Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

Ибн аль-Хатиб

{398}

{399}

К могиле я твоей пришел, как пилигрим,—Пришел почтить того, кто всеми так любим.

И как же не любить тебя, владыка щедрый?Твой свет любую тьму развеет, словно дым.

Когда б судьба твою отсрочила погибель,Как славил бы тебя я пением своим!

В Агмате на холме теперь твоя могила —Как память о тебе, ее мы свято чтим.

И мертвый ты свое величье сохраняешь;Как прежде, дорог ты и мертвым и живым.

И до конца веков тебе не будет равных,Средь множества людей лишь ты неповторим.

Живые мне близки, но я для них далек.Покорный жребию, я в землю молча лег.

Дыханье кончилось: на смену песнопенийПриходит тишина, безмолвие, забвенье.

Первейший из живых, я праха стал мертвей.Щедрейший хлебосол, стал кормом для червей.

Я солнцем в небе был, и вдруг — конец и хаос,И небо, омрачась, от горя разрыдалось.

Как часто обнажал я свой всесильный меч,Чтобы счастливого от счастья вдруг отсечь!

Но рыцарей не раз в лохмотьях хоронили,Оставив в сундуках нарядов изобилье.

Скажи врагам моим: «Скончался аль-Хатиб».А где бессмертного снискать они смогли б?

Скажи им: «Радуйтесь — но все промчится мимо,И тот же вечный мрак вас ждет неотвратимо».

ПРИМЕЧАНИЯ

Арабская поэзия средних веков

Послесловие

Необычна судьба арабской средневековой поэзии. Ее основу составляет поэтическая традиция, созданная в древности кочевниками-бедуинами Аравийского полуострова, а впоследствии, после возникновения в VII веке ислама и образования арабо-мусульманской империи (халифата), ставшая достоянием арабизированных и исламизированных народов Азии и Африки, которые восприняли ее у арабов-завоевателей. На протяжении тысячелетия, с VIII но XVIII век, жители Аравийского полуострова, Ирака, Сирии, Египта, стран Магриба (Северной Африки) и мусульманской Испании (до изгнания арабов из Испании в конце XV века) творили поэзию, следуя древнеарабским поэтическим канонам. Создавалась и распадалась империя, изменялись политические границы отдельных арабских провинций, сменяли друг друга правящие династии, приходили новые завоеватели, а поэты продолжали рассматривать произведения своих бедуинских языческих предшественников как непревзойденный образец, подражать им в выборе тем, стиле и композиции.

Подобное отношение к древней поэзии было не только следствием известного консерватизма вкусов. Средневековые арабские придворные панегиристы, живя в больших городах халифата, представляли себе жизнь кочевников лишь понаслышке, идеализировали «героический» доисламский период, и древняя поэзия была для них непреложным источником этических и эстетических идеалов.

В условиях суровой природы пустыни, с ее дневным зноем, ночной стужей, песчаными бурями, хищниками, с постоянной нехваткой питьевой воды и пастбищ, жизнь кочевых племен древней Аравии протекала в непрерывной борьбе за существование. Не менее напряженной была и социальная борьба: повседневно совершались набеги, сопровождавшиеся угоном скота, а иногда и угоном в плен женщин и детей; в борьбе за пастбища и источники воды или в силу обычая кровной мести — основного способа регулирования внутриплеменных и межплеменных взаимоотношении — происходили кровавые столкновения, а иногда и многолетние войны между племенами и союзами племен. Племя было единственной гарантией безопасности бедуина, изгнание из племени считалось тягчайшим наказанием и величайшим несчастном, а преданность сородичам почиталась как первая и основная добродетель, порождая обостренное чувство племенной чести и племенного патриотизма.

Древняя устная лиро-эпическая поэзия первоначально, вероятно, была связана с обрядово-магической практикой бедуинских племен, в которых поэт (слово «шаир» — «поэт» первоначально означало «ведун») занимал почетное место: ему приписывалась способность произносить магические заклинания и находить в пустыне источники воды, он был «историографом» племени, защитником его чести в межплеменных спорах, блюстителем законов и устоев. Согласно преданиям, всякий доблестный воин, вступая в поединок с врагом, произносил «богатырскую похвальбу» — стихотворение, в котором восхвалял свою храбрость и другие бедуинские добродетели, всячески превозносил соплеменников и порочил врага, а его противник отвечал ему тем же, часто сохраняя при этом тот же поэтический размер и рифму. Эти восхваления и поношения, так же как и заплачки — траурные песни, в которых родственники, главным образом женщины, оплакивали доблестного воина, перечисляли его подвиги и призывали к мести, — были, по-видимому, древнейшими поэтическими жанрами.

