберу.

С ночами лунными и солнечными днямиК нам шествует весна победно, неуклонно,

И воинство весны все с копьями-ветвями,Из листьев сотканы зеленые знамена.

Вкушаю я любовь, у ней горчайший вкус,Но вспомню милую, — и сладостно томлюсь,

Ведь взгляды всех всегда к ней тянутся с любовью,Ей все произнести готовы славословье.

Аллах, прости, но я не стану иноверцем,Сказав, что к дивному врагу влекусь всем сердцем.

Она пришла ко мне, я так был поражен,Не верил я глазам, подумал — это сон,

Нет, это не она, а бред ночной горячий,Любовью ослеплен бывает даже зрячий…

Но мимолетное возлюбленной виденьеДарит нам и в мечтах большое наслажденье.

Мрак окружал меня наедине с любимой,Но наполнял сердца нам свет неугасимый.

А звезды, в небесах мерцавшие стыдливо,Смотрели вниз на нас завистливо, ревниво.

Из кубков пили мы, и ночь была чудесной,Я целовал луну, прекраснее небесной.

От горя умирал я и до нашей встречи,И чуть не умер я от счастья в этот вечер.

Я дважды умирал, но все ж обрел спасение:Дарует нам любовь и жизнь и воскресение.

Кубки все вином наполним, пустим побыстрей по кругу,Вот и капли дождевые брызжут по сухому лугу,

Туча с неба увидала вихрь засушливый и пыльный,Сжалилась и напоила злаки влагою обильной.

Молния мечом сверкнула, и гроза готова к бою,Тучи двинулись сразиться насмерть с засухой земною.

Пальмы с листьев дождь стряхнули, стали и стройней и краше,Словно выпили не воду, а вино из полной чаши.

Лепестки цветов раскрылись, как ресницы глаз прекрасных,А из глаз лучатся стрелы пламенных желаний страстных,

Взоры их — как звезды ночи, в них такое обаянье,—Солнце дня затмить не в силах трепетное их сиянье.

Ибн аль-Хатиб