До нас дошли уже сравнительно зрелые образцы древнеарабской поэзии, созданные с конца V по середину VII века и записанные средневековыми филологами Куфы и Басры во второй половине VIII века. Тогда же сложилась основная композиционная форма арабской поэзии, знаменитая «касыда» — небольшая поэма, из 80—120 стихотворных строк — бейтов; создание касыды традиция приписывает прославленному доисламскому поэту VI века Имруулькайсу. Касыда состоит из нескольких поэтических кусков, представляющих собой разные жанровые формы и не связанных ни сюжетно, ни стилистически, но в сознании бедуинского слушателя образующих стройную картину.

Всякая касыда должна была начинаться лирическим вступлением: поэт проезжает по аравийской степи мимо того места, где некогда было становище и где он встречался со своей возлюбленной, а сейчас видны лишь следы кочевья; он предлагает своим спутникам остановиться и, предаваясь воспоминаниям о свидании с возлюбленной, описывает далекую ныне красавицу.

Затем перед воображением поэта один за другим проходят излюбленные «сюжеты»: его верный спутник — прекрасная верховая верблюдица или резвый скакун, пустыня с ее скудной растительностью и хищными зверями, усыпанное звездами небо, гроза с проливным дождем, когда потоки воды сметают все на своем пути. Иногда поэт прерывает эти описания, чтобы пожаловаться на дневной жар, во время которого воздух так горяч, что кажется, будто раскаленные иголки пляшут над землей (Имруулькайс), на ночной холод, когда, чтобы согреться, бедуинский воин вынужден сжигать свой лук и стрелы (Тарафа), на трудности пути, а порой высказывает ряд сентенции о недолговечности жизни и переменчивости судьбы.

После лирического зачина или в конце касыды поэт развивает ее основную тему: прославляет себя и свое племя, осмеивает врагов, описывает победоносные войны и сражения, в которых отличился он сам или его соплеменники.

В качестве «лирического героя» касыды перед слушателем возникает образ идеального бедуинского воина, беззаветно преданного своему племени и ненавидящего его врагов, с его своеобразной полугероической, полуразбойничьей этикой, с его органической близостью к аравийской природе, «сращенностью» с ней. Природа для него — и предмет лирических описаний, и источник образов. Жизнь диких животных пустыни, их нравы и повадки хорошо ему известны и очень напоминают ему человеческие. С животными он общается «на равных», приписывает им свои мысли и чувства, с гордостью рассказывает о своих победах над ними: смелостью он превосходит самых страшных хищников, выносливостью — голодного дикого осла или волка, быстротой бега — длинноногого страуса…

Бедуинский поэт не стремился поразить своих слушателей оригинальностью мысли или смелостью фантазии, он лишь старался с максимальной точностью описать событие, явление природы или конкретный предмет. Мир представлялся ему неизменным, поэтому картина мира в касыде всегда статична: это нанизанные в определенном порядке постоянные ситуации и картины; задача поэта сводится лишь к тому, чтобы сделать их описания максимально выразительными. Эти описания, строившиеся при помощи различных поэтических фигур, которыми поэт, строго придерживаясь традиционной канвы, «расшивал» свою касыду, и составляют прелесть доисламских поэм.

В древней поэзии бытовала и другая стихотворная форма — «кыта» — короткое стихотворение, из восьми — двенадцати строк с единым содержанием: например, заплачки, а также «самовосхваления» и «поношения» во время поэтических перебранок.

К VI–VII векам долгая традиция выработала у арабов богатую просодию, ритмы которой могли разнообразиться благодаря использованию различных поэтических метров. Древнеарабский стих строился по определенной схеме: из комбинаций открытых и закрытых слогов образовывались стопы, сочетание двух или трех стоп составляло полустишие, а два полустишия с обязательной цезурой посредине давали стих (бейт).